«Нарвский десант» соединил в себе героизм и халатность

В эти дни исполняется 75 лет трагическим событиям под Нарвой. Советский морской десант, высаженный в тылу у гитлеровцев, оказался в окружении противника, несколько дней героически сражался и погиб почти полностью. Мужество этих людей перед лицом смерти оказалось невероятным. Но правильным ли было решение послать их на верную смерть? Начало 1944 года на участках советско-германского фронта близ Ленинграда сопровождалось грандиозными, поистине тектоническими подвижками. Удалось, наконец, снять блокаду с города-мученика, после чего гитлеровскую армию начали теснить в западном направлении. Была освобождена Ленинградская область, после чего боевые действия захлестнули территорию Эстонии. И здесь, как и двести сорок лет назад, во время войны Петра I со шведами, ключевое значение получила Нарва. Позже ветеран входившего в состав Советской армии 8-го Эстонского стрелкового корпуса Карл Раммус отмечал, делясь в прессе своими воспоминаниями: «Немецкое командование уделяло большое внимание этому вопросу, говорят, даже Гитлер сказал своим генералам: «Нарва – это ворота в Германию». И приказал сражаться до последнего солдата…» У советского командования возникла идея организовать десантную операцию, высадив солдат на побережье на побережье Финского залива в тылу у противника. Это потребовалось для того, чтобы обойти мощные оборонительные линии, воздвигнутые врагом на реке Нарова. Задача была возложена на 571-й отдельный батальон автоматчиков 260-й бригады морской пехоты Балтийского флота и стрелковую роту этой же бригады – всего 517 человек, вооруженных автоматами, винтовками, пулеметами и минометами. Им предстояло нарушить сообщение немцев, осуществлявшееся по приморскому шоссе и железной дороге между городами Нарва и Раквере, захватить станцию Аувере, близлежащий дорожный узел – и удерживать их до подхода советских армий, внося в тыл противника суматоху и замешательство. Руководил десантом командир 571-го батальона майор Степан Петрович Маслов. Увы, операция оказалась спланирована очень дурно – что, как часто бывает в подобных случаях, было констатировано уже постфактум. «Такой небольшой по численности десант автоматчиков без артиллерийских средств мог бы быть успешным только при явном отходе частей противника с ограниченной задачей перехвата приморской шоссейной дороги или быстрого соединения с наступающими частями фронта», – отмечалось позже в директиве наркома ВМФ Николая Кузнецова. Однако, на деле десант высадили прямо в расположение сильных частей противника, основательно закрепившихся в этом районе. При этом должного знания обстановки в районе высадки десанта у советского командования не было. Адмирал Владимир Трибуц, командовавший во время войны Балтийским флотом, об этом десанте вспоминать не любил. Много позже он в своих мемуарах попытался переложить ответственность на другого человека: «Генерал Л. А. Говоров вызвал меня и предложил высадить за Нарвой на побережье залива десант – батальон наших автоматчиков. Я попросил средства усиления для батальона. Командующий отказал. «Батальон автоматчиков захватит станцию Аувере, – сказал он, – займет оборону и встретит в тот же день наши наступающие войска. Высадку обеспечит огонь с кораблей. А средства усиления только стеснят батальон». Приказ отдан, и его надо выполнять». Десантников разместили на кораблях Балтфлота, и 13 февраля под покровом ночи конвой отчалил от острова Лавенсаари. Высадка на эстонский берег началась уже 14-го – в 03.30 утра. Ближайшим населенным пунктом было эстонское село Мерикюла. Далее произошло то, что и должно было произойти: вскоре факт высадки стал известен противнику. На десантников обрушился град железа из пушечных и минометных стволов. На берег выбрались 432 человека из 517. Началось трехдневное побоище, по результатам которого десант «растаял», как чай в сахаре, растворился почти полностью. Многие годы о судьбе погибших десантников общественность ничего не знала – и лишь со второй половины 60-х энтузиасты начали по крупицам собирать сведения. Особенно большую работу проделал флотский историк капитан 1-го ранга Владимир Гринкевич, чью книгу «Разве можно забыть Мерекюла?» выпустил в 1979 году «Политиздат». К своим вышел лишь один… Что же произошло? В силу того, что высаживались они несколькими эшелонами, морпехи так и не смогли объединиться. Самая крупная из образовавшихся групп, которой руководил сам Маслов, быстро достигла шоссе и устремились в сторону населенного пункта. Гринкевич так описывает атаку краснофлотцев: «Уничтожая дозорных и огневые точки врага, первые группы десантников энергичным броском достигли прибрежного шоссе и ворвались в деревню Мерекюла. Тогда еще никто из них не знал, что в населенном пункте располагался штаб гитлеровской (227-й – ВЗГЛЯД) дивизии. Деревня была забита штабными автобусами, радиостанциями на машинах, мотоциклами, повозками, опутана сотнями линий телефонной связи. У каждого дома – часовые, а то и пулеметные гнезда, дзоты и блиндажи». Расчеты пулеметных точек в дзотах открыли бешеный огонь. Задачу их уничтожения выполнил саперный взвод саперов под командованием лейтенанта Григория Константиновича Кузнецова. Саперы скрытно подползали к плюющимся огнем дзотам и устанавливали на них фугасы – таким образом, удалось уничтожить две огневые точки. У третьего дзота погиб лейтенант Кузнецов. Гринкевич приводит рассказ свидетелей: «Николай Васильевич Сазонов, бывший тогда комсоргом саперной роты, рассказывает, что он и сейчас, спустя тридцать лет, слышит крик десантника Руфима Николаева: «Колька, Кузнецова убили!» Сазонов подполз к офицеру. Кузнецов лежал на спине и держался руками за бок. «Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, вы ранены?» – спросил Сазонов. «Нет, – ответил тот, – я, наверное, уже все... Ты командуй... – И руки его упали на снег. Саперы взорвали и третий дзот. И этот взрыв прогремел как салют над телом погибшего командира. Сазонов принял командование взводом на себя». Внезапное нападение на штаб в Мерекюла вызвало у гитлеровского командования большую тревогу. Поэтому оно немедленно выделило крупные силы для разгрома десанта. Историкам удалось проследить судьбу трех крупных групп морских пехотинцев. Та, которой руководил майор Маслов, выйдя из Мерекюла, заняла круговую оборону в районе Пухково-Сооярве – в районе болота, поросшего редким леском и кустарником. Десантник Иван Семенович Викулов позднее вспоминал: «Не доходя до одного хутора, мы свернули влево, по направлению к лесу, и тут заметили, что с хутора вышли немцы. Они стали преследовать нас. С правого фланга, метрах в семистах – восьмистах, также показалось несколько групп немцев. Не доходя до леса метров четыреста, командир наш сказал: «Вот, ребята, зайдем в лес и дадим бой фрицам». Я шел самым крайним на левом фланге. Фашисты были сзади меня, метрах в пятидесяти. Я обернулся и дал очередь из автомата по врагам. Но не успел отвести автомат, как ударила пуля в грудь и прошла навылет. Вторая пуля прострелила руку. Я упал без сознания…» Поскольку группа Маслова все время находилась в боевом соприкосновении с противником, она потеряла несколько десятков бойцов и «съежилась» до семидесяти человек. Из более тяжелого, чем автоматы, вооружения у них имелся единственный ручной пулемёт. В 19 часов 14 февраля немцы начали решительную атаку на людей Маслова – с использованием танков «Тигр», артиллерии и авиации. Когда эта атака была отбита, немцы под прикрытием дымовой завесы организовали новую. Всего, как удалось установить, десантники Маслова отбили девять атак. Сам майор погиб 15-го, во второй половине дня. Несмотря на два ранения, комбат попытался поднять десантников в контратаку, но был сражен автоматной очередью. Далее руководство еще оставшимися в живых моряками перешло к политработнику Дмитрию Санькову. Вскоре полегли почти все, из состава группы Маслова к своим вышел лишь один человек – старший лейтенант Василий Семенович Ильяшенко. Несколько человек, в том числе Сазонов и раненый Викулов, попали в плен. «Как же это мы от своих уходим?» Еще одна группа десантников – из тех, кому удалось высадиться первыми – оказалось под командой лейтенанта Анатолия Мефодьевича Любимова. Всего их было 69 бойцов. На берегу они ликвидировали прожектор и пулеметное гнездо, а далее двинулись по шоссе к деревеньке