Факел Ямала. Как меняется жизнь на вечной мерзлоте

И с воздуха, и с земли завод по производству сжиженного природного газа "Ямал СПГ" в Сабетте напоминает сверкающий огнями немалый город. "Четыре года назад здесь было чистое поле, — со сдержанной гордостью откликается на это мое замечание высокий седоусый мужчина в спецовке и строительной каске, сопровождавший наш журналистский автобус в поездке по предприятию. — А теперь сами видите — Нью-Йорк отдыхает". Ну, Нью-Йорк, который я неплохо знаю, как раз, может быть, и не совсем "отдыхает". Но во всяком случае очевидно, что знаменитый факел в руках статуи Свободы в гавани американского мегаполиса — крохотная искорка в сравнении с заводским аналогом — 115-метровой трубой, из которой в темное даже днем декабрьское небо над заполярной Сабеттой взметаются огромные языки пламени. Перспективы виднее Ямал по-ненецки — "край земли". Но в свете этого заводского факела яснее видятся многие перспективы — от экономического и социального развития конкретного российского региона до дальнейшего хозяйственного освоения всей Арктики. И от нефтегазовой отрасли, остающейся становым хребтом и ключевым конкурентным преимуществом российской экономики, до Северного морского пути, призванного стать одной из важнейших международных транспортных артерий будущего и еще одним нашим крупным коммерческим козырем. Кстати, "Ямал СПГ" — это международный проект с участием французских и китайских партнеров. Первые три его линии, только что досрочно, с большим опережением графика выведшие предприятие на расчетную мощность, создавались с использованием современных западных технологий. Четвертая проектируется сейчас на базе отечественных. Перенимать опыт на уникальный для заполярных широт завод ездят специалисты со всего мира, включая Саудовскую Аравию и государства Персидского залива, где есть схожие комплексы. Но там жарко, а для сжижения газа нужен холод. И в арктической Сабетте, по словам моего собеседника, реальная производительность заметно ("процентов на 30 — точно") превышает расчетную. Завод стоит на берегу Обской губы — крупнейшего залива Карского моря. У заводского причала мы видим первый в мире танкер-газовоз ледового класса "Кристоф де Маржери". Это напоминает мне о том, как на одной из недавних международных конференций по Арктике американцы завистливо приценивались к российским ледоколам. У них таких пока нет и не предвидится. Фуршет вместо пояснений Другое дело, что достойно преподносить собственные достижения — если угодно, хвалиться ими — мы до сих пор то ли не умеем, то ли просто стесняемся. В отличие от той же Америки, которую я часто называю про себя "страной красивых упаковок". Вот в кои-то веки привезли нас, большую группу журналистов и исследователей Арктики, на закрытое режимное предприятие, которое даже среди начальства на самом Ямале далеко не все видели. Попросили по соображениям безопасности воздержаться от фото- и видеосъемки на территории завода. Сопровождающие обещали, что после обзорной экскурсии нам все подробно расскажут, дадут справочные и иллюстративные материалы. Видимо, сами были уверены, что иначе и быть не может. Ан может. После экскурсии нас ждали фуршет, рекламный видеоролик про "Ямал СПГ" — и все. Не было даже просто приветственного слова, не говоря уже о подробных пояснениях и справочных пресс-пакетах. А ведь все ждали ответов на вопросы по поводу увиденного. И само зрелище, и впечатления от него были поистине фантастическими. Это в один голос признавали коллеги, с которыми я в тот день и позже общался. И россияне, собравшиеся из всех северных регионов страны, и иностранцы — из тех же Китая и Франции, а также Англии, Исландии, Финляндии, Швеции, Эстонии и еще двух десятков стран, в том числе и совсем не арктических. "Циркумполярный конгресс" Пригласили нас всех на так называемый циркумполярный конгресс средств массовой информации Arctic Media World. Это первый в своем роде профильный международный форум, устроенный 10−11 декабря в Салехарде региональным отделением Союза журналистов России и властями Ямало-Ненецкого автономного округа (ЯНАО) при поддержке СЖР и других федеральных партнеров, включая парламент и правительство РФ. Правда, я так и не понял, почему конгресс назвали циркумполярным. Возможно, дело в том, что Заполярьем, означающим ровно то же самое, мы привыкли именовать Российскую Арктику. А мудреное иностранное слово подчеркнуло международный характер слета. Как бы то ни было, Салехард считается единственным в мире городом, расположенным непосредственно на полярном круге. Солнце мы там видели за три дня один раз, светлое время суток длилось около двух с половиной часов. Но температура воздуха не сильно отличалась от московской, а дыхание Арктики чувствовалось, лишь когда поднимался ветер. Говорят, с погодой нам повезло. Туры в тундру Салехард — это бывший Обдорск, основанный, между прочим, еще в 1595 году в удобном и живописном месте при впадении реки Полуй в Обь. Местные жители взахлеб рассказывали о достоинствах ямальской рыбалки, в том числе подледной, о зимнем катании на снегоходах и летнем изобилии грибов и ягод. При обсуждении темы туризма на самом форуме эксперт Общероссийского народного фронта, руководитель Ассоциации развития национальных троп Александр Железняк указывал, что, например, на Шпицбергене компания "Арктикуголь" уже получает больше доходов от туризма, чем от добычи полезных ископаемых. Он призвал при сооружении крупных промышленных объектов в интересных и труднодоступных местах изначально "закладывать небольшой процент" на создание туристической инфраструктуры, чтобы тем самым давался толчок развитию отрасли. Мне самому нечто подобное приходило в голову еще в Сабетте, расположенной гораздо севернее Салехарда. А когда нас по завершении деловой программы