Как униатский священник Духнович и российский фельдмаршал Паскевич пробудили русское самосознание Закарпатья

Мысль идеологов русинского движения о совместимости греко-католичества и русской идентичности являлась полной антитезой украинскому подходу к униатской церкви — она, напротив, позиционировалась как способ разрыва с ненавистной Москвой, даже в петербургский период истории России. Американский историк Тимоти Снайдер в своей работе «Реконструкция наций» писал, что процесс формирования украинской нации смог пройти в XIX веке только за счёт того, что униатская греко-католическая церковь сохранялась властями Австрии на территории Галиции и Закарпатья. Ликвидированная в России в 1839 году путём слияния с Православной российской церковью, церковь греко-католическая продолжала свою деятельность на территории Австрийской империи. С точки зрения Снайдера, украинская нация возникла именно за счёт легальности униатства, так как униатская церковь вела культурно-религиозную деятельность на украинском языке, пользуясь попустительством австрийских властей. Роль религии в процессе формирования нации очень трудно переоценить. Любая церковь создаёт своими действиями культуру и литературный язык, переводя и комментируя священные тексты, выстраивая пантеон святых и героев, присущих определённому народу. В конце концов, любая церковь создаёт из своей паствы прототип нации — общество, связанное не степенью родства, а некоей общей, высшей идеей. Поэтому не стоит удивляться участию религии в национальных движениях. В карпаторусском национальном движении религия тоже сыграла заметную роль. По иронии судьбы, для карпатских русинов униатская церковь оказалась такой же колыбелью, как и для украинцев. Греко-католический священник Александр Васильевич Духнович оказался первым, кто приложил значительные культурно-просветительские усилия к пробуждению русинского народа. Духнович родился в 1803 году в семье греко-католического священника. В семье бытовала легенда о русском происхождении: якобы основатель рода Духновичей был одним из вождей Стрелецкого бунта, после разгрома которого бежал в Закарпатье. Возможно, благодаря этой легенде Духнович начал осознавать себя русским и стремиться к далёкой родине. Реальный перелом в жизни Духновича настал во время учёбы в Ужгородской школе, весь учебный процесс в которой шёл на венгерском. Одноклассники травили его за плохое знание языка, и Духнович выучил его наилучшим образом, но понял, что язык этот ему не родной, а сам он точно не венгр, как и остальные русины. В 1838 году Духнович становится нотариусом Ужгородской консистории Мукачёвской епархии униатской церкви. Получив доступ к библиотеке консистории, интеллектуал Духнович не только расширяет собственное образование, но и сам начинает заниматься активной культурно-просветительской деятельностью, увлёкшись историей Закарпатского края, его этнографией и фольклором. Называвший родной край «Подъярёмной Русью», показывая тем своё отношение к венгерскому дворянству и австрийским чиновникам, Духнович оказался у истоков национального движения. Своей целью он видел просвещение крестьян при помощи русского литературного языка, понятного русинам. По мысли Духновича, общность языка указывала на безусловное единство русинов в Закарпатье и русских в Российской империи. В 1847 году он издаёт свою первую книгу — карпаторусскую грамматику «Книжица читальная для начинающих». Венгерская революция 1848 г. расставляет свои акценты в деятельности Духновича. Революционные венгерские власти, стремившиеся к созданию моноэтнической Венгрии, не собирались терпеть русинское движение. И только приближение русских войск заставило венгров выпустить Духновича из тюрьмы. Корпус Паскевича он встречал в Пряшеве как освободителей, а подавление им венгерского бунта было для всего Закарпатья зарёй новой эры. Лучше всего роль русских войск описал сам Духнович: «По скончанию несчастнаго мятежа так реченнаго Кошутовского в Угорщине — угорские русины, российскими полками одушвлённые, зачали по народному думать, воздвигши по силам слабым письменность свою. Я в том деле был одушевлён, понуждал молодёжь русскую до дела, источив силы и деньги». Подавление венгерского восстания вселило в русинское движение надежды на то, что оно получит возможность существовать и действовать. Вена, не заинтересованная в русофильском движении карпаторуссов, крайне недолго позволяла русинским будителям действовать на благо своего народа. Однако, любые охранительные действия габсбургского двора уже были бесполезны — русины взялись строить свою жизнь сами, по мере доступных возможностей. После 1849 года Духнович занимается активной просветительской деятельностью. Из-под его пера выходят книги, посвящённые угоро-русскому языку, сам он активно пропагандирует литературный русский язык, считая русинский лишь диалектом русского, который был искажён мадьярскими влияниями. Наиболее известным литературным творением Духновича стало его стихотворение «Вручание», выдержанное в русинском народном духе, начинавшееся со слов: «Я русин был, есмь и буду». Само это стихотворение стало своеобразным национальным гимном русинов. Свою деятельность сам Духнович оценивал следующим образом: «И радостно могу сказать, что русины Епархии Пряшовской одушевилися, найпачеже молодёжь стала душевно ревновать за русский дух, и русское слово». В 1851 году Ужгородская консистория отказала Духновичу в открытии русской типографии, в том же году Духнович выпустил в Будапеште книгу «Литургический катехизис», в которой каноники униатской церкви усмотрели отход от католических догматов, о чём сообщили папскому нунцию. Духнович отказался идти на поводу цензуры, заявив о недопустимости отхода от обрядов Православной церкви. Особенно же в списке трудов Духновича выделяется его «Истинная История Карпато-Россов», изданная в 1853 году. В этой работе Духнович последовательно отстаивал тезис о