Нобелевские лауреаты: Петр Капица
Однажды автор этих строк держал в руках Евангелие, на второй странице которого — мини-летопись жизни 26-летнего молодого человека. Последние строки в ней — это записи о том, как в течение двух календарных лет (в одну зиму) у него от испанки умерли сын, новорожденная дочь, жена и отец (про отца нет записи, но от этого не легче). И еще: «Все кончено. Да будет воля Твоя». Этот человек много раз начинал жизнь сначала, и тот раз был первым в его жизни. Сегодня в рубрике «Как получить Нобелевку» читайте биографию «посла советской науки» Петра Капицы. Петр Капица Родился 26 июня (8 июля) 1894 года, в Кронштадте, Российская Империя. Умер 8 апреля 1984 года в Москве, СССР. Нобелевская премия по физике 1978 года (1/2 премии, вторую половину разделили между собой Арно Пензиас и Роберт Вильсон за открытие реликтового микроволнового излучения). Формулировка Нобелевского комитета: «За фундаментальные изобретения и открытия в области физики низких температур (for his basic inventions and discoveries in the area of low-temperature physics). Мы уже однажды писали, как осенью 1921 года в мастерской Бориса Кустодиева появился молодой человек, который спросил знаменитого живописца — правда ли, что он рисует портреты только знаменитых людей? И предложил написать портрет тех, кто станет знаменитым — себя и своего приятеля, химика Коли Семенова. Молодые люди расплатились с художником мешком пшена и петухом (возможно, именно это, а не обещание стать знаменитыми, стало решающим в голодный год), а вот что касается их обещания… К концу жизни у них на двоих будет две Нобелевские премии, по физике и по химии, четыре высших советских звания Героя Социалистического Труда и пятнадцать высших орденов — Ленина. Государственные, Ленинские и Сталинские премии мы считать просто не будем. Звали этого смелого молодого человека Петр Капица. Будущий нобелиат был сыном кронштадского фортификатора Леонида Капицы и дочери известного топографа Иеронима Стебницкого Ольги, известной собирательницы фольклора. В 1914 году Петя поступил на электомеханический факультет питерского Политеха, где его быстро приметил знаменитый Абрам Иоффе и взял к себе в лабораторию. Нельзя сказать, чтобы по жизни Капице было легко. Он успел поработать военным шофёром в Первую мировую, в 1919–1920 годах испанка унесла жизни его отца, первой жены, двухлетнего сына и новорожденной дочери, Иоффе долго не мог отправить его за границу, чтобы продолжать учиться у физиков мирового уровня. Помог Максим Горький и, неожиданно, Эрнест Резерфорд, который согласился взять Капицу к себе. Позже Резерфорд вспоминал, что сам не понял, почему он вдруг согласился взять к себе не известного никому русского. Ходила байка о том, что молодой ученый нагло заявил нобелевскому лауреату, что несмотря на то, что все вакансии заняты, он прекрасно вписывается в стандартную экспериментальную погрешность Кавендишской лаборатории. Правда, жалеть ему не пришлось. Собственно, даже своим прозвищем (Крокодил) Резерфорд обязан Капице. Его называли «послом советской науки» на Западе. Параллельно наладилась и личная жизнь. Вторая жена Капицы — Анна — была дочерью знаменитого математика и механика, теоретика кораблестроения академика Алексея Крылова. Оба их сына родились в Англии, но оставили заметный след в российской науке: Сергей стал физиком, профессором МФТИ и 39 лет вел знаменитую передачу «Очевидное-невероятное», а Андрей поднялся в научной иерархии выше брата, стал известным географом, исследователем Антарктиды и членом-корреспондентом РАН. Капица неплохо освоился в Англии. В итоге специально под него в Кембридже выстроили лабораторию. Хорошо известны слова экс-премьера Великобритании Болдуина, сказанные на открытии лаборатории: «Мы счастливы, что у нас директором лаборатории работает профессор Капица, так блестяще сочетающий в своем лице и физика, и инженера. Мы убеждены, что под его умелым руководством новая лаборатория внесет свой вклад в познание процессов природы». А еще Капица принес в Кембрижский мир «тусовку» — семинары, на которых обсуждалось все что угодно. Кроме того, Капица был превосходным шахматистом и выигрывал первенство графства Кембриджшир по шахматам. В очередной раз, в 1934 году все, казалось бы, рухнуло. Во время визита в Москву ему запретили выезд в Британию. Но Капица поднялся, смог заставить правительство сделать под себя институт и выкупить свою лабораторию у Резерфорда. И продолжать работу, за которую в итоге он получит Нобелевскую премию. Возможно, именно некоторая тоска по «классической британской физической традиции» привела Капицу и к другому важнейшему деянию в его жизни — созданию физико-технического факультета МГУ, превратившегося в знаменитый Физтех (МФТИ), и «системы Физтеха», в которой студентов с самого начала готовят не преподаватели, а реально действующие ученые и инженеры. Кстати, и тут партнером Капицы выступил его сосед по портрету Кустодиева Николай Семенов. А потом снова была опала, увольнение