Как миф о Чикатило живет в постсоветской музыке
Ровно 40 лет назад в городе Шахты Ростовской области произошло первое приписываемое Андрею Чикатило убийство — школьницы Елены Закотновой. «Приписываемое», так как суд посчитал его вину по этому эпизоду недоказанной. Что можно написать в этот черный юбилей? Биография убийцы, некрофила, педофила и людоеда, тихого человека с непривычной для советского уха «итальянской» фамилией, начинается с мифа — вокруг найденного под мостом в тот декабрьский день тела девятилетней девочки — и заканчивается мифом. Миф прорастает в наши дни, трагедия забывается как сросшийся перелом, и становится культурным мемом. В котором постсоветский народ отражал то преувеличенную боязнь уходящего прошлого, то подсознательные соболезнования убийце, то желание припугнуть темным нутром своей души: кто знает, может вы разговариваете с Чикатило прямо сейчас или даже его читаете. Наиболее рельефно это запечатлелось в поп и рок-музыке, чему и посвящен этот материал News.ru. Лицо системы Андрея Чикатило арестовали в 1990 году, переломное время, когда полностью истлели и разрушились одни стереотипы, уступая время новым, не менее грандиозным. Для молодых антисоветских нонконформистов его фигура несла идеальный символизм: работник патриотического фронта, коммунист-воспитатель, оказавшийся насильником и убийцей детей, будто бы воплощал все лицемерие системы. Прибавьте к этому распространенное в тогдашней демократической среде представление о большевиках как психически ненормальных заговорщиках, захвативших власть специально, чтобы реализовать свои маниакальные планы массовых убийств. Согласно этому мнению, коммунисты годами воздвигали здание тоталитарного государства, в основе которого стоял маленький послушный человек-винтик. Так вот кем оказывается этот маленький послушный человечек, думали бунтарские умы, он оказывается кровавым чудовищем, будто специально придуманным как аллегория режима. Радикальные музыкальные направления, как панк-рок, естественно брали на вооружение этот яркий образ. Примерно 1990 году московский панк Геннадий Филимонов взял себе псевдоним «Чикатило». Вместе с Русланом «Пургеном» Гвоздевым, они создали одну из известнейших российских групп своего направления. Сначала она называлась «Ленин-Самотык», позже была переименована в «Пурген». Этот коллектив еще при жизни Андрея Чикатило (тот был казнен только в 1994 году) записала песню «Все люди — Чикатилы» с такими строками: «Все люди Чикатилы, все такое же дерьмо, как Чикатило! Все люди — Чикатило! А пригласил он бабку посмотреть с ним марки. Посмотреть с ним марки в темный подвал. Она согласилась и пошла. И больше ее не видел никто». Вся, довольно бесхитростная песня посвящена тому, что люди не любят друг друга, скрывая за лицемерием готовность убивать себе подобных. А Чикатило — готовый пример. Припев был такой: «53 убийства! Чикатило — само совершенство!». Эта тема была подхвачена, в том числе, московскими исполнителями экстремального металла «Uratsakidogi» с их песней «Андрей Романыч», посвященной Чикатило. Там были такие строки: «Детей кромсает нож. От смерти не уйдешь. Железная рука. Везде тебя найдет». И припев «Андрей Романыч — живее всех живых». Забавно, что та же самая мелодия с переписанным текстом и названием «Шайтан Шайтаныч» вошла в саундтрек российской комедии 2006 года «Хоттабыч». Шайтан Шайтаныч — антигерой фильма, джинн, который хочет устроить «всемирный облом», сделать так, чтобы желания людей не исполнялись. Естественно здесь случайная аллюзия, но от того не менее точная: примерно таким же злым джинном в конце 80-х казался молодежи ЦК КПСС. Пример для подражания Не все отечественные слушатели панк и метал-андеграунда, могли адекватно воспринимать эти посылы. В начале нулевых годов писатель Эдуард Лимонов писал о своей гражданской жене — шестнадцатилетней девушке-панкрокерше Насте Лысогор, — что Чикатило был ее любимым героем, которого она ласково звала «Андрей» и называла «беззащитным». В своей квартире она повесила большой портрет маньяка. Свою подругу Лимонов описывал как «травмированное самообороняющееся изо всех сил существо, готовое сжать клыки», записывающее свои человеконенавистнические наблюдения над миром в виде рассказов с названиями вроде «Девочка-бультерьерочка» Здесь мы подходим к другой расхожей трактовке фигуры