форума свозили еще и на стойбище оленеводов, покатали на упряжках и угостили в чумах традиционным обедом в компании хозяев, у которых в паспортах в качестве места прописки указана "тундра", я подошел к китайским коллегам и спросил, может ли, на их взгляд, подобная экзотика пользоваться спросом на бездонном туристическом рынке КНР. Те ответили без малейшего колебания: "Еще каким!" Факел не только светит, но и греет Впрочем, власти ЯНАО в подобных подсказках и не нуждаются. Губернатор округа Дмитрий Артюхов вообще считает, что Ямал не настолько далеко от российских столиц, чтобы туда нельзя было слетать даже просто на выходные. Конечно, для этого необходимо развивать инфраструктуру, прежде всего транспортную, но это и делается, причем ударными темпами. Выступление Артюхова, бесспорно, было "гвоздем" рабочей программы медиафорума. И дело не только в том, что 30-летний руководитель округа — самый молодой губернатор России, а земляки считают его достойным преемником опытного и известного в стране Дмитрия Кобылкина, ушедшего на повышение в Москву. Меня удивило и порадовало еще и то, что мысли свои он, на мой взгляд, излагал со сцены лучше — доходчивее, убедительнее и образнее, — чем выступавший в роли ведущего профессиональный тележурналист. Например, когда один из финских делегатов конгресса предложил Артюхову порассуждать на модную тему о "безуглеродном будущем" российской и мировой экономики, тот не повелся на эту подначку, а четко и уверенно обозначил стратегическую задачу своего региона. Напомнив об огромном вкладе Ямала в российский и мировой газовый баланс и в доходную часть бюджета РФ, он сказал: "Наша миссия — согревать страну, давать энергию России и миру". "Не сидеть по чумам" Из других выступлений мне лично запомнился рассказ спецпредставителя МИД РФ по вопросам международного сотрудничества в Арктике посла Владимира Барбина о том, почему с точки зрения международного транзита Северный морской путь — пока еще отнюдь не Суэцкий канал. Достаточно сказать, что общий объем перевозок за прошлый год составлял примерно 10 млн тонн против 1 млрд тонн соответственно. Сквозными темами в рабочей повестке дня конгресса были вопросы экологии и защиты интересов коренных малочисленных народов Севера. Актуальность природоохранной проблематики понятна. В Российской Арктике уже давно идет "генеральная уборка", в которой участвуют и власти, и добровольческие "интербригады" из неправительственных организаций, и частный бизнес. Подчеркивалось, что по нынешним временам последний прекрасно сознает репутационные риски, так что и в корпоративном мире никого не приходится уговаривать работать по высоким экологическим стандартам. Со второй темой сложнее. Не обходилось без споров — скажем, о том, почему в России до сих пор нет закона об этнологической экспертизе, или о том, нужны ли "кочевые школы". Кинодокументалист Анастасия Лапсуй — уроженка Ямала, известная далеко за его пределами, — выразила уверенность в том, что сберегать надо не традиции народов как таковые, а уклад жизни, порождающий определенные представления, знания и навыки. Если сохранять оленеводство как отрасль, то будут жить и связанные с ним традиции, считает она. А вообще-то, на ее взгляд, и кочевникам лучше "не сидеть по чумам, а получать европейское образование, повышать свою конкурентоспособность в современном мире и пользоваться всеми правами граждан нашей огромной великолепной страны" — России. Иван и Наталья Насколько актуален и реалистичен такой призыв, я со стороны, конечно, судить не берусь. Но вот пара зарисовок с натуры. Оленевод Иван, хозяин стада в 250 голов, на жизнь не жалуется. Говорит, что после него дело продолжит сын. Я удивляюсь, поскольку до этого он рассказывал, что сын — зубной врач, а дочь — студентка. Но он терпеливо улыбается и отвечает: "У меня не один сын..." Позже знающие люди поясняют, что иметь большие стада у оленеводов престижно, хотя на самом деле животных на Ямале сейчас даже слишком много, и им не хватает корма. Я киваю и пытаюсь вспомнить, кто из специалистов упоминал на конгрессе, что чем больше поголовье оленей, тем выше рождаемость у местного коренного населения. Кстати, демографическими показателями, в том числе для титульной народности, округ тоже гордится. Рыбачка Наталья как раз жалуется и просит, чтобы я как журналист написал о несправедливых, на ее взгляд, расценках на рыбу. Самую дешевую — налима — у них с мужем принимают по 16 рублей за килограмм. Если сдать тонну, говорит она, то должно быть 16 тысяч, но столько не платят, а с учетом вычетов на руки остается тысяч 11−12. Я соглашаюсь, что за тонну рыбы, которую и представить-то себе трудно, это как-то несуразно мало. Позже пересказываю разговор коллегам в микроавтобусе, а водитель говорит, что зато рыбакам из "коренных" в отличие от всех прочих разрешается ловить ценную рыбу вроде муксуна. А там, по его словам, уже другие цены — по тысяче с лишним "за хвост". Продают уловы на месте. Хорошо бы вывозить рыбу и на Большую землю, но пока нет дорог. Вечных проблем не бывает Обратно в Москву мы опять летим одним чартерным бортом, большой журналистской компанией. Теперь у меня уже много новых знакомых — из Архангельска, Сыктывкара, Екатеринбурга. Мы с ними успели поговорить и об их регионах, и о том, что тем хорошо бы сообщаться напрямую, а не только через столицу. Коллега из Нарьян-Мара именно об этом постаралась бы спросить президента страны, если бы попала на его скорую большую пресс-конференцию. Да, и Ямалу, и всей России жизненно необходимы дороги и вообще современные коммуникации. Это непреложная истина, которая проходит у нас по разряду "извечных российских бед". Но факел, пылающий над вечной мерзлотой в Сабетте, — наглядное подтверждение того, что неразрешимых строительных проблем не бывает.