Особые мнения как отражение беспристрастности

9 ноября 2018 года Конституционный суд РФ вынес постановление по по делу о проверке конституционности частей первой и третьей статьи 1, частей первой, третьей и четвертой статьи 35 УПК РФ в связи с жалобами граждан А.В. Лушникова, А.С. Пушкарева и И.С. Пушкарева. Отказывая в удовлетворении жалобы, КС пришел к выводу, что практика изменения территориальной подсудности уголовного дела в случае, если на территории суда, в который поступило дело, “сохраняющееся влияние обвиняемого на деятельность государственных и общественных институтов” создает угрозу гарантиям объективного и беспристрастного правосудия - не противоречит Конституции. Другими словами, КС узаконил своим решением судебную практику (прецедент) и тем самым создал обязательную норму, которая не поименована в статье 35 УПК РФ. Само дело требует определенных пояснений. Экс-мэр Владивостока Игорь Пушкарев был арестован 1 июня 2016 года по обвинению в злоупотреблении должностными полномочиями и коммерческом подкупе. Позднее его обвинили в другом должностном преступлении – получении взятки от своего родного брата. Как отмечали некоторые наблюдатели, за 17 месяцев следствия у обвинения была собрана слабая доказательная база, и поэтому перенос дела в столичный регион было на руку именно обвинению. Мы уже привыкли, что КС РФ в споре граждан с государством встает на сторону государства. Но это дело отличается от подобных дел тем, что двое судей КС РФ С.М. Казанцев и Ю.М. Данилов выступили с особыми мнениями по делу (см. на Legal.Report здесь). В свое время их коллега, судья КС в отставке А.Л. Кононов, который был «рекордсменом» в написании особых мнений, так сформулировал ценность данного института: «В судебной деятельности эти свободы (право на публичное выражения особого мнения судьи) приобретают особую ценность, так как правосудие основано на совести и разумности, на личной независимой оценки судьи, на внутреннем убеждении, на не поддающемся строгому определению чувстве справедливости»[1]. Самый главный вопрос, который ставит в своем особом мнении судья С.М. Казанцев, звучит так: какими критериями руководствуются органы прокуратуры и суд при определении объективной беспристрастности суда, а также в какой суд и какого субъекта РФ должно быть передано дело? Ведь сама передача дела вышестоящим судом из одного суда, которому оно подсудно, в другой суд не противоречит Конституции РФ, если осуществляется в рамках судебной процедуры при наличии указанных в самом процессуальном законе (как в статьях о подсудности, так и в иных его статьях) точных оснований, по которым дело не может быть рассмотрено в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и , следовательно, подлежит передаче в другой суд. Если за основание брать «занятие высокой должности в регионе в прошлом у обвиняемого», то такое основание для передачи дела в другой суд должно быть применено ко всем делам, в нашем случае, коррупционного характера. Однако в других аналогичных делах последних лет, в которых к уголовной ответственности привлекались гораздо более влиятельные должностные лица, вопрос об изменении подсудности в связи с сомнениями в беспристрастности суда в соответствии с субъективным и объективным подходом вообще не возникал. Так, Александр Хорошавин - экс-губернатор Сахалинской области вместе с экс-заместителем председателя правительства Сахалинской области С. Карепкиным и другими виновными лицами был осужден Южно-Сахалинским городским судом. Василий Юрченко – экс- губернатор Новосибирской области осужден в Центральном районном суде города Новосибирска. Николай Денин – экс-губернатор Брянской области был признан виновным в инкриминируемом преступлении Советским районным судом Брянска. Андрей Нелидов – экс-глава Карелии осужден по приговору Петрозаводского городского суда. Судья Ю.М. Данилов в своем особом мнении определил, что при вынесении данного решения был применен метод выявления так называемого конституционно-правового смысла оспоренной нормы. В действительности же КС самостоятельно сконструировал ранее не существующую правовую норму, выйдя при этом за пределы своей компетенции, а затем уже принялся выяснять ее конституционно-правовой смысл, «признав при этом изобретенный «фантом» соответствующим Конституции РФ». Такая интонация в тексте решений КС не слышалось со времен отставки судей Владимира Ярославцева и Анатолия Кононова в 2009 году. Далее судья Ю.