Чикатило, мизантропической. Человек, который от чудовищных мыслей — один из миллионов — перешел к чудовищным делам, удобный герой для тех, кто мучается противоречием между обществом и собственными «демонами». Лимоновская партия НБП, ныне запрещенная, мешала в себе политический и субкультурный феномен. Та же группа «Пурген», по некоторым данным, была одно время к ней близка, так что перекрестное опыление культурными кодами могло дать и такие специфические плоды. Взрослые девочки-бультерьерочки и мальчики-бультерьерчики играли в безумие, в нечеловеческое. Что может лучше иллюстрировать нечеловеческое, чем улыбка Чикатило? В 2004 году у харьковской группы музыкального перфоманса «Оркестр Че», вышла песня со словами: «Я, я, я, я терпеливо жду новый год, у меня есть 300 килограмм тротила. Да, я — Чикатило, да, я — Чикатило». Тем самым, концепция «Чикатило в музыке» сделала крутую петлю от осуждения в его лице всего социума, к примерке на себя шкуры советского маньяка с целью дать пощечину мейнстриму. Пощечина, впрочем, получилась не слишком крепкой. Жертва Фигура Андрея Чикатило могла вызвать и сочувствие. Перестройка, девяностые, распад государства, погружение в малопонятный рыночный мир, разгул магов и экстрасенсов, куча новой, не всегда правдивой информации, в том числе о прошлом страны — все это плохо отразилось на психическом здоровье россиян. И тут эти люди, столько нового узнавшие о советском беззаконии, видят по телевизору слабого, раздавленного человека, находящегося за решеткой. Будто бы такую же жертву, как они, только еще более несчастную. В своих интервью Чикатило преподносит истории, явно наполовину выдуманные, про свое тяжелое детство на оккупированной немцами Украине: съеденный в голод брат Степка, ночь после расстрела, проведенная в яме вместе с трупами. Про репрессированных деда и отца. Рассказывает как он, будучи верным коммунистом, якобы всю жизнь подвергался травле и преследованиям. В том числе отсюда пошла народная конспирология о невиновности Чикатило и даже о его тайном оправдании судом. Распространялись городские легенды, что в 1995 году уже после официальной казни его видели в электричке, а годом позже соседка «засвидетельствовала», как он приходил домой: Возможно, ответом на это и стала песня со строчками «Слёзы Чикатило продаются в магазине, Шкура леопарда и пиджак из ломбарда», которая была записана еще одной из старейших советских панк-групп «Народное ополчение» из Ленинграда. Самое банальное применение образа маньяка в музыке — в виде страшилки. Нередко авторы играют на контрасте между веселой атмосферой и настоящим злом. От последнего тут в идеале требуется сохранить свою первозданную жуть, но на деле попытка кого-то испугать историями об убийствах чаще всего выглядит смешно. Но кому-то как раз и хочется пройти по грани китча, например питерской команде The Bombers смешивающей танцевальный рок-н-ролл и панк. Их песня и клип «Chekatillo dance» стали локальным хитом. Хотя из-за плохой записи и особенностей произношения вокалистом английских слов, их не всегда можно разобрать, общий смысл и так понятен по атмосфере и выражению лиц музыкантов. Более впечатляющий подход встречается в рэп-андеграунде. Например у молодого красноярского анонимного исполнителя, скрывающегося за проектом под названием «Мой Бумажный Пакет» — по сути белый стих под ненавязчивый ритм без характерной для жара экспрессии. Он когда-то записал трек «Процесс» от имени Андрея Чикатило, который исповедуется на суде и хвалится преступлениями, а в конце сам становится обвинителем: «Коли была бы выгода, то людей разводили бы ещё похлеще скота. И примерно к 2050-м годам вы бы построили идеальную ферму». Человек как минимум в курсе того культурного контекста которым тема обросла задолго до него. Из того же ряда трек «Лесополоса» (так называлась операция по поимке ростовского маньяка) калужского рэпера Алексея Cuse Турчинского в духе брутальной некроромантики. У 29-летней девушки Валерии из Луганска, читающей брутальный хоррор-рэп под псевдонимом MC VAL есть трек «Андрей Чикатило», описывающий убийства и расчленения и подытоживающий: «Интеллигент в очках никого не смутит. Было и было, один Бог его рассудит. И только пуля способна остановить безумие». Естественно, тему не обошли и музыканты жанра блэк-метал, которым пугать положено по