из МГУ и Института физических проблем, выстроенном специально «под него» в качестве компенсации за оставление в СССР, и создание Избы физических проблем на даче на Николиной горе, и восстановление в правах… Но вернемся к Нобелевской премии. Говорить, что высшую награду Капица получил именно за открытие сверхтекучести гелия, не совсем верно. Формулировка Нобелевского комитета гласит, что премия была получена за открытия и изобретения в области сверхнизких температур. Правильнее говорить, что награду Капице присудили сразу за два достижения. Первое — фундаментальное открытие и филигранный эксперимент по уже упомянутому открытию сверхтекучести гелия. Фактически, Капица открыл новое состояние элемента, гелий II, в котором при температуре ниже 2,17 К жидкий гелий ведет себя подобно квантовой жидкости и вязкость его становится равной нулю. Говорят, что Нильс Бор трижды номинировал Капицу на премию, но безуспешно, а Лев Ландау получил премию за объяснение сверхтекучести гелия задолго до Капицы. Еще стоит отметить и то, что премию Капица получил ровно через 40 лет после статьи в Nature о сверхтекучести. Два других исследователя, открывших сверхтекучесть независимо от Капицы, Аллен и Майзнер, продолжившие его работы в Мондовской лаборатории и опубликовавшие результаты своих исследований в том же номере журнала, до премии просто не дожили. Второе — изобретение турбодетандера, устройства для сжижения газов, благодаря которому можно получать большие количества гелия — установка Капицы давала два литра сжиженного газа в час. Правда, важность этого изобретения состоит не только в получении жидкого гелия, но и в возможности производить в промышленных масштабах гораздо более важный в войну жидкий кислород. Таким образом, Капица — один из немногих физиков, полностью воплотивших в себе обе части того фрагмента завещания Нобеля, который касается физики: свою премию динамитный магнат просил вручить «за открытия или изобретения» в области физики. Капица совершил и то, и другое. Однажды в мои руки попала статья личного секретаря Капицы Павла Рубинина о том, как проходила та самая нобелевская неделя. Оказывается, что традиционный фрак (а церемония предполагает максимально торжественный дресс-код white tie — то есть фрак и белый галстук-бабочку) организаторы торжества предложили Капице и его сопровождающим взять напрокат в Стокгольме и запросили размеры. Однако наш герой, помня свои британские годы, заявил, что фрак напрокат — это отвратительно и всем московским гостям шведского короля фраки пошили в Москве у знаменитого портного Охлопкова. А вот бабочку на резинке, которую Капица терпеть не мог, пришлось все-таки купить. За десятилетия, проведенные в СССР, Капица забыл, как завязывается настоящий галстук-бабочка. Впрочем, все остальные трудности церемонии Капица прошел легко, и от души веселился, когда утром в день церемонии ему пришлось участвовать в «прогоне» — все то же самое, что вечером, только без короля. На момент вручения Нобелевской премии Капица был самым возрастным лауреатом в истории, о чем он не преминул ехидно заметить в своем ответном слове. Он честно сказал, что свою первую научную работу опубликовал за 65 лет до Нобелевской премии. Похулиганил наш герой и в своей Нобелевской лекции. По традиции, нобелиаты читают лекции о той области науки и о том открытии, за которое они удостоены награды. Но Капица... Впрочем, давайте предоставим слово ему самому: «Выбор темы для нобелевской лекции представлял для меня некоторую трудность. Обычно эта лекция связана с работами, за которые присуждена премия. В моем случае эта премия связана с моими исследованиями в области низких температур, вблизи температуры сжижения гелия, то есть нескольких градусов выше абсолютного нуля. По воле судеб случилось так, что от этих работ я отошел уже более 30 лет назад, и, хотя в руководимом мною институте продолжают заниматься низкими температурами, я сам занялся изучением явлений, происходящих в плазме при тех исключительно высоких температурах, которые необходимы для осуществления термоядерной реакции. Эти работы привели нас к интересным результатам, открывающим новые перспективы, и я думаю, что лекция на эту тему представляет больший интерес, чем уже забытые мною работы в области низких температур. К тому же, как говорят французы, les extremes se touchent (крайности сходятся)». О Капице можно говорить долго и писать многотомные исследования. Многое уже написано — и о его пребывании за границей, и о его роли в основании МФТИ, и о том, как он защищал ученых перед Сталиным (и многих спас), и о его Избе физических проблем – даче-лаборатории на Николиной горе. Но для автора он всегда останется человеком, с которого и началась идея нашего цикла «Как получить Нобелевку», который продолжается уже почти два года. Понравился материал? Добавьте Indicator.Ru в «Мои источники» Яндекс.Новостей и читайте нас чаще. Подписывайтесь на Indicator.Ru в соцсетях: Facebook, ВКонтакте, Twitter, Telegram, Одноклассники.
