В деле экс-мэра Нижнего Новгорода Олега Сорокина образовались большие нестыковки

Очень эмоциональное заседание состоялось в среду, 19 декабря, в Нижегородском районном суде Нижнего Новгорода. Там судят бывшего мэра города (2010-2015 годы) Олега Сорокина ( 2010-2015 годы). Его обвиняют в получении взятки в особо крупном размере, он с этим не согласен. Заявляет, дескать, «дело высосано из пальца». Но это не единственный сомнительный эпизод обвинения. Сорокину вменили в вину еще и пособничество в превышении должностных полномочий, совершенном милиционерами, которые 14 лет назад проводили оперативное мероприятие в отношении Александра Новоселова – охранника бывшего вице-спикера областного Заксобрания Михаила Дикина. Кроме того Сорокина обвиняют в похищении Новосёлова. Депутата тогда заподозрили в организации покушения на убийство Сорокина, Новоселов помог прояснить ситуацию, впоследствии подозрение подтвердилось. В среду судья отклонила все ходатайства, заявленные подсудимыми, в том числе об участии писателя Захара Прилепина в качестве общественного защитника Сорокина. Те высказали ей свое полное недоверие и заявили отвод. Налицо взаимные претензии: суд считает, что подсудимые затягивают процесс. Подсудимые уверены, что судья предвзята и слишком спешит. Немного предыстории. У Сорокина, который в 2003 году был бизнесменом, случились серьезные разногласия с депутатом Михаилом Дикиным из-за раздела промплощадки бывшего оборонного завода «Старт», которую можно было использовать для бизнеса. И — вот совпадение — 1 июля 2003 года на Сорокина совершают покушение. Его Mercedes расстреливают из автомата. Сорокин получает ранения, но остается в живых. В этом покушении правоохранители быстро усмотрели признаки заказного. На расследование таких дел всегда бросаются лучшие сыщики, а возможности оперативных мероприятий — широчайшие. Но результаты расследования у правоохранителей появились не сразу. Как выяснится позже, один из заказчиков этого покушения — брат Михаила Дикина, Александр Дикин, сам был полковником милиции. Чтобы вывести заказчиков на чистую воду, сыщикам пришлось действовать довольно замысловато. Они убедились в том, что за покушением на Сорокина стоят братья Дикины и установили, что Новоселов может что-то знать. Но главные подозреваемые — ой какие не простые: депутат и полковник полиции. А значит, доказательства нужны, что называется, железобетонные. И тогда сыщики, среди которых были Роман Макеев и Евгений Воронин, получили разрешение на смелый оперативный эксперимент. В апреле 2004 года Новоселова задержали, усадили в иномарку и вывезли за город. Расчет был простым: если Новоселова припрут, якобы, такие же как он охранники, только Сорокина, он, может, и расколется. Для пущей правдоподобности решили взять машину Сорокина — она была предоставлена по официальному запросу ГУВД Нижегородской области. В итоге Новоселов выложил, что ездил в поселок Окский, чтобы забрать там подержанные «Жигули», предназначенные для слежки за Сорокиным. Все это оперативники записали на видео. Эксперимент удался. При этом сам Новосёлов в дальнейшем изменил свои показания и стал заявлять, что дал такие показания под физическим воздействием и под диктовку оперативников. Однако суд с «новой версией» Новосёлова не согласился, и в 2006 году Михаила и Александра Дикиных приговорили к 16 и 15 годам лишения свободы соответственно, сам же Новосёлов был осужден за дачу заведомо ложных показаний. Заявления Новоселова прошли огромное количество проверок, нарушений в действиях оперативников так и не было установлено. При этом помимо дачи заведомо ложных показаний Новосёлов был осужден ещё за «телефонный терроризм». Этот эпизод также был связан с работой Новоселова у Михаила Дикина. Спустя 14 лет после тех событий Следственный комитет был вынужден заново проверять материалы дела о покушении на Сорокина. Несмотря на то, что оперативный эксперимент курировал бывший начальник криминальной полиции — то есть, проводился он с санкции руководства ГУВД Нижегородской области, а претензии у следствия возникли лишь к Воронину и Маркееву. Интересно отреагировал на эти проверки Евгений Воронин, который