работе. Среди них старая московская группа Demons of Guillotine. В 2011 году она записала посвященную Чикатило песню «Красный зверь», где поется: «Кто-то домой, Кто-то из дома, а ты Из лесополосы не уйдешь никогда!» А у известнейшей отечественной пауэр-металической группы «Ария» есть песня «Паранойя» в которой, как считается есть фрагмент о Чикатило (как говорится, к слову пришлось):«Он высок, он жесток, он полночный маньяк. У него сто имен на газетных листах. Он везде, он везде, он везде. Как только сядет солнце». Произведение в целом описывает неприглядную советскую действительность, еще по свежим следам - оно записано в 1995 году. Объект насмешек Еще один отдельный жанр чикатилопения - страшные частушки. Например, пародистский коллектив «Красная плесень» в 1993 году на альбоме «Металлист Балалайкин» декламирует следующее: «Дети в войнушки играли в лесу, Стреляли из пестиков и пёрлись во всю. Вдруг вышел из лесу маньяк Чикатило. И ну издеваться над ними, *****,****. Детишкам давал щелбаны он болючие. Подсрачники бил и давал подзатыльники».. Стишок предваряет песню, высмеивающую ничтожество, которое планирует страшную месть обидчикам. То есть одновременно через юмор обезоруживается устрашающий образ маньяка и обесценивается его псевдоромантический ореол. А ведь при ближайшем рассмотрении Андрей Чикатило почвы для романтизации действительно не давал, за него это сделала эпоха. Как и подавляющее большинство маньяков, в отличие от их кинематографических отражений, он не выстраивал тщательно преступных схем, а убивал импульсивно, не в силах противостоять желанию. Не выдвигал никаких парадоксальных античеловеческих теорий в оправдание своих злодеяний — его мысли об обществе были параноидальной версией обычных рассуждений советского обывателя, причем далеко не самого умного. Впрочем, участники «Красной плесени» всегда предостерегали от серьезных трактовок своего творчества, поэтому нагружать примитивные, будто из детской песочницы, четверостишья излишним смыслом не станем. Наверное, дальше всех по пути развеивания фобий вокруг Чикатило и превращения его зловещей фамилии в бессмысленный звук пошла российская певица Аллен. Она возникла из ниоткуда с клипом «Комарик» и исчезла туда же. Однако в головах благодарной публики еще долго пищали строчки: «Насекомо дэнс-дэнс, Колорадо бэмс-бэмс, Полосато зум-зум, Чикатило бум-бум!». Другой пример. Еще в конце нулевых годов ограниченную известность в Youtube имела юная рэперша Ипошка, которая пародировала некоторые брутальные ответвления этого жанра, с другой была очень ранним предвестником последней волны российских молодежных групп подросткового эпатажа вроде «Пошлая Молли». Ипошка, помимо прочего, выпустила кустарный, но бодрый клип на песню «Чикатило» с часто повторяющейся фразой «У Чикатило была чика», и фразой в тексте «какой тупой припев», далее нецензурно. Бессмысленность тут стала фишкой, не лишенной своеобразной притягательности. Да что там, даже у поп-панк группы «Бригадный подряд» в песне «Рив Гош» поется «Лучше б я к Чикатило попался под нож, чём идти в этот самый проклятый Рив Гош». Апогеем абсурдизации темы стала песня 2014 года группы «Мамины усы», которая начинается так:«Как это мило как это мило. Ты вышла замуж за Чикатило, А Чикатило, а Чикатило — тот еще чудило, тот ещё чудило как это мило как это мило». Также в сферу семейных отношений вводит ростовского маньяка писатель и поэт-песенник Михаил Елизаров со своим нецензурным хитом о психозе на фоне ссоры: «Ты меня разлюбила, я теперь Чикатило. У меня есть причина. Я теперь маньячина». Похоже, стоит к этому относиться спокойно, как к комиксам про «Джека-Потрошителя». Поп-культура неизбежно переварит даже крупнейшие человеческие трагедии сделав из них выхолощенную игрушку, мы видим это на каждом шагу. Скажем, что такое нашумевшая комедия «Смерть Сталина» как не аналогичная подача сталинских репрессий и кровавой тирании? Можно сопротивляться, оскорбляться и возмущаться, но накрывший мир постмодернизм заполняет все щели, подобно боевому хлору, и его пока нечем остановить. Если кто-то и захочет встать на пути «окультуривания» памяти о самом известном советском маньяке, он будет ломиться в открытую дверь: современность регулярно рождает ему на смену новых человеческих чудовищ, которых все быстрее перемалывает молох постиронии.
