Слава против Бутусова

Вячеслав Бутусов выделяется из когорты русской рок-волны конца 80-х. Стильный, отстраненный, немногословный. Человек на своей волне. Что стоит за холодным образом капитана затонувшего «Наутилуса»... «А я себе не принадлежу» Этот имидж Бутусова объясняется более чем просто. Точнее, это вообще не имидж. Парадоксально, но лидер легендарной группы «Наутилус Помпилиус» чувствовал себя в той самой рок-волне едва ли не чужеродным элементом. Будучи интровертом, он до сих пор испытывает кайф от музыки, а не от общения с публикой. А публика ему досталась отнюдь не академическая, а рок-н-ролльная со всеми их козами и слэмами (жесткими массовыми танцами в партере, больше похожими на драку). Годы спустя примерно те же метаморфозы переживала Земфира, для которой простая истина, что музыкант, фронтмен культовой группы непременно должен быть артистом, вдруг обернулась грандиозной психологической проблемой. Но Бутусов, в отличие от нее, остается благородным доном, эдаким британским лордом, которому негоже демонстрировать свою несдержанность и вспыльчивость, даже когда его окружают соотечественники а-ля английские же hooligans. На просьбы об интервью Слава часто реагирует так же холодно, как и на все остальное: – Вон мой директор, обращайтесь к нему… – А как же вы?.. – А я себе не принадлежу. Но если уж Бутусова удается раскрутить на откровенный разговор, тут-то он и сообщает о том, что «больше всего вызывает отвращение, когда человек тупо просто размазывает слюни о сцену, делает это демонстративно, когда он пьяный совсем, стоит, кричит или воет что-то». Это о зрителях. Бутусов, впрочем, оговаривается: в целом люди в России адекватные. Но для него концерт – это все равно мучение и преодоление. И признается чуть ли не в социофобии. В робости и стеснительности, считая это болезнью. Отсюда же – постоянное ощущение, что он недодает зрителям праздника, которого те ждут. Закрытые глаза во время исполнения песен – тоже не продуманный каким-нибудь циником образ, а один из видов психологической самозащиты. К обрушившейся на него в конце 80-х популярности он относился с мягкой иронией и даже с юмором. Не обошли Бутусова и характерные для рок-н-ролльщика способы ухода в другую реальность, и это тоже было ответом на некомфортный ажиотаж вокруг. При этом безусловно, что за десятилетия популярности благодаря всем этим внутренним противоречиям у него сформировался свой стиль, за который его продолжают любить и уважать. Готика вместо карибского карнавала Все эти противоречия, вся эта холодная рок-подача были с Бутусовым не всегда. В 1987 году в подмосковном Подольске состоялся фестиваль «самодеятельных рок-групп» – один из самых знаковых рок-смотров позднего СССР, повлиявший на место русского рока в культуре на стыке эпох. Из города Свердловска (ныне Екатеринбург) приехала группа «Наутилус Помпилиус», участники которой вышли на сцену в стильных черных одеяниях, их глаза и брови были подведены тушью, что само по себе стало вызовом «патриотическим воспитателям» из комсомола и компартии. – Перед фестивалем я специально поехал в Питер, чтобы понять, как «Наутилус» выглядит на сцене, – сказал «Собеседнику» один из организаторов и идейных вдохновителей «Подольска-87» Сергей Гурьев. – И уже там увидел этот имидж. Насколько я помню, его предложил Умецкий (Дмитрий Умецкий – музыкант и один из основателей группы. – К. Б.), Слава же предлагал балахоны в духе Цоя. До этого у группы был совершенно другой образ. Сам не видел, но рассказывают, что это было что-то цветастое, карибское или южноамериканское. Музыканты при этом очень активно двигались по сцене. Но это, видимо, работало не настолько эффективно, и они взяли эдакую полувоенную форму, где выразительные сапоги играли важную роль. Ордена, галифе… Но это все было не военным ретро, а модным мейкапом, новой волной. Они стояли в этих костюмах, как командоры, каменные эпические фигуры, застывшие на сцене, и энергия, которая раньше как-то распылялась у них из-за мельтешения, наконец сконцентрировалась. «Подольск-87»: молодая группа «Наутилус Помпилиус» вышла в необычном имидже «Наутилус» стал «статичным» после выхода альбома «Разлука». Русская народная песня «Разлука», исполняемая Бутусовым а капелла и в альбоме, и на концертах в качестве интродукции, на долгие годы стала визитной карточкой группы. Возможно, уже тогда начинался своего рода протест Вячеслава Геннадьевича против массового интереса к его персоне. «Разлука» – можно сказать, протест против протеста: русская рок-волна тогда предпочитала сметать все на своем пути мощными ритм-секциями и гитарными риффами, а обращение к русскому фольклору, да еще и без музыкального сопровождения, было не в тренде. Пел под большим давлением – В Бутусове был контраст между его человеческой сущностью, мягкой, интровертной, слегка самовлюбленной, и жесткостью текстов, которые писал для группы Илья Кормильцев, – продолжает Сергей Гурьев. – Известно, что некоторые тексты Слава переваривал с трудом и соглашался их петь под большим давлением. Песня «Рвать ткань», например, его очень шокировала и, кажется, на концертах особо не исполнялась. Активная гражданская позиция, которую Кормильцев все время продвигал, Славе особо никогда и не была присуща. В итоге получался контраст: задумчивый, харизматичный, одухотворенный, человек немножко не от мира сего поет жесткие тексты. Но этот контраст очень интересно работал. Распад «Наутилуса», по сути, и случился из-за этого слишком явного контраста образов, текстов и внутренних противоречий фронтмена. После «Наутилуса» у Бутусова родился проект «Ю-Питер» с экс-гитаристом «Кино» Юрием Каспаряном, также он работал с «Deadушками» (созданными основателями культовой для Ленинградского рок-клуба группы «Странные игры»), с Борисом Гребенщиковым в рамках проекта «Террариум», с Севарой Назархан, записывал сольные альбомы... Но успех по-прежнему приносят старые песни «Нау». По меньшей мере раз в пять лет, на юбилей своей легендарной группы, он собирает концерты в Москве и Питере или устраивает масштабный тур по стране. Раскрашенные лица и галифе далеко в прошлом. Одетый в черное Бутусов, мало похожий на рок-звезду, выходит к микрофону и за весь концерт между песнями может произнести всего два-три слова. Что-нибудь вроде «всем привет» или «да здравствует рок-н-ролл». Тихо и без натужного пафоса. Публика не просто прощает ему такой минимализм, а чует в этом мощную и почти сакральную энергию. Большой вопрос, будет ли жива эта энергия, если Вячеслав Геннадьевич внезапно все-таки обретет долгожданную внутреннюю гармонию, о чем до сих пор мечтает... * * * Материал вышел в издании «Собеседник+» №05-2019 под заголовком «Слава против Бутусова».