единстве русского народа, в состав которого он включал и русинов Закарпатья. Родным языком русинов указывался русский, а исконной верой — православие. Так же Духнович организовал «Литературное общество в Пряшеве», собиравшееся в его квартире. Среди завсегдатаев общества были такие видные карпато-русинские политики как Адольф Добрянский, Александр Павлович, Андрей Попович. «Литературное общество» стало настоящим русским клубом Закарпатья, в которое приходили люди, неравнодушные к русинским истории и языку, а выходили люди, стремившиеся к свободе русинов и их воссоединению с Россией. Другое, организованное Духновичем, общество — Общество св. Иоанна Крестителя — занималось организацией преподавания на русском языке. При его поддержке в Закарпатье возникло несколько гимназий, обучение в которых велось на литературном русском языке. Сам Духнович всю жизнь выступал противником создания отдельных языков, на базе региональных говоров, активно противился и украинизаторскому проекту, поэтому ставил во главу угла литературный русский язык. Несмотря на огромный вклад в создание грамматики русинского языка, сам Духнович придерживался той точки зрения, что русинский язык является диалектом русского, поэтому его упорядочивание нужно лишь для того, чтобы закрепить его в статусе части русского языка. Исследователь деятельности Духновича, профессор Федор Аристов очень высоко оценивал деятельность Александра Васильевича: «Значение А.В. Духновича для развития Угорской Руси настолько велико, что составляет целую эпоху в ея истории. До него в литературе употреблялись последовательно церковно-славянский, латинский и мадьярский языки, и только он первый начал писать по-русски: сперва на местном наречии, а затем и на общерусском языке. Как священник, он постоянно заботился о чистоте восточного обряда, а как народный деятель — много содействовал открытию новых школ. Вообще своими трудами А.В. Духнович указал угро-руссам то направление, по которому должно совершаться национальное развитие. Если Угорская Русь… всегда отстаивала общерусское национальное единство, то этим она в значительной степени обязана плодотворной деятельности Александра Васильевича Духновича». Роль Духновича для Закарпатья невозможно было переоценить. В 1923 году в Ужгороде возникло «Русское культурно-просветительское общество им. А.В. Духновича». Организатором общества был Степан Фенцик и именно на базе этого общества возникнет Русская национально-автономная партия, стоявшая на идеях русского национализма и объединения русского народа. Британский ислледователь Эрнест Геллнер называл национализм «фабрикацией». Геллнер считал, что нации создаются буквально на пустом месте, за счёт усилий публичных интеллектуалов из профессорско-духовной среды, и за счёт ведомственных стараний различных чиновников. Лучший ученик Геллнера — Энтони Смит — оказался его же самым последовательным критиком. Энтони Смит справедливо и последовательно указывал на то, что до «Века Наций» (XIX век) существовало множество культур, которые могли быть прототипом наций, у каждой этой культуры был сплочённый этнос-носитель. Истоком нации становился этнос, который осознавал себя в новых исторических условиях через достраивание своей идентичности путём её мифологизации — обращения к культуре и истории. Причинами таких действий всегда были вполне реальные события. История русинов наглядно подтверждает этот тезис Смита. Будучи самым маленьким народом в семье восточных славян, переходя из-под власти одного неродственного этноса к другому, этот народ сохранил свою культурную самость и сплочённость вокруг этнического ядра. Сквозь века русинский народ, связанный с венгерским, шёл к середине XIX века, чтобы пробудиться и осознать себя. Событием, пробудившим русинов, оказалась венгерская революция 1848 года, точнее, её подавление русскими войсками генерала Паскевича. Встреча с русскими солдатами и офицерами показала русинам, что они не отдельный одинокий народ, а часть чего-то большего. Этим чем-то и был большой русский народ, осознавший себя после победы над Наполеоном. Русинская идея всегда стояла на основании того, что русины — часть русского народа. Эта мысль стала вектором развития русинского движения на протяжении почти ста лет с середины XIX по середину ХХ века. Когда в 1946 году встал вопрос о вхождении Закарпатья в состав СССР, русинские активисты просили Сталина ввести Закарпатье в качестве отдельной советской республики или в состав РСФСР. Но Закарпатье досталось Украинской ССР, а в отечественной этнографии укрепилось мнение о русинах, как о обмадьяреных украинцах, под прикрытием чего проходила политика настойчивой украинизации русинского населения. Апофеозом непризнания киевскими властями русинов стала всеукраинская перепись населения, по результатам которой на Украине нашлось всего 11 тысяч русинов, хотя сами русины считают, что их 70000, а цифра была искусственно занижена переписчиками, чтобы скрыть русинскую проблему от обывателей. В 1991 году в Закарпатье состоялся общеобластной референдум, проходивший параллельно с всеукраинским референдумом о независимости. Основным вопросом референдума был вопрос об автономии в составе Украины. За самоуправляемость Закарпатья проголосовали 78% жителей области, а за независимость Украины 90%. Это говорит о том, что русины были готовы пожертвовать СССР ради собственной автономии. Официальный Киев же этой автономии не дал и до сих пор является должником перед русинским народом, продолжая игнорировать его и украинизировать. Такое поведение Киева говорит об одном — наследие Добрянского, Духновича и Фенцика, уверенных в том, что русинство и украинство несовместимы, будет востребовано в будущем из-за неумения Киева выстраивать сложную нацполитику и стремления создать унитарное моноэтническое государство. Есть время разбрасывать камни, а есть время их собирать. Вопрос лишь в том, когда это время настанет.