к тому времени уже был полковником в отставке. Он обратился в Генпрокуратуру с просьбой провести встречную проверку против Новоселова и его бывшего начальника Дикина. Экс-сотрудник угрозыска написал, что фигуранты уголовного дела подали ложную жалобу в ЕСПЧ за счет «коррумпированных связей в органах власти». В результате пострадал и бюджет России, и правоохранительные органы, которые были вовлечены в бесконечный «проверочный марафон». Он сообщил также, что Новоселов без устали клевещет на уголовный розыск. И попросил принять меры. Но уголовное дело возбудили против Воронина и Маркеева. Журналистам, которые попросили Воронина прокомментировать этот странный факт, он заявил, что даже рад этому — потому что «у следствия будет возможность тщательно во всем разобраться». Воронин был возмущен: сотрудников уголовного розыска, которые выполнили свою работу, не нарушив закона об оперативно-розыскной деятельности, в уголовном деле «представили как махновцев с тачанками, и никто за это не ответил». Приговор Дикиным, несмотря на все попытки его обжаловать, остался в силе. Оказавшись за решеткой, они подали прошение об условно-досрочном освобождении. И в 2016 году вышли на свободу. И — опять совпадение! В Сорокина снова «выстрелили» — признали соучастником Воронина и Маркеева в превышении должностных полномочий и похищении Новоселова. Когда решался вопрос об аресте Сорокина, он указывал суду, что показаниям охранника, который ранее был осужден за лжесвидетельство и телефонный терроризм, ну никак нельзя верить. Пояснял, что предоставил свой Mercedes по официальному запросу милиции, в рамках расследования покушения на свою жизнь. Адвокат Сорокина Сергей Лебедев обращал внимание на то, что 14 лет правоохранительные органы и суды от проверки к проверке не видели никакого криминала. А теперь следователи почему-то вдруг решили «реанимировать» старое дело, повернув его странным образом. И назвал доводы следователей «процессуальным шулерством». «Как можно считать участие в официально согласованном оперативном мероприятии преступлением?» — удивляется и другой адвокат, Игорь Нагорный. Позиция защиты такова: «Основываясь на указанных принципах, рассчитывая на добросовестность действий правоохранительных органов, Сорокин не имел ни оснований, ни правовой возможности считать проводимый государством в лице должностных лиц его уполномоченных органов оперативный эксперимент, направленный на выявление покушавшихся на него лиц, незаконным и недобросовестным». Кстати, оглашая в суде ту часть обвинительного заключения, которая касается этого эпизода, представители прокуратуры отмечали: Новоселов обладал ключевыми сведениями для раскрытия покушения на Сорокина, но собирался скрыть их. Не позднее 21 апреля 2004 года сотрудники отдела по раскрытию заказных и серийных убийств, находившиеся в подчинении Воронина, получили информацию, что Новоселову известно, кто причастен к покушению на Сорокина. Воронин понимал, что Новоселов намерен скрыть эти сведения и принял решение организовать на него психологическое давление — создать соответствующие обстоятельства, чтобы эти сведения получить. При этом, его целью было раскрытие преступления. В среду заседание началось с того, что судья напомнила: Воронин остался без адвоката и ему суд предоставил защитника по назначению. Необходимо было согласие на это Воронина и других. Воронин заявил, что ему необходимо пообщаться с новым адвокатом наедине, чтобы обсудить с ним позицию, при этом необходимые ему документы находятся в СИЗО. — Я с этим адвокатом ранее вообще не виделся, прошу отложить слушания до 24 декабря, — попросил он. Вместо этого судья дала 10 минут, и общение с ним происходило в том же зале судебного разбирательства. После общения с адвокатом выяснилось, что из 80 томов дела он успел ознакомиться всего с 30, которые к Воронину вообще не имели отношения. — Как он вообще будет работать, я не знаю, — запереживал Воронин. Коллеги спросили нового защитника, как он вообще успел за шесть дней с момента, как узнал, что может войти в дело, изучить 30 томов? — Фактически пролистал их. Если бы действительно изучал, этого времени не хватило