Федорук командовал танком, а Травникова наказывали селедкой. Известные сибиряки — о службе в армии
Спустя почти 100 лет 23 февраля превратилось из Дня Красной армии в праздник, когда поздравляют всех мужчин. Всё же для некоторых День защитника отечества — не просто гендерный праздник, а повод вспомнить настоящие армейские будни, когда они управляли танками и ракетными установками. Новосибирские политики, учёный и актёр вспомнили, как проходили службу в армии: их забирали с занятий в университете, отправляли на 2 года на дальние рубежи страны и доверяли им минные поля. А иногда отправляли в наряды вне очереди. Андрей Травников, губернатор Новосибирской области: «Службу проходил в 90–92-м годах. Призывался в Советскую Армию, а демобилизовался уже из Российской. В армию пошел сразу же после окончания техникума, в 19 лет. Служил в Подмосковье. Воспоминания об армии положительные: служил я в интересной, в отборной части. С одной стороны — серьёзная боевая подготовка, хорошая физическая нагрузка, много стрельб, полевые сборы в летнем лагере. С другой — интересная инженерная составляющая, потому что служил в аварийно-спасательной роте. Её основное назначение — выполнение спасательных операций и спасение людей в условиях военного времени. Расскажу одну из курьезных историй: когда две роты были наказаны нашим начальником продчасти и находились на селедочной диете две недели. Каждый день ели жареную селедку с перловкой и с картофельным пюре. Такое однообразное меню мы получили из-за того, что кто-то захотел первого свежего весеннего чая и стал щипать листья молодой смородины в палисаднике у начальника столовой. Понемногу кусты были ощипаны до веточек. Начпрод, конечно, не нашёл, кто же конкретно виноват. В итоге две недели все несли коллективное наказание». Андрей Черных, заслуженный артист РФ, актёр театра «Красный факел»: «Служил я где-то в 90–92-м году. Это был Алтайский край, город Алейск, ракетные войска стратегического назначения. Меня призвали после первого курса Новосибирского театрального училища и забрали с урока по фехтованию. Я не ходил на повестки, было самое такое время, перестройка. За мной пришли в училище на улице Ядринцевской и сказали: "Собирайтесь, поедемте". Меня не успели посадить на поезд в Кремлёвский полк, так я попал в ракетчики и ни о чём не жалею. Тогда армия ещё была многонациональная, было много ребят из разных республик. Хотя полк был в основном из сибиряков, был у нас парень Мэргэн. Парнишка был — пулемёт выше него. Однажды мы сидим в карауле, и приезжает сам генерал с проверкой. Проверяет, всё у нас нормально, генерал в настроении — я это всё со стороны наблюдал. У нас там комната отдыха, на стене висела гитара. Генерал его и спрашивает: "Играешь наверное?". Мэрген растерялся перед генералом, насколько знал русский, отвечает: "Немножко". Идут дальше, видит спортивные снаряды — гантели, гири. Генерал: "Спортом занимаешься?", — а тот: "Немножко, товарищ генерал". Дальше минные поля, генерал спрашивает его: "Умеешь с минными полями разбираться, включать, на дежурство ставить?" — "Немножко, товарищ генерал". Тут генерал напрягается и говорит: "А пищу вы как готовите, всё нормально?" — "Немножко, товарищ генерал". — "Как немножко? Ты по-русски-то хоть понимаешь, мать-перемать твою?!". А Мэргэна как заклинило: «Немножко, товарищ генерал". Приходилось ползать вручную минные поля запускать, в то же время никакие провода не работали. Приходилось, если начальство не видит, делать вид, что у нас всё работает и провода наши на месте, молотком запускали большие дымовые шашки». Михаил Федорук, ректор Новосибирского государственного университета: «Я служил в армии с 1974 по 1976 год. Заочно окончил первый курс Новосибирского электротехнического института, и, поскольку заочники не имели отсрочки, в ноябре 1974 года меня призвали в армию. Тогда это была почетная обязанность каждого гражданина СССР, и, естественно, я отслужил два года срочной службы. До сих пор помню дату призыва — 13 ноября 1974 года. Полгода я провел в танковой учебной части в Чите, где учился на наводчика орудия. Следующие полтора года служил в самом отдаленном гарнизоне Монгольской Народной Республики (тогда это был Забайкальский военный округ). У меня не было никаких отпусков, домой я вернулся только 15 ноября 1976 года. Закончил службу в звании старшего сержанта, был командиром танка и неплохо освоил эту профессию. Впоследствии, когда я учился в Новосибирском государственном университете, у нас была военная кафедра, и я был назначен командиром учебного взвода. В армии было много разных историй, курьезных и не очень. Помню, что в начале моей службы, во время ночных стрельб, когда мне пришлось командовать танком, я неправильно дал команды механику, в итоге танк заехал не туда, куда нужно, и мы не вернулись на исходную точку. Как помню, я получил большую взбучку от командира взвода. Потом, конечно, в процессе прохождения службы больше такого не повторялось. Или когда я впервые заступил в караул на самом отдаленном посту гарнизона, на складе боеприпасов. Там были смены по два часа. Когда первая смена подходила к концу, я крикнул, как и было положено: «Стой! Кто идет? Стрелять буду!», причем не только по-русски, но и по-монгольски. А мне в ответ начальник смены, который был уже дембелем, сказал, чтобы я так больше не кричал и не пугал "заслуженных" воинов. И вот в очередную смену я промолчал, а он в свою очередь спросил, почему я действую не по уставу. Однажды у меня от шинели оторвалась пуговица, и я придумал затянуть место отрыва ремнем. Ротный заметил и объявил мне несколько нарядов вне очереди. Самое важное, что мне дала армия, — это желание все доводить до конца. Несмотря на то что было много всего за два года службы, я с благодарностью и теплотой вспоминаю это время». Ренат Сулейманов, заместитель председателя Совета депутатов Новосибирска: «Служил в 1985–1987 годах в Красноярске, в ракетных войсках оперативно-тактического назначения. Попал со второго курса университета, отсрочки тогда отменили. Пришёл в военкомат, отправили на Холодильную, на призывной пункт приезжают "покупатели" — меня и забрали в ракетную бригаду. За два года много всякого было. Например, я участвовал в боевых пусках полигона Капустин Яр на границе Волгоградской и Астраханской областей. Сергей Павлович Королёв ещё там свои первые ракеты запускал. Нас был большой эшелон, ездили туда в феврале – в начале марта. Перед этим нас тренировали жить в 40-градусный мороз. У нас был учебный центр под Красноярском, деревня Таскино. Мы жили в 38-градусный мороз в палатках, внутри были сварены буржуйки, стояли двухъярусные кровати. Но как только дневальный засыпал, через 5 минут в палатке становилась так же, как и на улице. В ходе одних учений у нас была боевая задача, мы её выполняли двое суток, — там были марши, развёртывания, снова марши, всё достаточно утомительно. В нашем отделении я был старший наводчик. По сценарию учений против нас действовала диверсионная группа — она должна была уничтожить пусковую установку. На второй день учений все устали. Несмотря на то что к нам был пригнан мотопехотный Севастопольский полк, который должен был охранять пусковые установки, мы всё равно выставляли свою внутреннюю охрану. Караул стоял, но ребята устали, и утром наш механик-водитель обнаружил под установкой белый крест. И взял его и стёр, а крест обозначал как раз, что диверсанты всё-таки подобралась и нарисовали крест. Пришли проверять офицеры, диверсионная группа утверждает, что пусковая установка уничтожена. Как? Где? А креста не было! За находчивость наш механик был капитаном батареи поощрён».
