Дружба, которая наполняет нас музыкой
Два дня прославленный пианист Денис Мацуев гостил в Казани. Культурный обозреватель «Казанского репортера» побывал на его встрече с друзьями. СО МНОЮ ВОТ ЧТО ПРОИСХОДИТ Если посмотреть на карту мира, которую создаёт Денис Мацуев, то Казань находится где-то между Чикаго и Монте-Карло. Именно так, отыграв сольный концерт классических произведений в Symphony Center 11 ноября, он уже через день вышел на сцену Государственного большого концертного зала имени Салиха Сайдашева, чтобы в шестой раз провести ежегодный двухдневный музыкальный фестиваль «Денис Мацуев у друзей», и затем отправился в Salle Garnier покорять 18 ноября джазовой программой жителей и гостей Монако. Столь же плотный график у музыканта расписан на ближайшие шесть лет. Carnegie Hall в Нью-Йорке, Elbphilharmonie в Гамбурге, Philharmonie в Берлине, Concertgebouw в Амстердаме, Béla Bartók National Concert Hall в Будапеште, Obecní dům в Праге, Charles Bronfman Auditorium в Тель-Авиве, Musikverein в Вене, Theatre des Champs-Elysees в Париже – и между всем этим мировым великолепием неизменная Казань. – Здесь я чувствую себя дома, – без тени лукавства признался пианист. – Первое отделение я играю сольно, второе – с моими друзьями, вашим симфоническим оркестром. Этот новый формат музыкального фестиваля позволил Денису Мацуеву полнее раскрыться как виртуозу-импровизатору и одновременно дал возможность исповедально-философски исполнить самые любимые его произведения. В первый вечер в интерпретации «сибиряка со стальными пальцами» удивительно нервно, взволнованно и оттого очень интимно-откровенно прозвучали Соната для фортепиано № 17 ре минор Людвига ван Бетховена, Баллада № 4 фа минор Фридерика Шопена, Концерт для фортепиано с оркестром ля минор и – на бис – композиция из сюиты «Пер Гюнт» «В пещере горного короля» Эдварда Грига. Второй вечер подарил нам в его исполнении Большую сонату для фортепиано соль мажор Петра Чайковского, Каприччио для фортепиано с оркестром Игоря Стравинского и – опять же на бис – Соната №7 си бемоль мажор Сергея Прокофьева. Однажды в Японии журналисты спросили у Мацуева: «Что нужно сломать, чтобы играть так, как Вы?» По признанию Дениса Леонидовича, он ломал обе руки. Не специально, разумеется, так вышло. Первый раз из-за спора с приятелем о Modern Talking, второй – неудачно упал во время игры в хоккей, потом из-за знакомой девушки сцепился… Кто знает, может быть именно поэтому Мацуеву гораздо лучше удаются медленный и быстрый темпы, а вот, скажем. andante assai – «очень спокойным шагом» – ему пройти несколько сложнее. А может быть, просто сказывается его личный темперамент. После каждого сыгранного им произведения пианист уходил и возвращался на сцену так стремительно, словно боялся, что рояль без него затоскует. Потому и музыка, рождавшаяся при этих скоропалительных встречах, была неистовой, страстной, грозовой. – Конечно, с оркестром играть мне легче, – терпеливо пояснил Мацуев, – я получаю удовольствие от работы с дирижёром и оркестрантами. На сольных концертах больше выкладываешься физически. Досужие критики частенько упрекают музыканта, что он измеряет свой успех количеством исполненных концертов. Вот и здесь, на казанском фестивале, я вдруг услышал эти упрёки от снобов, пришедших на медийного исполнителя. – Но меня поглощает эта суматошная жизнь, я себя в этом ритме очень хорошо чувствую, – уточнил Мацуев. – Всё компенсируется «сценотерапией»: сцена лечит от усталости, так заряжает, что невозможно остановиться. Восемнадцатичасовой перелёт из Соединённых Штатов Америки – испытание не из самых лёгких, за это время мышцы расслабляются и требуется серьёзная работа для их восстановления. Тем не менее, Мацуев решился остаться наедине с музыкой и с залом, битком набитым слушателями. Мест желающим приобщиться к таинству сотворения музыкальных образов не хватило, люди не то, что сидели всюду – даже в балкончиках-«кармашках» справа и слева от органа, но и стояли в проходах. На пустой и потому казавшейся невероятно большой сцене в полумраке – рояль, пианист и музыка, заполнившая всё мыслимое и немыслимое пространство. Мацуев-романтик был словно обуреваем какой-то внутренней духовно-творческой борьбой, сопровождающей кризис профессионального роста. Такой исповедальной манеры игры пианиста казанцы ещё не слышали. Экспериментируя со звукоизвлечением, темпоритмом и глубоко-личностным прочтением музыкального текста, он смог создать впечатление, что произведение рождается здесь и сейчас, под пальцами Дениса Леонидовича, а не написано давно и где-то композитором.– Борьба? – удивлённо вскинул брови Мацуев. – У меня всё в порядке. Я просто люблю эту музыку. И каждый концерт – это поиск контакта с ней. Что произойдёт на сцене во время концерта предсказать невозможно. Я ничего специально для этого не делаю. Когда ты играешь произведение много лет, так или иначе выстраивается некое отношение с ним. Это живой процесс. Есть такой момент – момент спонтанности на сцене, без какого-то программирования, планирования, когда мы с произведением совместно переживаем определённый период жизни.