Последняя стрелка. Северное кладбище Ростова стал настоящим мемориалом 90-х

Северное кладбище дон­ской столицы считается не только самым большим в России, но и во всей Европе. Этот факт позволил ростовскому погосту попасть в Книгу рекордов Гиннесса, хотя известным на всю страну оно стало, скорее, благодаря одной из самых жестоких преступных группировок 90-х, которая так и называлась «кладбищенской» и хозяйничала не только в царстве мёртвых, но и в мире живых. Лихие и мёртвые Впрочем, с тех беспокойных пор утекло немало воды. Вчерашние братки, точнее, те, кто уцелел, сегодня предпочитают не спортивные костюмы, а солидные деловые тройки и стараются не вспоминать о прошлом. Вот только стереть его из истории города мешает Аллея Славы на Северном кладбище, где рядом с выдающимися ростовчанами похоронены те, кто так и не смог дожить до окончания криминальных войн. Монументальные плиты с выбитыми на них портретами авторитетов в полный рост: кто-то держит в руках брелок от любимого «мерина», в котором его и расстреляли, кто-то биту, а у кого-то болтается золотая цепь, толщиной с палец. По этим памятникам можно изучать короткую, но яркую эпоху, когда девочки мечтали о парнях на вишнёвых девятках, а мальчики хотели стать рэкетирами. И Северное кладбище, пожалуй, стало своеобразным музеем под открытым небом для тех, кто интересуется этим периодом. Основатель популярного портала «Криминальное краеведение» Михаил Генералов проводит здесь всё своё свободное время в поисках историй, которые когда-то будоражили дон­скую столицу. «АиФ на Дону» выясняли, куда ушли лихие ­­90-е, что стало с его героями и остаётся ли сегодня Ростов самым бандитским городом страны. Юлия Панфиловская «АиФ на Дону»: Михаил, ваши видеоролики и статьи о местных братках пользуются такой популярностью, что невольно начинаешь задумываться, неужели люди скучают по тем временам или романтизируют их? Михаил Генералов: Думаю, дело в простом человеческом любопытстве. Всегда интересно наблюдать за громкой, яркой жизнью, которая зачастую обрывалась рано и трагично. Я сам никакого отношения к криминальному миру не имею, заинтересовался им совершенно случайно, когда десять лет назад приехал на Северное кладбище перед Днём Победы. Хотел посетить могилы героев войны и поразился, что по соседству с ними, на центральной аллее высятся огромные дорогущие кресты, монументы, целые скульптурные композиции. Конечно, скромные звёздочки на памятниках советских солдат и офицеров, проливших кровь за свою страну, проигрывали на фоне тех, кто проливал кровь совсем за другие ценности. Мне стало интересно, что это были за люди. Я походил, посмотрел, запомнил фамилии, после чего стал искать данные о них и не удивился, когда ими оказались лидеры известных группировок. Информацию в основном собирал в архиве, тогда её раздобыть было гораздо проще, чем сейчас. Многое рассказывали ваши коллеги, ростовские журналисты, выходил через соцсети на знакомых, одноклассников или родственников погибших. Удивительно, что они идут на контакт гораздо охотнее, чем сотрудники полиции, даже те, кто фигурировал в документальных фильмах. Люди в погонах обсуждать дела давно минувших дней почему-то отказываются. Зато, например, мне однажды очень помогла вдова одного из бывших участников ОПГ, на условиях анонимности она сообщила очень полезные детали и контакты. Жертвы девяностых - Получается, истории бандитов интересней, чем героев войны? - Почему же? Параллельно я также занимаюсь историями Ге­роев Совет­ского Союза, похороненных на Дону. В нашей области находится более 200 их могил. Почти все я нашёл, естественно, не только в Ростове, но и в Батайске, Новочеркасске, Таганроге, на хуторах и в сёлах. Сейчас идёт работа над документальным фильмом, посвящённым этому некрополю. Но, к сожалению, по ним искать информацию гораздо сложнее, чем по ворам в законе. Если что-то и осталось, то это скупые архивные сведения, у многих не осталось в живых близких родственников, чтобы они могли рассказать какие-то любопытные подробности. Хотя порой и эти две, казалось бы, параллельные темы - ветераны и братки - пересекаются. На Северном кладбище есть скромный памятник, мимо которого тяжело пройти со спокойным сердцем - это могила легендарной советской лётчицы Евдокии Никулиной, командира эскадрильи 46-го Гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка. Поначалу мужчины-лётчики с усмешкой называли её женскую эскадрилью «Дунькиным полком». Зато потом, когда Никулина выполнила 774 боевых вылета, уже фашисты дали ей прозвище «ночная ведьма». За время Великой Отечест­венной войны она получила лишь одно ранение, после кото­рого продолжала полёты, а погибла от рук тех, за чью жизнь во­евала. В 1992 году в квартиру ветерана ворвались грабители. Избив 75-летнюю женщину и её маленькую внучку они забрали Золотую Звезду Героя Советского Союза и все её ордена и медали. Увечья сказались на здоровье Никулиной, спустя несколько месяцев она умерла. До сих пор убийцы легендарной лётчицы так и не установлены, а её награды не найдены. Так Евдокия Андреевна, удивительной храбрости женщина, стала очередной жертвой 90-х, попав в криминальную летопись города. - Не зря 90-е годы называют лихими... - На самом деле они были контрастными на фоне советского застоя, такое беззаконие тяжело припомнить, но за деся­тилетний период изучения криминальной истории области, я сделал вывод, что в 2000 годах обстановка в Ростове была намного опаснее, убийства были громче и кровавее, чем в девяностые. Да, творился беспредел, братва только становилась на ноги, делила власть, воевала за коммерческие точки. Но настоящая чистка началась в нулевых, когда всё уже поделили, и на кону стояли не только деньги, начался передел сфер влияния. Не секрет, что многие вчерашние лидеры преступных группировок сегодня заседают в чиновничьих кабинетах, советах директоров крупных компаний и силовых структурах. Людей уже не удивляют новости о том, что, допустим, в городском отделе полиции сбывают крупную партию наркотиков или «теряют» более двухсот единиц оружия, пьяные судьи сбивают на внедорожниках людей, а чиновники пополняют списки коррупционеров. Триста лет заключения - В общем, Ростов по-прежнему носит гордое прозвище «папа»? - Это тоже миф, доставшийся нам ещё с дореволюционных времён. Даже в 90-е мы не входили и в пятёрку самых криминальных городов страны. Первое место в этом бандитском рейтинге занимала Москва. Мало того, что в столице хватало местных группировок, в златоглавую ринулись отморозки со всей России. Но даже если не брать такие крупные города, как тот же Петербург, по-настоящему кровавые реки лились в Тольятти, где за известный автозавод развернулась нешуточная война. А самая первая ОПГ появилась вообще в Казани. Банда «Тяп-Ляп» состояла из 200 парней и держала в страхе всю округу. В Екатеринбурге фиксировали по 4-5 криминальных убийств в день. Так что Ростов если и остался «папой», то «сынки» пошли ещё дальше. - Неужели у нас не встречались такие экземпляры, которые выделялись на общем фоне? - Конечно, встречались. В городе, например, орудовала банда Ященко, которая возникла в 96-м году. Она занималась налётами, грабежами и убийствами состоятельных людей. Так ростовского коммерсанта Саида Бореева пытали раскалённым утюгом, в доме одного капитана дальнего плавания на глазах у четырёхлетней дочери расстреляли мать, и в конце концов взялись за устранение «смотрящего» за Батайском 38-летнего Виталия Грибова. Кстати, Грибова заказала собственная жена, от которой он собирался уйти к беременной любовнице. Но не успел. Его застрелили вместе с девушкой, с которой они остались лежать навечно вместе под одним могильным памятником. Когда шёл суд по делу Ященко, ему и подельникам вменили более ста преступлений, в том числе и 14 убийств. По совокупности всех статей УК банда получила триста лет лишения свободы. Правда, были среди братков и местные Робин Гуды. Когда я искал информацию о Владимире Барсегове, известном воре в законе, чей огромный памятник бросается в глаза на Северном кладбище, поразился, как много хороших воспоминаний о нём осталось. Я и сам почувствовал к нему симпатию, когда мне рассказывали о том, как он защищал простых людей от беспредела. К нему шли за помощью, когда её больше неоткуда было ждать. Романтизировать, безусловно, этих людей и их образ жизни нельзя, но что-то человеческое оставалось в некоторых даже в самых нечеловече­ских обстоятельствах