Никон Родюков: «Оркестр без дирижера – это войско без генерала»

Он играл в Уральском молодежном симфоническом оркестре со дня основания, но пришло время все поменять. Приглашение в Хабаровск – для кого-то «ссылка», а для молодого дирижера – прорыв и уникальная возможность работать с опытным коллективом. Что делать, если твои родители – музыканты? Как выбраться из оркестровой ямы? И почему в Хабаровске лучше, чем на Урале? Контрабасист и новый дирижер Дальневосточного академического симфонического оркестра – Никон Родюков – ответил на вопросы ИА «Уральский Меридиан». — Никон, вы родились в семье профессиональных музыкантов. И не секрет, что многие родители стараются направить детей по своим стопам, в ту сферу деятельности, где преуспели сами. Сегодня совершенно ясно, что выбор сделан правильно, но была ли в принципе возможность избежать музыкального будущего? — Если говорить честно, особого выбора у меня и не было. Наставлениями о том, что нужно заниматься именно музыкой, родители предопределили судьбу. Поэтому и в музыкальную школу – десятилетку при УГК имени Мусоргского – я попал с ранних лет. Не скрою, были потуги уйти в другую профессию, но учиться музыке все же не переставал. И, в конце концов, наступил тот час, когда я осознал: музыка – моя судьба и без нее жить уже не смогу. Наверно, это произошло в 2008 году, когда я поступил на работу в Екатеринбургский театр оперы и балета. Играя в оркестре, чувствовал себя как рыба в воде. — Получается, сомнения ушли лишь на третьем курсе консерватории? — Понимаете, когда я рос, времена были сложные. Люди жили от зарплаты до зарплаты и о хорошем финансовом обеспечении многие могли только мечтать. В такой ситуации волей-неволей приходилось рассматривать варианты дополнительного дохода. Разные были мысли: например, пойти работать менеджером по продаже автомобилей. Как-то даже мебель на дому хотел собирать. Но, мне кажется, все встало на свои места, когда профессия начала приносить доход. Уже не нужно было думать о заработке «на стороне». И, в тот момент, я полностью сосредоточился на музыке. С удовольствием занимался любимым делом и одновременно зарабатывал деньги. — Значит, родители не ошиблись, когда решили сделать из вас музыканта. Но сейчас много споров о том, как лучше воспитывать детей, предоставлять ли им право голоса. Если я правильно поняла, Вас воспитывали в строгости. Слышала, что даже телевизор смотреть не разрешали, это так? — Да, было такое. В 90-е годы родители очень много работали, поэтому я часто оставался дома один. И вместо того, чтобы делать уроки, заниматься музыкой, мог весь день просидеть перед телевизором. Что поделать, был маленький, глупенький, не осознавал всей важности занятий. В шесть лет вообще сложно оценить необходимость труда, вот и нашел себе отличное развлечение. В один прекрасный день отец, придя с работы, решил проверить, чем я занимался. Сначала поинтересовался смотрел ли я телевизор, получил отрицательный ответ, но не успокоился. Открыл газету с программой телепередач, стал перечислять подряд все названия и уточнять: «А это интересная программа?». Я отвечал не задумываясь, назвал все понравившиеся передачи. Естественно, отец понял, что ребенок весь день смотрел телевизор. Поэтому, во избежание подобных случаев, он просто унес ящик из дома. Возвращал телевизор раз в году – 31 декабря – чтобы мы с сестрой, грубо говоря, послушали бой курантов. Вот так, с 1995 и, наверно, по 2006 год у нас в квартире не было телевизора. И знаете, как-то обходились без него. Самое интересное, мне кажется, что это благотворно повлияло на наше развитие. — Учитывая этот опыт, своих детей тоже ограждаете от просмотра телепередач? — Лишать их телевизора совсем я не собираюсь. Но очень часто ограничиваю в том, что они смотрят и что хотят смотреть. В нашей семье предпочтение отдаем мультикам киностудии «Союзмультфильм». — Согласна, многие советские мультики действительно учат тому, что такое хорошо и что такое плохо. Но давайте вернемся к музыке. Почему вы стали именно контрабасистом? Тоже воля родителей? — С контрабасом вообще получилось забавно! Я начинал свое обучение по классу скрипки и в течение первых трех лет у меня сменилось несколько педагогов. Теперь уже сложно сказать, в чем была загвоздка: то ли учителя не могли найти подход, то ли просто был не обучаем, но наши «отношения» со скрипкой плавно сошли на нет. В конце третьего класса я сдал экзамен из рук вон плохо, и преподаватели приняли решение перевести меня в класс контрабаса. Тогда это была вынужденная мера, чтобы просто оставить ребенка в школе. Заведующий кафедрой струнных инструментов – Вольф Львович Усминский – сказал родителям: «Я дам профессию, которая будет кормить его всю жизнь». А дальше дела пошли в гору. Попался хороший молодой педагог – Дмитрий Сергеевич Бабушкин. К сожалению, его уже нет с нами, в 2002 году он погиб в автокатастрофе. Что