ИХ МАЛО, ИХ, МОЖЕТ БЫТЬ, ТРОЕ Но было бы несправедливо, говоря о VI музыкальном фестивале «Денис Мацуев у друзей», не сказать ещё о двух полноправных участниках этого представления.Во-первых, это маэстро Александр Сладковский и его невероятный Государственный симфонический оркестр Республики Татарстан. В первый вечер, пока шла сольная программа Мацуева, основатель и художественный руководитель фестиваля внимательно наблюдал за происходящим из ложи и, по всей видимости, напитывался атмосферой, созданной пианистом. Когда же настал черёд симфонических произведений, то Александр Витальевич, встав за пюпитр дирижёра, бережно и нежно повёл слушателей в мир романтических грёз и сказочных надежд Эдварда Грига. И первая Сюита из музыки к драме Генрика Ибсена «Пер Гюнт» и «Песнь Сольвейг» из второй звучали в интерпретации Сладковского воздушно, возвышенно, волшебно. В соседстве с лирико-драматическими сонатами Бетховена и балладой Шопена, исполненными Мацуевым, произведения Грига обрели особые хрупкость и психологизм.Романтическая свобода, яркость чувств и светлая лирика наполняли и самое знаменитое и часто исполняемое произведение норвежского композитора – Концерт для фортепиано с оркестром ля минор, написанный ровно полтора века назад. Для Мацуева – это беспроигрышный вариант успеха. Но даже он вдруг зазвучал здесь по-особому. Дело в том, что произведение это неимоверно сложное для исполнения: играть так, как написал композитор, нота в ноту, – будет скучновато, импровизировать, добавляя «немножко себя», – есть риск, что это будет уже не совсем Григ или даже совсем не Григ. Но и у Сладковского, и у Мацуева есть что сказать слушателю и потому они не боялись излагать музыкальный текст в собственном пересказе, наполняя его живым диалогом. Второй вечер для симфоников стал решающим. Симфония № 9 ми-бемоль мажор Дмитрия Шостаковича – сочинение миниатюрное, изящное, но не такое уж и простое для понимания. Эту Симфонию называют то лирико-комедийной, то трагедийно-сатирической. Но музыку Шостаковича вообще невозможно понять, не зная, что происходило с композитором в момент её сочинения. В феврале 1944 года скоропостижно умер театральный и музыкальный критик Иван Соллертинский. «Нет больше среди нас музыканта огромного таланта, нет больше весёлого, чистого, благожелательного товарища, нет у меня больше самого близкого друга», – так отозвался на этот прискорбный факт Дмитрий Шостакович. Симфония № 9, впервые прозвучавшая в ноябре 1945 года, – бесконечная усталость от тяжёлых воспоминаний об ушедшем друге, его игриво-лукавых взаимоотношений с миром официоза. Сладковский это остро почувствовал. Недаром же послушные его мановениям симфоники, продемонстрировав блестящую, волнующую и захватывающую игру и фантастический темп, создали, тем не менее, загадочное и мрачное настроение, которое не разрушил бодрый и оптимистичный финал Симфонии ми-бемоль мажор. Зал взорвался шквалом аплодисментов. Овации не смолкали. И тогда симфоники подарили слушателям ещё один шедевр музыкального искусства – «Танец» из балета «Золотой век». Это первый балет Дмитрия Шостаковича, созданный, когда композитору было всего 24 года. Яркий, искромётный, фантастический музыкальный мир, в котором балаганное озорство соседствует со злой насмешкой, стал блистательным финалом-апофеозом VI музыкального фестиваля «Денис Мацуев у друзей» Третьим полноправным участником дружеской встречи на казанской земле стал известный российский актёр, журналист, телеведущий и музыкант Юлиан Макаров. Несомненной удачей фестиваля стало то, что он согласился быть его бессменным ведущим, чутко режиссирующим отношения исполнителей и разношёрстной аудиторией. Талант Юлиана Викторовича – перекинуть мостик от композитора к слушателю, чуть-чуть приоткрыв занавес в закулисье творческого процесса, – уникален. Он, как наследник того мира, где задавали тон Юрий Лотман, Дмитрий Лихачёв, Ираклий Андроников, Наталья Крымова, постоянно ощущает себя ответственным за каждое своё слово, за каждый жест и потому предельно корректен. – Этот фестиваль не похож на предыдущие, – тактично объяснял собравшимся в Государственном большом концертном зале имени Салиха Сайдашева Макаров. – Постепенно и, что очень важно, вдумчиво он обновляется. Идёт кропотливая работа по поиску новых смыслов, новых мыслей, новых оттенков, нового качества звучания. И музыканты сегодня играют так волшебно, что после каждой части многочастных произведений невольно хочется захлопать в ладоши. Вы, конечно, можете это сделать. Но не сделаете. Я в этом не сомневаюсь. Невероятная по мощи харизматичность Юлиана Макарова сочетается с тонким, чутким отношением к собеседнику – будь то в индивидуальной беседе tête à tête или же при общении с переполненным залом, глубоким умом, потрясающим интеллектом и почти забытой теперь всеми интеллигентностью. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты», – задолго до наступления нашей эры предложил древнегреческий драматург и поэт Еврипид. Но его формула познания сути человека работает до сих пор. И кто бы что ни говорил, но эти три друга – Мацуев, Сладковский и Макаров – могут служить мерилом искренности, романтизма и бережного отношения к окружающим. Зиновий Бельцев.
