Эксперт по борьбе с коррупцией: «Это изматывающая профессия — быть чиновником и брать взятки»
Кажется, что мы все так привыкли к новостям о взятках и коррупции, что совершенно перестали обращать на все это внимание. Можно даже подумать, что без них уже никак не обойтись. С такой логикой не согласна основатель и председатель правления антикоррупционной организации «Трансперенси Интернешнл — Россия» Елена Панфилова. Эта общественная организация была создана в 1999 году. Её цель — противодействие коррупции в России. Например, там изучают декларации депутатов и чиновников, находят в них несоответствие. Также там разоблачают коррупционные нарушения при госзакупках, подавая заявления в прокуратуру и антимонопольную службу. Кроме того, «Трансперенси Интернешнл» регулярно публикует индекс восприятия коррупции. Россия в списке пока занимает 138-е из 180 мест. Мы обсудили с Еленой Панфиловой, почему в нашей стране все так плохо с коррупцией и через сколько десятков лет ситуация изменится. — О чём будет ваша публичная лекция в Екатеринбурге (вход свободный, но надо заранее зарегистрироваться)? — Мы будем говорить о том, что такое коррупция вообще, что такое российская коррупция, чем она отличается от всех остальных, а также от себя самоё десятилетней давности. — А российская коррупция чем-то отличается от коррупции в других странах? — Вертикализированность. Она системная, фактически существует параллельно вертикали власти. У неё есть какие-то свои неписаные законы и правила, она идёт сверху донизу. Есть несколько десятков стран, где подобная ситуация. — Что изменилось за десять или двадцать лет? — Не так давно исполнилось десять лет появлению определения коррупции в российском законодательстве. До этого с ней боролись не имея определения! Но за это время наша коррупция научилась сосуществовать с антикоррупционным законодательством, которое написано по очень хорошим европейским стандартам. При этом коррупции не становится меньше. Никакие законы этому не мешают. — Каждый год представители властей разных уровней публикуют декларации о доходах. Их очень интересно изучать, но по большому счёту это не более чем развлечение. Почему так получается? — Вы понимаете, декларирование без независимого контроля и реального наказания за сокрытие — довольно бесполезная вещь. Максимум, что может случиться, если будет скрыто какое-то имущество, — чиновника могут уволить за утрату доверия. Нет никакого поражения в правах или запрета занимать какие-то должности, а потому через какое-то время человек может всплыть в другом месте. Ну и надо понимать, что мы видим только часть отчетов. На самом деле декларация — более объёмный документ. Например, мы не видим акций, долей в компаниях и доходов от них. — Всегда интересно смотреть, кто больше всех заработал. Например, у вице-премьера Юрия Трутнева доход составил 538 миллионов. Получается, что он самый честный? — Господин Трутнев — один из самых умных чиновников, так как с самого начала (с 2008 года) показывает высокие доходы. Он пояснял, что это прибыль от инвестиций. Глупо поступили те, кто изначально стал декларировать, например, однушку в Жулебино и жигули, а потом забыли об этом и у них появились виллы. Были случаи, когда в течение одного года кандидат подал две разные декларации. Ну забывают они о своем имуществе! — Богатая жена чиновника — это признак коррупции или таланта? — Не всегда это признак коррупции. Например, если чиновник женился на успешной предпринимательнице, то нет. А вот богатство у жены, которая до этого никогда и нигде не работала, — уже наверняка. Не зря ведь, когда появилось антикоррупционное законодательство, чиновники стали массово разводиться. Даже те, кто до этого жил вместе 20–30 лет. — Если бы я был чиновником, то очень бы боялся брать взятки, потому что в последние годы все больше уголовных дел. — Многие годы существовало правило «своих не сдают». И это притупило какие-то инстинкты чиновников. Тем более что мало кто работает в одиночку. Обычно имеются связи в правоохранительных органах, различных ведомствах. Именно поэтому продолжают брать. Кроме того, есть какие-то неписаные правила, что и как можно брать. От этого пришёл человечек — с ним можно иметь дело, а от другого — может быть подстава. — Я себя ставлю на место чиновника: вот у меня большой дом, картины висят в нём, дорогая мебель, но я понимаю, что все это может в любой момент закончиться. Всё время ходишь по лезвию ножа — совершенно же невозможно расслабиться и насладиться! — Да, но у каждой профессии есть свои профессиональные риски. Они все об этом знают, тем более что у высшего руководства страны есть популистская цель показывать борьбу с коррупцией. Именно поэтому каждый год сажают двоих-троих губернаторов, троих-четверых мэров, министра (например, главу Минэкономики Алексея Улюкаева отправили в колонию. — Прим. ред.) и дюжину депутатов, которых не жалко. И они все понимают, что могут попасть в эту историю. Именно поэтому они подстраховываются и стараются иметь в друзьях людей в погонах. Например, депутат Госдумы Алексей Митрофанов успел скрыться, как только ему сказали о скором задержании. — Получается, коррупционеры живут в какой-то несвободе. Всё время надо оборачиваться. — Конечно, это ужасная, изматывающая профессия — быть чиновником и брать взятки. В голове приходится держать две реальности: официальную и настоящую. — Как сейчас принято давать взятки чиновникам? — Очень популярны безналичные переводы в офшорные компании, которые зарегистрированы на членов семьи. Например, как только ребенку исполняется 18 лет, то можно на него что угодно записывать и нигде не надо отчитываться об этом. Или могут подарить лошадку за 20 миллионов, картину какую-то. — Скажите, а размер средней взятки вырос из-за того, что риски стали больше? — Размер взяток все-таки привязан к платежеспособности бизнеса — они же не могут выпрыгнуть из штанов. Существует приблизительная норма отката, например, по определенным контрактам. — Что стоит дороже всего? — Дорожные контракты. Самое главное, что наш климат позволяет списать все проблемы с качеством ремонтов на плохую погоду. — Есть такое ощущение, что коррупция стала важной составляющей работы системы. И без нее она просто рухнет. — Это не так. Всем хочется пожить в хорошее время, когда не будет коррупции. Например, сто лет назад США были безумно коррумпированной страной. Да, там по-прежнему есть коррупция, но там невозможно дать бытовую взятку. — Получается, что через сто лет и у нас все будет хорошо? — Нет, им на это потребовалось лет 30–40. Думаю, что нам осталось ждать не так много времени. Я вам как историк скажу: нет ни одного прецедента вечного коррупционного режима.
