Добытчик золота и смотритель вулканов. В чем романтика дальневосточных профессий
Казалось бы, чем отличается работа гида или рыбака в Центральной России и на Дальнем Востоке: води себе туристов по музею или лови рыбу на берегу. Но там гиды живут на острове в Тихом океане, а рыбаки ловят деликатесы. ТАСС — об особенностях жизни за тысячи километров от Москвы. Гид на Командорах Архипелаг из четырех островов в Беринговом море входит в состав Камчатского края, но до его столицы — 542 км. В заповедник "Командорский" Юлию Пулит привела любовь к тундре, вот уже два года как девушка переехала туда из родного Санкт-Петербурга. До этого Юлия пять лет проработала на Кольском полуострове и хотела увидеть "другую", особенную природу. "Когда остаешься на несколько дней на кордонах (дома, предназначенные для ночевки — прим. ТАСС), которые построены в самых живописных бухтах острова, оказываешься один на один с природой. Натыкаешься в тумане на оленя, отнимаешь свой обед у красной полевки или всю ночь слушаешь тявканье песцов. На берегу можно увидеть тысячи северных морских котиков, сивучей, антуров и каланов", — рассказывает Юля. Сейчас в заповеднике Юлия — единственный гид. Туристов бывает не много, так как добираться туда — долго и дорого. Однако в сезон, который длится примерно с июля по сентябрь, бывает по четыре экскурсии за день в разных концах острова. С гостями девушка ездит смотреть на лежбища, где отдыхают морские котики и сивучи, на остров Топорков, где гнездятся 55 тыс. пар морских птиц. Из окна дома виден Тихий океан. Здесь, откуда ни посмотри, он кругом. Если повезет, то прямо с берега можно увидеть величественного серого кита или быструю стаю косаток. Впрочем, девушка просит не романтизировать ее работу, говорит, везде есть свои минусы. "Мой рабочий день начинается со взгляда в окно. И с оценки дойду — не дойду. Если ветер больше 25 метров в секунду, то на работу уже не дойдешь, ну или, наоборот, домой не вернешься. На Командорских островах, мне кажется, вообще всегда пасмурно. Здесь самая плохая погода в России, постоянно дуют ветра", — описывает гид. На Командорах и правда все зависит от расписания приливов, осадков, ветров и штормов. Поэтому случается, что весь день приходится провести дома, тогда гид приступает к рутинной работе: проверке почты, написанию текстов для буклетов. И это, наверное, единственное, чем работа гида на острове напоминает работу менеджера в каком-нибудь столичном офисе. Ловец деликатесов Хоть мариводы и считают День рыбака своим профессиональным праздником, Сергей Жембровский все-таки просит рыбаком его не называть: "Это, знаете, все равно что сравнить пастуха и птичника". У мариводов — целое технологичное производство: они засеивают подводные грядки устрицами, гребешками и мидиями, растят их и только потом вылавливают. Сергей Юрьевич — заместитель директора по производству в компании "СиЛайф", ходит в море почти каждый день. "Наша компания арендует морской участок в акватории залива Петра Великого, где мы выращиваем гребешков, мидий, устриц и трепангов". Процесс это небыстрый и нелегкий: для того чтобы мальки были готовы к вылову, должно пройти четыре года. Женщины на суше вяжут садки (металлические сетки для рыбы), в которые весной помещают личинки, а мариводы — исключительно мужчины — рассаживают их на так называемой морской ферме. "У нас весной своя посевная начинается. Это не просто закинул садок в море, а потом собрал урожай. За ним, как и за картошкой, надо ухаживать, проверять температуру воды, контролировать прочность креплений, чтобы мидии не уплыли, — говорит Сергей. — Работа эта требует крепкого здоровья, мы же в открытом море работаем, а там ветра сильные, поэтому нам главное — не болеть и воды не бояться". Кроме того, есть определенные риски: в прошлом году, когда на Китай в очередной раз обрушился тайфун, часть осадков попала в заливы Владивостока, и у Сергея погибло 52 млн гребешков. Иногда плохо закрепленные садки с приходом весны уносит в Японское море. "Бывали случаи, когда на ферму нападали браконьеры, просто забирали садки и уходили, поэтому территории мариводов сейчас охраняют ЧОПы", — рассказывает Сергей. Маривод не задумывается о том, что растит деликатесы и что 1 кг гребешков на рынке во Владивостоке стоит 1600 