и говорить, для меня это тоже была огромная катастрофа… Потом учился у Дмитрия Геннадьевича Усанова, который сейчас является концертмейстером группы контрабасов УАФО (Уральского академического филармонического оркестра – прим. авт.). Закончил школу я в 2005 году и сразу поступил в Уральскую консерваторию, в класс Олега Игоревича Рудина. То есть, изначально я «познакомился» с контрабасом по необходимости. А уже потом вжился в этот образ, проникся и стал по-настоящему любит свой инструмент. В Хабаровской филармонии работаю дирижером, но, когда за пульт становится художественный руководитель оркестра, тоже меняю свое место дислокации: играю в группе контрабасов. Никон Родюков в Екатеринбургском театре оперы и балета. Фото: Георгий Шуз — Вы упомянули имя Олега Рудина, и сразу захотелось чуть больше узнать о педагогических приемах этого музыканта. Кажется, он был личностью легендарной, абитуриенты старались попасть к нему в класс. С чем, по вашему мнению, была связана такая популярность? — Во-первых, Олег Игоревич был очень харизматичным мужчиной, этого у него точно не отнять! Когда хотел понравится даме, которая не уделяла ему внимания, пускал в ход свое главное оружие – музыку. Так и говорил: «А сейчас я возьму в руки контрабас!». Он начинал играть, и все слушатели сразу таяли. О какой-то особенной педагогической методике сказать не могу. Но тут нужно брать в расчет, что я попал в класс к Олегу Игоревичу в последние годы его работы. Педагог стал уже очень мягок, не столь требователен, как раньше. Рассказывали, что в былые времена Рудин мог отказаться от урока с учеником, который не выучил программу по специальности. Все происходило примерно так: открывалась дверь класса, сначала вышвыривались ноты, а затем в коридор «вылетал» и сам студент. Это означало: «пока не выучишь – не приходи». Я такого за педагогом уже не замечал. Олег Игоревич был человеком с хорошим чувством юмора. До сих пор помню: он сидит на уроке, слушает, как я пытаюсь что-то изобразить на контрабасе и приговаривает: «Давай-давай, поиграй мне, а я о котлетках подумаю!». Такая любимая шуточка у него была. При всем этом он мог многое дать своим ученикам. Порой вскакивал на середине произведения и начинал вносить свои правки: «Давай, попробуй вот эту нотку протянуть». Как ни крути, он жил музыкой. И, конечно, его настоящим, страстным хобби был джаз. Да, концертмейстер группы контрабасов в театре оперы и балета, постоянно играл у кого-то в джаз-бэндах. Думаю, все это вкупе и делало Олега Игоревича каким-то особенным музыкантом. Даже когда он просто заходил в консерваторию, то сразу выделялся из толпы, по какому-то излучению, по энергии. — Да, педагоги – это те люди, которые влияют на формирование любого профессионала. Но влияет и окружение, коллеги по работе. Вы долгое время играли в Уральском молодежном симфоническом оркестре (УМСО). Как оцениваете этот жизненный опыт? — Начнем с того, что в УМСО я играл со дня его основания — с января 2007 года. Я был первым контрабасистом этого оркестра и проработал в коллективе до июня 2018 года. По сути дела, мы были вместе 11 лет. Именно в УМСО я понял, что такое настоящий оркестр. И сейчас, когда я – дирижер, это понимание помогает, дает преимущество перед коллегами. Если говорить о выступлениях, то запоминающихся концертов было очень много! Возьмите во внимание хотя бы то, сколько именитых приглашенных дирижеров играли с Молодежным оркестром. С этими людьми даже просто побывать на одной сцене – это грандиозное событие. А оркестрантам УМСО предоставлялась возможность вместе с ними еще и музицировать! К нам приезжали потрясающие мастера – Саулюс Сондецкис, Владимир Иванович Федосеев, Томас Зандерлинг, Олег Каэтани. С Александром Израилевичем Рудиным – профессором Московской консерватории – оркестр вообще сотрудничает на постоянной основе. И с каждым новым дирижером концерт приобретает свою энергетику, свой особенный колорит. Для меня одним из самых запоминающихся выступлений стало сотрудничество с виолончелисткой Наталией Гутман. Почтенного возраста дама просто покорила невероятно шикарным, мощным звуком! — То есть вы работали в оркестре и до какого-то момента все устраивало. Когда возникло желание попробовать себя в роли дирижера? — Мысль о том, чтобы опробовать свои дирижерские способности, появилась очень давно. Я учился в консерватории и уже тогда хотел перевестись на дирижерское отделение, а по классу контрабаса продолжить обучение платно. Но это провернуть не получилось и, может быть, к счастью. Потому что, как я сейчас понимаю, в то время не был готов становиться дирижером. Вставать за пульт мне было еще рано. Когда выпустился из консерватории и учеба была позади, подумал: «Так же не интересно! Жизнь-то для чего дана? Нужно дальше развиваться, учиться, узнавать что-то новое, а не останавливаться на достигнутом». Но момент, когда я окончательно принял судьбоносное решение, наступил через неделю после рождения моего второго ребенка. Проснулся утром и внезапно понял, что сидя контрабасистом в оркестровой яме театра, не смогу достойно обеспечить, поставить на ноги своих детей. Осознал, что это место работы – далеко не потолок для меня и решил развиваться дальше. В тот же день сообщил о своем желании Антону Александровичу Шабурову, поинтересовался, сможет ли он подготовить меня к поступлению в УГК. Дирижер, давно работавший с симфоническим оркестром консерватории, воспринял эту новость с большим энтузиазмом! И после подготовки меня вновь благополучно приняли в ряды студентов. Сказать по правде, сильно переживал перед экзаменами. Но оказалось, что у меня осталось достаточно теоретических знаний не только со времен обучения по классу контрабаса, даже «багаж» десятилетки очень помог! — В данный момент вы не только учитесь, но уже применяете полученные знания и навыки. Любой человек стремиться построить карьеру как можно быстрее. Но почему именно в Хабаровске? — Дело в том, что на первом курсе я учился у Антона Александровича Шабурова. Но через год после начала обучения, его назначили дирижером и художественным руководителем оркестра ДВАСО (Дальневосточный академический симфонический оркестр – прим. авт.). Это известие «ударило» как обухом по голове, а деваться-то некуда, нужно было продолжать заниматься. Еще через год в Хабаровской филармонии объявили конкурс на место второго дирижера. «Была не была» — подумал я и подал заявку. На тот момент четко уяснил: в Екатеринбурге мне, как дирижеру, ничего не светит. Да, многие знали меня в качестве контрабасиста, успел хорошо себя зарекомендовать. Но, в целом, отношение было довольно скептическим: «Контрабасист вылез палкой махать… Пускай лучше смычком в яме машет!». Я почувствовал, что Хабаровск – мой единственный шанс попробовать свои силы. Без подобной работы невозможно обрести нужный дирижеру опыт. Приходить на урок и дирижировать под два рояля – это одно, а выходить к оркестру из 70 человек – абсолютно другое дело. И это то, чего мне как раз не хватало. Конкурс я, волею судеб, выиграл. 50% оркестра проголосовали за мою кандидатуру, а это дорогого стоит! Важно, что Антон Александрович сразу озвучил условие: выбирают именно оркестранты, а не руководство. Он человек принципиальный и не хотел получить репутацию деятеля, который тащит за собой земляков. Так я попал на работу в Хабаровск и, без ложной скромности, скажу: для молодого дирижера это настоящий рывок! Наталья Кузнецова-Родюкова, Никон Родюков и директор Хабаровской филармонии Александр Петрович Емельянов. Фото: Татьяна Андреева — А как же семья? Дети и супруга остались в Екатеринбурге? — Да, это очень тяжелый вопрос… Благо у нас есть родственники, которые помогают. Жена и дети не брошены на веление судьбы. У меня было множество сомнений и только благодаря поддержке родных решился уехать. Я благодарен и супруге, она все поняла и отпустила со словами: «Поезжай и зарабатывай репутацию!». Конечно, никому не известно, что случится завтра, через месяц, через год. Но моя задача ясна – учиться, развиваться и совершенствоваться. — Вот вы хотите совершенствоваться как дирижер, а всемирно известный пианист Борис Березовский считает, что дирижер оркестру не нужен вовсе… — Честно говоря, у меня однозначное мнение на этот счет. Почему? Потому что в советское время уже был подобный опыт, создали оркестр без дирижера – Персимфанс (сокр. от Первый симфонический ансамбль – прим. авт.). Ни к чему хорошему эта практика не привела. То есть, был замечательный оркестр с высококлассными музыкантами, но усилия оказались не сопоставимы с полученным результатом. Коллектив проработал несколько лет и у них было безумное количество репетиций, чтобы сделать хотя бы одну программу. С дирижером процесс пошел бы намного быстрее, интереснее и продуктивнее. По своему опыту скажу: оркестр может играть без дирижера. Но оркестр без дирижера все равно, что войско без генерала. Да, они могут идти, они могут убивать, а ради чего бороться? Они не знают. Дирижер – тот генерал, который ведет к достижению нужной цели. Я имею ввиду художественное воплощение. Каждый оркестрант чувствует музыку по-своему и без «предводителя» получается пестрая картинка, очень абстрактная. К тому же, нужно понимать, что один и тот же оркестр при разных дирижерах может выдавать абсолютно противоположные результаты. И это уже связано с энергетикой маэстро. Так, в октябре ДВАСО выступал в Екатеринбурге на «Симфофоруме». И я уверен, что если бы не Антон Александрович Шабуров, концерт вряд ли получился бы настолько удачным! Программа была полностью сделана, продумана и прожита дирижером. Он знал, какой результат хочет получить, передавал свое видение оркестру, и музыканты воплотили эту идею в жизнь. Когда энергия дирижера и оркестра объединяется, вместе они могут свернуть горы! Фото для превью: Георгий Шуз