И снова здравствуйте! Рекультивацию отходов БЦБК требуют начать заново

Если перефразировать Пушкина, можно сказать: «Уж сроки близятся, а технологии всё нет». Примерно такую претензию предъявляют общественники исполнителям проекта по ликвидации отходов закрытого Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. В конце сентября 2018 года премьер-министр РФ Дмитрий Медведев поставил задачу сделать объект «полностью экологически нормальным» за три года, однако рецепта, как именно будут обезвреживать отходы БЦБК, до сих пор не определили. Круг замкнулся 25 декабря общественники созвали пресс-конференцию, во время которой председатель правления общественной организации «Байкальский центр гражданской экспертизы» Юрий Фалейчик заявил, что он и его сторонники требуют расторгнуть контракт на ликвидацию отходов комбината, заключённый между минприроды Иркутской области и АО «Росгеология». Чтобы понять почему, нужно вспомнить историю закрытия многострадального БЦБК. Остановили его в 2013 году, определив оператора, на плечи которого легла ответственность ликвидировать экологический ущерб. Им стал ВЭБ Инжиниринг – «дочка» крупного банка. Она подготовила проект «омоноличивания», предложив, по-простому говоря, заливать шлам-лигнин (основной отход ЦБК) бетоном, чтобы получить некий камень, якобы безопасный для озера. Однако дело не пошло – лигнин никак не хотел превращаться в монолит, поэтому проект, на разработку которого потратили 131 млн рублей, признали нежизнеспособным. Правительство России определило другого подрядчика, который взялся проект корректировать, – Росгеологию. «Оказалось, что подрядчик не стал заниматься проектированием и подбором технологии самостоятельно, он выбрал для этого другую компанию. Самое удивительное, что название её... ВЭБ Инжиниринг», – удивляется Фалейчик. Круг замкнулся: на официальном сайте гозакупок корреспонденту «АиФ в ВС» действительно удалось найти соответствующую закупку от 18 сентября 2018 года, к ней даже приложен договор между этими двумя организациями, начальная цена контракта – 195 млн рублей. В поисках технологии «Нас беспокоит, что дело опять попало в руки компании, которая нашего доверия (с точки зрения рекультивации отходов) не вызвала, – говорит Фалейчик. – Считаем, будет правильно, если правительство расторгнет договор с основным подрядчиком». В минприроды Иркутской области корреспонденту «АиФ в ВС» ответили, что юридически на выбор партнёров своего основного подрядчика влиять не могут и расторгнут с ним договор только в том случае, если компания нарушит его условия или сорвёт сроки. Как ранее отмечал глава регионального министерства Андрей Крючков, крайний срок, когда готовый, откорректированный и утверждённый всеми экспертизами проект ликвидации должен быть в руках у правительства области, – 30 июня 2019 года. Кстати, сам Юрий Фалейчик уточняет, что он поддерживает конкретную технологию превращения шлам-лигнина в грунт, однако «есть и много других» не только иркутских, но и из Москвы и Барнаула. Сама Росгеология говорит, что сейчас рассматривает опорные технологии обезвоживания шлам-лигнина, уменьшения его ядовитости с последующим переводом во вторичный продукт – почвогрунт или удобрения, но рада другим конкретным предложениям учёных и инженеров и принимает их через сайт, специально созданный ВЭБ Инжинирингом. Учредитель ангарской фирмы по переработке отходов Александр Лакотко говорит, что как раз хотел предложить конкретный «рецепт», однако не смог. «Я зашёл на их сайт, посмотрел. Меня, как разработчика, просят сделать материальный баланс, технологический баланс, описать технологию и исследования на русском языке, а потом перевести всё это на английский язык и им сбросить. Я написал на русском, но у меня эти данные так не приняли», – рассказывает предприниматель. Кстати Отсутствие конкретных решений по утилизации накопленного ущерба БЦБК стало предметом критики Счётной Палаты России. «Не имея откорректированной проектной документации, минприроды Иркутской области заключило с Росгеологией госконтракт на выполнение работ по ликвидации последствий негативного воздействия комбината на сумму 5,9 млрд рублей. Однако, если учесть, что технология ликвидации отходов до настоящего времени не определена, цена госконтракта не может считаться обоснованной», – говорится в официальном сообщении ведомства.