«Мы в лес, а немцы по нам из автоматов». Рязанка о детстве в строю партизан

Накануне Дня Победы «АиФ-Рязань» побывал в гостях у участников Великой Отечественной войны. Одна из таких встреч прошла в деревне Шишкино Рыбновского района. Мария Фёдоровна Пашникова во время войны была в партизанском отряде. Родилась она в 1931 году. Война застала её семью в первые же дни. Пришлось бежать в лес Дорога Москва – Рига разделяла деревню Дубровку, в которой родилась Мария Фёдоровна, на две части. Населённый пункт находился на границе современных России, Белоруссии и Латвии. - Прибежала дочка папиного начальника, сообщила, что началась эвакуация. Все ехали в сторону станции Себеж. Но вскоре мы узнали, что её разбомбили. У нас семья была большая – мама, папа, шестеро детей и бабушка с дедушкой, - вспоминает Мария Фёдоровна. – Мы поехали в сторону Пскова. Где-то на километров 15 продвинулись. Уже началась бомбёжка. Мы свернули в лес. А там тишина. Не знаю, сколько мы там пробыли, но потом вышли на дорогу, а там только трупы наших солдат и брошенный скот. Когда народ вернулся в Дубровку, её уже заняли немцы. Родительский дом находился по соседству с домом дедушки и бабушки. И если во втором поселились простые солдаты, то в их большом доме был кто-то из офицеров. - Мы заехали во двор на телеге. Страшно было, ведь в первый раз видели фашистов. Кто-то из них играл на губной гармошке. У нас в огороде прямо на посаженной картошке стояли их мотоциклы, - рассказывает Мария Фёдоровна. – Сколько-то мы потом там жили. А к концу лета с Себежа пришли другие немцы, стали наводить порядок. Все они поселились в школе. Собрали деревенских, выбрали старосту. Стали составлять списки. Утром и вечером ходили проверяли, все ли на месте. А среди проверяющих – не только немцы, но и «полицаи», как мы их называли. Ими стали местные мальчишки, которым ещё не было 18. Молодёжь стали набирать на работу. Отец отправил двух старших сестёр на кордон к брату. Там, по словам Марии Фёдоровны, были непролазные болота. Поэтому спрятали сестёр надёжно. Спасали пленных - Осенью 1941 года стали появляться колонны пленных. Мама пекла хлеб, варила картошку. Мы с братом Михаилом бросали им на ходу. Пока немцы брата чуть не застрелили. Тогда пришлось перестать так делать, - делится Мария Фёдоровна. – А как-то раз пошли в лес, а там было такое место – ток, где сушили хлеб осенью. Оттуда вышел солдат, позвал с собой. Заходим – а там их пятеро. Один раненый. Мы до морозов носили им еду. Но потом они внезапно куда-то ушли. В 1942 году начали появляться партизанские отряды. Они нападали на маленькие гарнизоны. В этом же году, по осени, Дубровку сожгли. Но жители знали, что это произойдёт, поэтому даже успели перегнать скот в лес. - Летом немцы начали собирать со всех жителей деревни урожай. Повозки с зерном повезли в сторону Себежа. Партизаны их на горе подкараулили и убили. Вместе со старостой, - рассказывает Мария Фёдоровна. – Тут же приехали другие немцы. Собрали всех у школы. Показали пальцами на двоих мужчин и учительницу одну. И расстреляли их. Было страшно. Но партизаны активизировались, создали свой штаб. После пожара семья переехала к брату отца, как раз где были спрятаны сёстры Марии Фёдоровны. Там они и перезимовали. Детей посылали в разведку. По словам Марии Фёдоровны, они с братом ходили в соседние деревни, смотрели, где начались пожары. По ним можно было проследить путь немцев. Спрашивали у местных жителей, сколько раз и по каким дорогам немцы проходят, чтобы можно было сделать прогнозы. - В сожжённых деревнях брали кирпичи. Как-то поехали с братом на лошадях в нашу Дубровку. Только брат начал подавать, а я складывать, поднимаю голову – немцы на горе. А до горы полкилометра через поле, - рассказывает