бы, — не стал скрывать адвокат. — Планирую изучать по два тома в день, прошу отложить заседание до 31 января 2019 года. Сорокин заявил: «Рассматривать дело в ситуации, когда адвокат не видел большую часть материалов, как минимум странно» «Конечно, нужно дать время, чтобы он мог хотя бы ориентироваться в материалах дела», — поддержал и Маркеев. А вот потерпевший Новоселов и гособвинители высказались против. — Адвокат Кандин ознакомился с частью материалов, и в дальнейшем не ограничен в этом, — заявил прокурор. И суд отказал Воронину. С ее слов выходило, что желание Воронина иметь нормальную защиту, «не должно нарушать права других участников процесса». А его ходатайства «направлены на затягивание процесса». И тут подсудимых и их защитников прорвало. Зазвучали резкие заявления: «Мы уже не первый раз наблюдаем нарушение прав на защиту в этом процессе», «Подобное не должно быть, если суд руководствуется Конституцией»… Сорокин напомнил судье и то, что она отказала его младшему сыну «в свидании с отцом перед Новым годом», хотя он специально приехал для этого из-за границы. — Как это укладывается в человеческие рамки? Зачем было мальчишку вызывать? Чтобы сделать этот отказ таким унизительным и публичным? – задавал Сорокин вопросы и сам же на них отвечал. В итоге сторона подсудимых сделала вывод, который и озвучила судье: «Когда вы отказываете даже в ознакомлении с материалами, такое ощущение что ваша цель — скорейшее вынесение приговора. С такой скоростью и таким образом можно двигаться только в одном направлении — к скорейшему обвинительному приговору». Судья сидела, подперев рукой подбородок и усмехаясь. Как будто она не процессом руководит, а находится в цирке. В ее выражении лица читалось: «Говорите, говорите…». Такая же судьба ждала еще одно ходатайство. На этот раз Сорокин попросил, чтобы суд допустил в качестве его общественного защитника писателя Захара Прилепина, что находился в зале. Ранее уже озвучивалось это ходатайство, но судья сказала, что для этого еще не наступило время. А гособвинение возразило, поскольку у Прилепина нет юридического образования. Теперь, когда наступила другая стадия процесса, Сорокин снова заявил это ходатайство. Адвокаты его поддержали – дескать, юридическую помощь Сорокину есть кому оказывать, а Прилепин нужен в процессе, чтобы осуществлять общественный контроль. Он работал в милиции, у него большой опыт общественно-политической работы, он занимается темами политических репрессий, нарушений закона. — Прилепин — человек с безупречной репутацией, с активной гражданской позицией. Он окажет мне неоценимую помощь в выстраивании позиции, мне нужна от него, в том числе, моральная поддержка, — заявил Сорокин. — Я отношусь к этому человеку, как к коллеге. Я ему полностью доверяю, — заявил и Воронин, когда спросили его мнения на этот счет. «Законных препятствий не имеется», — таким было общее мнение всех адвокатов подсудимых. — Я возражаю, — заявил потерпевший Новоселов, когда очередь дошла до него. — Прилепин не имеет высшего юридического образования, не работает юристом. Человек он, конечно, уважаемый, но по сути своей работы, является фантазером… Прилепин даже засмеялся. А судья снова отказала. Прокомментировать происходящее «МК» попросил независимого в смысле хода этого процесса адвоката, Оксану Михалкину. — Иногда судьи идут на такое, прямо скажем, нарушение – отказывают защитнику в предоставлении достаточного времени для ознакомления с материалами дела. Это практикуется, потому, что судей наказывают за волокиту при рассмотрении уголовных дел, — говорит адвокат. – Могу предположить, что после того, как будет определен порядок исследования доказательств, судья все-таки объявит достаточно большой перерыв – не менее двух недель, чтобы дать вновь вступившему в дело защитнику возможность ознакомиться со всеми томами дела в полном объеме. Что касается обвинения в пособничестве в превышении полномочий, то могу сказать, что такое обвинение применяется крайне редко. Для этого должны быть весомые основания. Я бы рекомендовала адвокатам подсудимых требовать от гособвинения очень подробно оглашать каждый лист из материалов дела.