рублей. "Это, знаете, как с кондитером, ведь многие думают, что он на работе каждый день сладкое ест. Также и со мной, но я максимум могу съесть в день один-два гребешка, не больше. А вот мидии я люблю". Добытчик золота Дмитрию Ларионову 56, он председатель артели "Восток-2" и старатель в пятом поколении. Мужчина не только руководит компанией в 86 человек, но и сам всю жизнь занимается обработкой золота. "Раньше никто с Запада на Восток по доброй воле не переезжал, это были либо каторжные, либо те, кто ехал на прииски за лучшей жизнью, — рассказывает Дмитрий. — Так и мой отец — когда мне было пять лет, он взял меня с мамкой, и мы рванули из Иркутска вначале в Якутию, потом на Колыму, там тогда неплохо платили". Дмитрий говорит, что тяга к поиску золота началась еще в школе. "У нас была производственная бригада, и летом под руководством нашего физика мы помогали прииску добывать золото вручную на "проходнушках" (первый старательский инструмент для промывки золота — прим. ТАСС). По тем временам за месяц мы могли заработать 80 рублей. Велосипед тогда 100 стоил. У нас еще конкурс был, кто больше намоет. Правда, потом это все запретили, но было весело". Дмитрий живет в Хабаровске, но работает на Сахалине. Сезон у старателей там длится с марта по ноябрь, пока не начнутся морозы. Сейчас все золотодобытчики разъехались по домам, кто в Узбекистан, кто на Украину, кто в Краснодарский край — на прииски едут из самых разных мест за высокой зарплатой. За сутки здесь можно заработать до 5 тыс. рублей. Для добычи рассыпного золота особенных технологий не требуется. В огромное промывочное оборудование закидывают "богатую" землю. Если повезет, то золото осядет на специальном коврике. Чтобы добыть 1 кг драгоценного металла, в сутки надо промывать не меньше 1000 кубометров земли. Самый большой "кусок" весом больше 5 кг Дмитрий добыл на Колыме, впрочем, по его словам, у соседних артелей бывают находки и по 6 кг. Сложность заключается больше не в самой работе, а в условиях. "Часто старатели работают за сотни километров от населенных пунктов, кому-то приходится до работы добираться на вертолете, ну и погода не самое приятное, что есть у нас", — поясняет мужчина. Однако менять работу и переезжать в теплые края Дмитрий Ларионов даже не думает. "А зачем мне это надо? Я всю жизнь на приисках, где я в Москве золото искать буду? У меня тут все есть, без работы не останусь, мне надо зарабатывать деньги и кормить семью". Смотритель вулканов В 1981 году коренной москвич Алексей Озеров окончил геологический факультет МГУ и по распределению на три года отправился в Петропавловск-Камчатский. С тех прошло 37 лет, и он по-прежнему там, но уже в качестве директора Института вулканологии и сейсмологии ДВО РАН. Говорит, выбор профессии был определен на "генном уровне". Родители Алексея — геологи: мама — специалист по ртути, а папа — по полезным ископаемым. Кроме того, дома часто бывали ученые, в том числе и вулканологи, которые казались мальчику особенными людьми. "Мне мама как-то сказала, уж лучше пусть у меня будет интересная и опасная работа, чем неинтересная и неопасная", — рассказывает Алексей. Ему не раз доводилось видеть, как, выбрасывая пепел на высоту нескольких километров, извергаются вулканы, а лава стекает по склонам сопок. Он не скрывает: привыкнуть к этому невозможно, и страх есть до сих пор. "Вулканолог, который ничего не боится, — это мертвый вулканолог. Бояться всегда надо: что не выполнишь свою работу, за людей, которых повел на вулкан, за семью, которая ждет тебя дома", — признается Алексей. А ходить к вулканам приходится часто. Этим летом он был на вершине кратера Авачинский, до этого на Карымском и Ключевском. Там ученые собирают пепел и лаву и смотрят на динамику извержения. Чтобы лучше понять этот процесс, в институтской лаборатории Алексей создал действующую модель вулкана. Комплекс аппаратуры высотой с шестиэтажный дом полностью воспроизводит природные процессы, происходящие при извержении. С помощью установки ученые надеются повысить точность прогнозов опасных выбросов пепла и лавовых потоков и понять, как живет вулкан. Алексею сейчас 61 год, но о пенсии он не задумывается, говорит, у ученых нет такого понятия. Лично он собирается работать и разгадывать тайны природы еще много лет. Алена Филиппова
