Одолжите контратенора

Вокальное искусство контратеноров было и остаётся не только интересной, но и скользкой темой. Мужчины, поющие женскими голосами, по-прежнему воспринимаются как уникальное явление или даже ошибка природы. Но если несколько лет назад контратеноры были изгоями, отлученными от раскрученных концертных залов, то сегодня они любимцы воротил бизнеса. Если нужно собрать аншлаговый концерт — пригласите в него контратенора. Узнаваемость имени, равно как и вокальная техника, вещи второстепенные, главное — необычный голос, провоцирующий на самые разные размышления — а не переодетые ли это женщины, не поработал ли хирург с голосовыми связками, подрезал их, например, не дав уплотниться, отчего высокий юношеский голос не смутировал и не стал ниже, обычным тенором или, что ещё хуже, баритоном, которых, как говорится, пруд пруди. Впрочем, всё очевиднее просматривается лукавство в том, что напротив имени певца-контратенора, пишут, что он обладатель редкого тембра. Ведь когда смотришь на актуальные афиши столичных концертов, глаза разбегаются от огромного количества выступлений артистов с подобными голосами. Все больше иностранных имён — немцы Валер Сабадус и Андреас Шолль, британец Йестин Дэвис. Экзотика в квадрате — это австралиец Дэвид Хансен , который в прошлом году спел главную партию в генделевской «Альцине» на сцене Большого театра. А где же наши? Кто на слуху? В первую очередь, несравненный Эрик Курмангалиев, баловень судьбы и её же жертва, вызывающе талантливый, но не понятый современниками. В середине 80-х он пытался стать «советским Фаринелли» и даже, сдаваясь на милость кураторам от культуры, из ЦК пошёл учиться сначала в Московскую консерваторию, потом в Гнесинский институт, чтобы корочка была. Но ему было тесно — он метался в сумерках по коридорам учебного заведения на улице Воровского (Гнесинка) и пугал своим необычным видом припозднившихся студентов. Реальная история — из темноты на вас идёт фигура в белом костюме без головы. При её приближении видишь на лице Эрика черную венецианскую маску. «Кто я — мужчина или женщина? — вопрошает потусторонний Эрик, пугая одинокую свидетельницу. — Может быть я Эрика...» Кулмангалиев умер в 2007 году в нищете, ему было 48 лет. Он не только рано умер, но слишком рано родился — с «бабьим» голосом ему было не пробиться через брезгливость чванливой публики. Он чуть—чуть не дотерпел до того времени, когда бы смог стать звездой на Западе. По-мужицки горе заливал водкой и в итоге — цирроз печени. Сегодня Курмангалива помнят те, кому за 50. А вот имя замечательного контратенора Рустама Яваева, уже «продукта» российской музыкальной певческой культуры, он учился у Галины Вишневской. Кому-нибудь не из специалистов и даже специалистов о чём-то его имя говорит? Скорее нет, чем да. Более того, Рустам, став участником конкурса имени Чайковского, вверг в настоящий конфуз жюри. Не тенор, не баритон, не альт — что он здесь делает? Так первый тур для него оказался последним. А публика долго не могла понять, куда девался тот обаятельный парень, который с филигранной техникой выводит барочные рулады. Шли годы... Барочная музыка Баха, Генделя переживает сейчас ренессанс, отсюда и общественный и бизнес-заказ на контратеноров, для которых эти композиторы 17-18 веков и писали свои партитуры. Музыка лёгкая, летняя, хорошо запоминается из—за мелодичности и секвенций (повторов мелодии, но на другой высоте, ноте). Но как простому слушателю понять, на хорошего или корявого контратенора он решил сходить? Выход простой. Контратеноры должны стать полноправными участникам российских музыкальных конкурсов. Зритель может за символические деньги прийти на прослушивания — туры и внимать их искусству пения. А определить, кто из претендентов настоящий профессионал, на выступление которого не стыдно и не жалко потом сходить, поможет компетентное жюри, продвигая лучших к финалу — первой настоящей минуте славы.