«Завербовать подростка? Легко!» Кому нужна российская молодежная политика

Что такое молодёжные субкультуры, почему их поддерживает бизнес, кто пополняет ряды деструктивных группировок и нужно ли с ними бороться – эти и другие вопросы стали темой обсуждения на очередном круглом столе в редакции «АиФ-Урал». Наши эксперты Сергей Воронин, Герой России, депутат гордумы Екатеринбурга;Юлия Касимова, председатель комитета по молодёжной политике мэрии Екатеринбурга;Андрей Кадочников, директор гимназии №8 «Лицей им. С. Дягилева»;Артём Ислентьев, председатель комитета по социальным проектам Уральской торгово-промышленной палаты;Яна Сикорская, начальник управления по молодёжной политике УрГЭУ;Алексей Фёдоров, движение «Юнармия»;Роман Золотов, движение «Юнармия»;Виталий Калугин, финансовый аналитик. Возрастной максимализм Андрей Кадочников: Субкультура или контркультура – это то, что противостоит или существует параллельно с традиционной, общепринятой культурой. Они были всегда, менялась лишь мода на них. Мы много рассуждаем о том, какие профессии будут востребованы в стране через 20–30 лет, чему нужно обучать детей. Но в первую очередь необходимо развивать в них базовые качества: креативность, коммуникабельность, критическое мышление, умение работать в команде. Задача взрослых – научить ребёнка отличать плохое от хорошего, привить ему навыки социальной безопасности. Юлия Касимова: Для подростка бывает очень важно подключиться к какой-то общности, таким образом он ищет свою идентичность. Но нужно отличать субкультуру от контркультуры. В первом случае это группа людей, которая пропагандирует некий набор ценностей для себя, они не навязывают их остальным. Контркультура – это всегда против, её представители хотят, чтобы все жили по их правилам. Поэтому с одними можно взаимодействовать, договориться, а с другими априори нельзя. Хотя всё это в достаточной мере условно. Нам раньше часто говорили: не объединяйте на одной площадке рэперов и косплееров, они друг друга не поймут. Но у нас есть такие проекты, например, в рамках Дня молодёжи. Какая-то часть субкультур никогда не станет массовой, но хорошо уже то, что они реализуют себя здоровым способом. Сергей Воронин: Думаю, что протестные настроения несёт любая субкультура. И даже самое положительное движение всегда найдёт своих противников, каким бы хорошим оно ни было. Возрастной максимализм требует выплеска энергии, подросткам нужно себя проявить, но со временем человек взрослеет, заводит семью, приобщается к традиционным ценностям. Артём Ислентьев: Субкультуры можно разделить по нескольким направлениям: музыка, образ жизни, спорт. В советское время в Москве любера ходили в качалки, а теперь их преемники практикуют ЗОЖ – здоровый образ жизни. Люди бегают, плавают, ходят на лыжах. Огромное влияние на создание современных субкультур оказал Интернет. Сегодня самый модный статус в Instagram – «я блогер» («блогерша»). Пользователи размещают в соцсетях посты, пытаются «хайпануть». Ты приходишь на какое-то мероприятие, а там стоят девочки, проводят прямые эфиры. Всё это влияет на их образ жизни. Некоторые субкультуры активно поддерживает бизнес. Виталий Калугин: В определённый момент любая субкультура становится интересна для бизнеса, и на её представителях начинают делать деньги. Например, на компьютерных игроманах зарабатываются сотни миллиардов долларов. В субкультуре все члены универсально одеты, потребляют одно то же. Приверженцы движения Black Star носят соответствующую одежду, питаются в «своих» бургерных и обогащают своего лидера. Естественно, бизнес следит, чтобы сообщество, приносящее ему доход, не умерло и развивалось дальше. «Юнармия» против АУЕ А. Ислентьев: Не все контркультуры агрессивны, вспомним тех же хиппи. Они противостояли официальным нормам, но никогда не представляли опасности для окружающих, жили своим мирком. Одно из самых опасных молодёжных сообществ сегодня – небезызвестное АУЕ («арестантский уклад един»). Её члены не просто пропагандируют «особые» ценности, они стараются привлечь как можно больше подростков, в том числе через социальные сети. Противоположность им – военно-патриотические клубы, движение «Юнармия». Алексей Фёдоров: «Юнармию» нельзя назвать субкультурой, это организация с чётким регламентом и учебной программой. Решение о её создание принималось на уровне правительства РФ, но, к сожалению, никто не подумал, как она будет работать. Думали, что инициативу подхватят в регионах, однако возникла проблема: по закону органы местного самоуправления не имеют права финансировать общественные организации, возможна лишь грантовая поддержка. Вторая проблема – кадровый резерв, который работает с юнармейцами. Руководители большинства военно-патриотических клубов – это люди, которые служили в армии в 70–80-х годах. Но сегодня концепция ведения войны и, соответственно, подготовка к ней абсолютно иные. Ракета «Калибр» в Каспийском море наносит высокоточный удар по позициям боевиков в Сирии, а разведка ведётся дронами. Несмотря на это, в большинстве школ проводят однотипные, скучные «Зарницы», такие, как те, что я видел в 1986 году в лагере «Сосновые горки» Компрессорного завода. Прошло несколько десятков лет, но ничего не изменилось. Люди зачем-то разбирают и собирают автомат Калашникова в заклеенном противогазе, а все попытки организовать что-то действительно интересное и актуальное натыкаются на отсутствие средств. И ещё: мы не знаем, что делать с нашими воспитанниками в дальнейшем. Юнармеец получает серьёзные боевые навыки, его нельзя просто так отпускать в «свободное плавание». Роман Золотов: Проблема ещё и в том, что большинство клубов, кружков, секций в Екатеринбурге платные, и далеко не все семьи могут себе их позволить. При этом количество доступных спортплощадок в городе заметно уступает числу алкомаркетов. Ю. Касимова: Не соглашусь. В 123 муниципальных клубах Екатеринбурга нет ни одной платной услуги. В 2018 году дополнительное бесплатное образование в них получили 36 700 детей... А. Фёдоров: Увы, часть таких клубов стали базовыми площадками для тех, кто в дальнейшем пополняет ряды деструктивных молодёжных группировок. Например, в одной из секций Чкаловского района хороший тренер на высоком профессиональном уровне преподаёт единоборства. Между тем представители этого клуба входят в группу АУЕ в соцсети «ВКонтакте», которую наши юнармейцы сейчас отрабатывают вместе с правоохранителями. За бюджетные деньги подростки получают навыки, которые смогут использовать на улице против своих неподготовленных сверстников. Ю. Касимова: Мы не можем закрывать клуб лишь по этой причине. То, что за спортсменами необходим какой-то «присмотр», как и за юнармейцами, не вызывает сомнений. Но никто не запрещает подключать к этой работе инспекторов по делам несовершеннолетних, социальных педагогов, психологов. В группах АУЕ есть признаки, по которым можно отследить их представителей, нужно работать с ними. Необходимы правовое просвещение, диагностика, выход на мотивацию, предоставление здоровой альтернативы... Никаких гарантий? С. Воронин: Алексей, а вы можете дать гарантию, что однажды на сайтах Исламского государства, которое запрещено на территории Российской Федерации, мы не увидим выпускников регионального отделения «Юнармии»? А. Фёдоров: За своих выпускников я ручаюсь. У нас большинство юнармейцев предоставляют справки от психиатра, регулярно проходят тестирование... С. Воронин: Я около восьми лет занимаюсь работой со школьниками по программе патриотического воспитания и недавно открыл для себя такой парадокс: никакие спортклубы или общественные организации, включая «Юнармию», не могут гарантировать, что они воспитывают настоящего патриота. Пункт 2 статьи 13 Конституции РФ гласит: никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Мы учим ребят любить Родину, но не даём им необходимого вектора. Приходят антигерои и говорят: если ты уважаешь свою страну, нужно сделать то-то и то-то, и уводят человека в нужном им направлении. Они говорят: если ты любишь Родину, давай свергнем существующую власть, тогда мы заживём по-другому. В рядах «завербованных» может оказаться и юнармеец, и борец, и шахматист – кто угодно. То же АУЕ – это не стихийное движение, а чётко структурированная организация. А. Фёдоров: Если бы речь шла об ОПГ, правоохранители завели бы дело по статье 210 УК РФ («Организация преступного сообщества»), оно было бы расследовано и направлено в суд. Но когда их задерживают и спрашивают, кто у них главный, они говорят: а нет у нас главных, у нас братство. Модераторам групп АУЕ в соцсетях по 13–14 лет, они по возрасту не могут быть лидерами. С. Воронин: Есть хорошая поговорка: если ты думаешь, что тобой никто не манипулирует, поздравляю - ты в руках профессионала. Человек не может просто так сесть за компьютер и начать пропагандировать бандитизм, кто-то вбил эту идею ему в голову, романтизировал её. Именно поэтому по инициативе Уральской ассоциации Героев в Свердловской области на уровне губернатора была принята программа по противодействию АУЕ. А. Фёдоров: Охотно верю, что она успешно реализуется. Но за последнее время как минимум у трёх моих знакомых в ТЦ в центре города дети подвергались нападкам со стороны сверстников, которых попросту было больше. Богатые и бедные В. Калугин: Большинство деструктивных субкультур определяет отношение людей к богатству. В любом государстве всегда бывают «хвосты» – кто-то очень бедный, кто-то наоборот. Когда 2–3% населения купаются в роскоши, примерно столько же живут в ужасающей нищете. В первом случае юноши катаются на папиных Bentley и спускают за ночь в клубе по нескольку тысяч баксов, а во втором у людей нет денег на еду. В период кризиса число бедных растёт, и у них возникает желание изменить ситуацию в свою пользу, появляются агрессивные субкультуры. Как социальный дарвинист, хочу сказать, что бороться с ними бесполезно, это распределение всегда было, есть и будет. После Великой Отечественной войны власти поступили просто: воров и инвалидов выселяли за «101-й километр», и таким образом субкультура нищенства