Мария Фёдоровна. – Мы кинулись бежать. Поехали по шоссе, а потом завернули в лес. Немцы нам вслед строчили из автоматов. Но стреляли они вдоль дороги. В лес побоялись лезть. А мы стояли за пригорком, лошадей прижали и прислушивались... И болезни, и обстрелы Опасность угрожала постоянно. Страшнее всего было, когда начинали бомбить и с земли, и с воздуха. Приходилось лежать и не шевелиться. Максимально вжимались в землю и прислушивались: рядом летит снаряд или нет. После официального приказа Адольфа Гитлера об уничтожении партизан обстрелы участились. - Пришли зимой в баню. Мы с сестрой пошли первые. Только разделись, как кто-то из наших прибежал и сказал, что немцы идут. Мы натянули всё, что успели. Вся деревня уже убегала, но некоторые остались. Мама с младшим братом не успевали, - вспоминает Мария Фёдоровна. – За баней было болотце. На нём – кочки, на которых клюква растёт. Мы за ними и прятались. Немцы не давали нам подняться. Только зашевелишься – сразу по тебе очередь. Мы так до ночи и пролежали. Ноги у меня были мокрые. Бурки примёрзли к ногам. Их потом в землянке срезать пришлось. Но ничего, ноги отошли. Я, правда, ходила еле-еле потом. Даже начала специально гимнастикой заниматься, чтобы в форму прийти. Болезни сопутствовали на протяжении всей войны. Однажды один из партизан пролил на руку Марии Фёдоровны кислоту. Кожу разъело, а лечения никакого не было. Спастись удалось только благодаря народной медицине. Больным ноги отрезали пилой. Как рассказывает Мария Фёдоровна, этот звук до сих пор ей вспоминается. Они с братом убегали как можно дальше в лес, лишь бы его не слышать. Хуже всего было, когда в землянках начали болеть тифом. В 1944 году заживо сожгли отца. Из-за болезни он не смог подняться, его схватили вместе с другими партизанами и убили. В землянки кидали гранаты: немцы боялись тифа. Однажды осколок даже попал Марии Фёдоровне в ногу. «Сколько было слёз... » - С братом, прежде чем войти в какую-нибудь деревню, залезали на самые высокие деревья. Сидели по полчаса, всматривались, есть ли хоть малейшее движение где-то. Один раз Михаил залез на высокую сосну, а мне сказал оставаться снизу. Но как же это возможно, чтобы я не полезла следом, - говорит Мария Фёдоровна. – Миша сказал, что в деревне немцы. Я спускаться, как обычно, не стала, хотела согнуть ветку и так вернуться на землю. Но сорвалась и упала, ударилась спиной. До землянки было восемь километров. Пришли, а я дышать не могла ровно. С месяц это было. Все думали, что я не выживу. Но ничего, пришла в себя, всё восстановилось. В 44-м году партизаны присоединились к красноармейцам. Они продвинулись ближе к фронту. Но немцы окружали со всех сторон. Спасались, как могли: переходили через леса и реки. Многие погибли, в том числе от тифа. - Сидели мы в землянках в лесу. Тишина была. Наблюдали, правда, воздушную войну. Самолёты падали. Но нас не бомбили. Брат Михаил с одним дедушкой пошли в разведку. Вышли они из леса, впереди гора, а на ней – деревня. Там танки, движение какое-то. Подползли поближе, их заметили, - рассказывает Мария Фёдоровна. – А оказалось, что это наши. Миша с тем дедушкой рассказали, что мы в лесу сидим. Им надавали хлеба, консервов. Они идут, кричат. Мы про себя думаем: что же они шумят, немцы же заметят. А смотрим – на танках звёзды красные. Сколько же слёз было... Это было 17 июля 1944 года. Сейчас Марии Фёдоровне 87 лет. Во время войны сгорели все документы, поэтому даже нет точных данных о дате рождения. Детство было страшным, но выжить удалось. Братья и сёстры до сих пор удивляются, как женщина постоянно уходила от опасностей. Тем не менее ветераном её не признают... Но Мария Фёдоровна не унывает: главное, что рядом находятся близкие люди, которые всегда поддерживают.