М. Данилов подвергает критики аргументы КС. Он задает риторический вопрос: «И разве не является апеллирование обвиняемого к общественному мнению реализацией конституционной гарантии права на распространение информации?» И продолжает мысль: «Очевидно же, что у обвинения гораздо больше возможностей воздействовать на формирование через СМИ общественного мнения, чем у находящихся под стражей обвиняемых, в связи с чем решение вопросов защиты их права на беспристрастный суд является актуальным». Можно согласиться с двумя судьями, выступившими с особыми мнениями: расплывчатость формулировки оснований для изменения территориальной подсудности приведет на практике к широкому и произвольному усмотрению правоприменительных органов, что вряд ли являлось целью Конституционного суда. Помимо вышеизложенного, в постановлении КС еще одно обращает на себя внимание. В тексте приводятся ссылки на решения ЕСПЧ, но содержащиеся в них позиции касаются необходимости обеспечения как раз прав граждан на беспристрастный суд, когда инициатива в изменении территориальной подсудности исходит не от обвинения, а от защиты. Поэтому КС, намерено или нет, искажает суть самих решений. В своей практике ЕСПЧ выработал критерии оценки беспристрастности и проверка осуществляется через два вида теста. Субъективный тест – стремление убедиться в субъективном обвинении или интересе определенного судьи в конкретном деле, тогда как объективный тест проводит проверку предоставления достаточных гарантий, чтобы исключить любые обоснованные сомнения в этом отношении. Суд неоднократно приходил к выводу о том, что личная беспристрастность судьи должна презюмироваться в отсутствие доказательств обратного (Куприану против Кипра). При решении вопроса о том, имеются ли в рассматриваемом деле основания сомневаться в беспристрастности конкретного лица, ЕСПЧ полагает, что следует считать точку зрения заявляющего об этом лица важной, но не решающей. Решающим является то, можно ли считать такое сомнение объективно обоснованным (Падовани против Италии). Тест объективности в основном касается иерархических или иных связей между судьей и другими лицами, участвующими в процессе, которые могут объективно подтвердить недостатки, связанные с беспристрастностью суда, и, следовательно, нарушают стандарты Конвенции с точки зрения критерия объективности (Микаллеф против Мальты). В этом контексте для нас важно задаться вопросом: рассмотрение дела в далеком от Москвы районном суде Владивостока с иерархической точки зрения (то есть с точки зрения властных отношений и влияния центральных органов власти, включая обвинения) будет менее независимым и беспристрастным, чем рассмотрение этого дела в Тверском районном суде Москвы? Ответ, по-моему, очевиден. Дело граждан А.В. Лушникова, А.С. Пушкарева и И.С. Пушкарева, если подвергнуть его субъективному и объективному тестам, показывает следующее. Во-первых, a priori у стороны обвинения были подозрения в личной беспристрастности судей Владивостока (притом ко всем сразу), к тому же закон в нынешнем изложении не позволяет судьям восстановить свое доброе имя, поскольку ходатайство генерального прокурора об изменении подсудности направляется напрямую в Верховный суд. Во-вторых, с точки зрения иерархических отношений для рассмотрения дела Тверской районный суд Москвы едва ли не более независим, чем суд во Владивостоке. Рассматриваемое постановление подводит нас к двум выводам: один негативный, другой позитивный. Негативный вывод состоит в том, что КС перестает защищать или, по крайней мере, не хочет видеть процесс ограничения независимости судей. Однако позитивный вывод заключается в том, что среди членов КС есть судьи, которые видят негативные последствия перевеса властных отношений (сторона обвинения - суд) и сигнализируют об этом в своих особых мнениях. Возвращаясь к высказываниям судьи КС в отставке Л.А. Кононова, повторим его слова: «Всякое постороннее влияние, слепое следование авторитету, мнению большинства, конформизм, так же как и в обыденной жизни, ведут к несвободе и отсутствию независимости, а уж судейское правосознание деформируется летально». Об этом должны помнить не только судьи КС, но и судьи, которые могут подвергаться давлению правоохранительных органов и других сторон. Примечание [1] А.Л. Кононов, «Право на особое мнение» // Закон, 2006, № 11.