была ликвидирована. Сегодня это невозможно. Думаю, что представители АУЕ либо окажутся в тюрьме, либо станут истеблишментом и решат свою проблему сами. Нельзя вылечить человека, который ориентирован на насилие. Р. Золотов: Не всегда причиной ухода подростка в деструктивную субкультуру является бедность. У многих представителей АУЕ обеспеченные родители, но они всё равно отбирают у сверстников деньги, часы, телефоны. В. Калугин: Это называется адреналиновым хобби. Полагаю, что «выживальщиков» в этой системе гораздо больше. В конце концов «адреналинщика» отмажет юрист, нанятый богатым папой, а в 25 лет ему всё это надоест. А пойманный «выживальщик», понюхавший крови, попавшийся и севший в тюрьму, из этой системы уже не выберется. Отмечу также, что 13–16-летнего подростка отличает повышенная внушаемость, ему очень важно мнение его окружения, тех, кому он доверяет. Бесполезно зазывать парня в хип-хоп или шахматную секцию, работать надо с его референтной группой, на которую он равняется. Что с ними делать? С. Воронин: Полагаю, чем больше мы будем пытаться воздействовать на субкультуры, тем больше негатива будем получать в ответ, запретительными мерами мы ничего не добьёмся. Я уверен, что основы воспитания закладываются в семье. В школе можно сколь угодно долго рассказывать подростку о любви к Родине. Но когда он приходит домой и отец ему говорит: «Пойдём, вмажем пивка, ограбим прохожего, совершим налёт на магазин», все усилия педагогов бесполезны. Детей нельзя предоставлять самим себе, дескать, сами выберутся, выкарабкаются, выплывут. Ими нужно заниматься на уровне семьи. В. Калугин: Сегодня у молодёжи мотивация к потреблению является основной. Если подросток не в состоянии купить себе модные кроссовки или новый айфон, он найдёт таких же «обиженных», и они будут думать, что весь мир против них. А в таких сообществах всегда царят агрессивные настроения. Да, кто-то устроится в «Яндекс.Еду» и будет таскаться по городу с этими безумными баулами, а кто-то пойдёт и разденет в подворотне приличного человека. И всё же я призываю оставить всё как есть. Любые попытки что-то контролировать или что-то возглавить – это наша взрослая самоуверенность, которая не имеет под собой никаких оснований. Допускаю, что среди нас есть толковые педагоги типа Антона Макаренко, которые распространяют вокруг себя добро. Но они охватывают 100–200 человек, а нам нужно воспитать миллионы. Если культура или субкультура не призывает к насилию, не нужно её трогать. А. Ислентьев: В СССР противодействие агрессивным субкультурам было организованным. Октябрята становились пионерами, потом их ждали комсомол, партия. Сегодня этого нет, но с агрессивными направлениями бороться всё равно нужно. Ряд движений закономерно поддерживают власти. Например, ЗОЖ, патриотическое воспитание пропагандируются на всех уровнях. У государства есть цель – чтобы граждане не болели, дольше жили, были готовы защищать Родину. Деструктивные субкультуры развиваются, когда падает экономика. Но когда уровень жизни растёт, они сходят на нет. То же АУЕ появилось, когда в стране начались кризисные явления. Задача в том, чтобы люди выходили на позитив. Одна из альтернатив, предлагаемых обществом, - это волонтёрство. Во время матчей ЧМ-2018 по футболу оно объединило десятки тысяч человек. Яна Сикорская: Я считаю, что главное – предоставить людям возможность для самореализации. В наш вуз приходят в основном уже сформировавшиеся юноши и девушки, со своими сложившимися интересами. Наша цель – направить эту энергию в мирное русло, а тех, кто не определился, вовлечь во что-то хорошее: в культуру, в спорт, в творчество. Допустим, студента интересует работа в органах власти. В этом случае он сможет поработать в молодёжной избирательной комиссии, молодёжных парламенте или правительстве, в других структурах. А ещё очень важно работать с пользователями социальных сетей. Недавно мы со студентами ездили на финал конкурса «Студент года» в Казани. Одним из заданий было провести урок в местной школе. Наша девушка пообщалась с учениками 6 класса на тему соцсетей. Оказалось, что почти у всех детей есть свои аккаунты, а те, кто не смог зарегистрироваться, общаются в Интернете через страницы родителей... А. Кадочников: Мы всё время ждём от нашей работы каких-то немедленных результатов, но для того чтобы они появились, необходимо время. Можно сколько угодно жаловаться, какая «неправильная» у нас молодёжь, но, ничего не делая, мы ничего не добьёмся. Говорят, что каждый человек свободен, но его свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Полагаю, что с агрессивными субкультурами надо бороться, но не путём запретов, а обучая детей чему-то хорошему. А позитивные молодёжные движения вполне реально соединить с общепринятой культурой. Простой пример: мы в лицее много лет преподаём классическую хореографию, но в этом году решили ввести хип-хоп. И вы бы видели, как балерины его танцуют! Всё новое можно органично связать с традиционным, поэтому пусть будет больше субкультур – хороших и разных.