Удриа, уничтожая вражеские склады и огневые точки. Столкнувшись у Удриа с пехотной ротой противника, вооруженной пулеметами и пушками, группа Сазонова стала отходить к железной дороге, но там тоже встретила серьезные силы гитлеровцев. Около 10 часов утра десантники заняли круговую оборону в районе Мезиталу-Сюрятсе, где продержались до вечера 14 февраля, а на следующий день переместилась к деревне Репнику-Асула. Местный житель Аугуст Мартин позже поведал: «Человек семьдесят десантников пробились к Репнику, к сенокосам, и там держали бой. По дороге они уничтожили немецкое подразделение у хутора Брока. На сенокосах Репнику десантники держали круговую оборону. Был сильный бой. Все десантники погибли, ни один из них в плен не сдался». Мартин не знал, что морпехи погибли не все. Группа, уменьшившаяся до тридцати человек, начала пробиваться на восток, к своим. В один из драматических моментов Любимов получил ранение в руку и временно потерял сознание от болевого шока. «Он лежал прямо на шоссе. Белый полушубок манил гитлеровцев. Они не стреляли в него, желая захватить офицера в плен. Трое фашистов стали ползком подбираться к нему. Матрос Андрей Евецкий, видя, какая опасность грозит Любимову, выскочил из кювета и в два прыжка оказался рядом с ним. Упав, открыл огонь по ползущим и, то ли ранив, то ли убив их, оттащил командира к опушке рощи. Потом, как самый сильный во взводе человек, нес его несколько километров на себе. В своем рассказе Любимов особо упомянул Евецкого, отметив, что «дрался он исключительно геройски». Погиб Евецкий через четыре дня, 19 февраля», – констатирует Гринкевич. Двое суток группа Любимова скрывалась в лесу, ведя непрерывные бои. Потом уцелевшие восемь моряков стали пробираться через шоссе к линии фронта. Несколько раз им пришлось скрываться в сараях с сеном. Из этого ада выбрались лишь сам Любимов (погиб через полгода, в сентябре 1944-го), а также краснофлотцы Григорий Васильевич Семёнкин и Иван Васильевич Метеуш. Их обнаружили разведчики 80-й стрелковой дивизии, которые помогли окруженцам выйти к своим. Помимо людей Маслова и Любимова была еще и третья группа десантников – взвод автоматчиков 2-й роты под командованием старшины 2-й статьи Сергея Владимировича Мерцалова. Разгромив на приморском шоссе Мерекюла – Аувере небольшое немецкое подразделение, люди Мерцалова присоединились к группе старшего лейтенанта Малкова. Далее, все время отбиваясь от противника, группа Малкова раскололась. Восемь человек, большинство из них раненые, заняли оборону в брошенной избушке. «Со стороны леса подходили вражеские солдаты, я и мои товарищи открыли огонь из автоматов. Немцы отступили и из-за деревьев стали нас обстреливать. Ищенко вновь ранило, на сей раз смертельно. Внезапно повалил густой дым. Оказалось, фашисты зашли со стороны глухой стены и подожгли дом. Задыхаясь от дыма, я подполз к окну, нащупал проем и вывалился из окна в снег. Здесь, потеряв сознание, был взят в плен. Мухля погиб. Какова судьба остальных раненых, ушедших в лес, не знаю», – рассказывал позднее краснофлотец Алексей Сычев. 18 февраля Малков и двое его людей погибли на занятом ими хуторе, совсем недалеко от линии фронта – дом, который они заняли, был расстрелян «тигром». Оставшиеся люди Малкова укрылись в погребе и канаве рядом со сгоревшим домом. Немцы подогнали два самоходных орудия, одно из них десантникам удалось уничтожить. Из этой группы морпехов уцелел один лишь Александр Засосов, которого товарищи отправили за помощью. Несмотря на тяжелые ранения, он буквально выполз к своим. Сначала его сопровождал краснофлотец Аверин, уговаривавший Засосова: «Саш, а Саш… Как же это мы от своих уходим?» В итоге, Аверин повернул обратно к погребу… Из всего наличного состава десанта в Мерикюла через линию фронта перешли шестеро бойцов, еще восемь раненых десантников были захвачены в плен. В заключение стоит упомянуть, что среди десантников было восемь девушек – радистки: Лида Архипова, Женя Татлинова, Лида Жигалова, Хина Ламм, Аня Торошина, Аня Устюжина и санитарки: Ирина Можайская, Надя Ковалевская. Из всех их уцелела одна лишь Анна Устюжанина, раненая еще при высадке и доставленная на корабле в Кронштадт…