Почему Россия не такая как все

Профессор Стэнфордского университета Иэн Моррис, автор таких мировых бестселлеров, как «Почему Запад властвует», «Мера цивилизации», «Война. Чем она хороша?», «Собиратели, крестьяне и ископаемое топливо», известен своими неортодоксальными воззрениями на важнейшие проблемы мировой истории. Тем интереснее узнать его мнение о текущих проблемах современности. Моррис принял участие в работе «Астана клуба», где и побеседовал с Forbes. О причинах ухудшения отношений России и Запада После 1991 года многие были полны оптимизма, что Россия и Запад станут работать вместе, добиваться общих целей, между ними не будет конфликтов и разногласий. Но реальность оказалась сложнее, чем казалось 30 лет назад. Хочу заметить, что многие нынешние трудности — того же порядка, с которыми сталкивалась Россия на протяжении последних нескольких веков. А именно, проблема в географии. Многие люди на Западе не понимают, как развал СССР и возникновение независимых государств воспринимаются из Москвы. На протяжении долгого времени правители России со времен Петра Первого отодвигали границы все дальше и дальше на Запад в целях безопасности. Ведь и Швеция, и Франция, и Германия вторгались в Россию. И потому российская власть очень настороженно относится к намерениям Запада. В Америке, кстати сказать, особенно не понимают озабоченности Москвы. Там для многих стало сюрпризом то, как Россия прореагировала на движение Украины от нее в сторону Запада, на ее намерение вступить в ЕС и НАТО. Но американцы не должны удивляться, что Путин прореагировал так резко — с учетом вашей географии и истории. География же определяет тот вопрос, на который вы должны дать сами себе ответ: «Мы часть Европы или же часть Азии»? Или вы кто-то еще? Исторически Россия все-таки часть Запада. И она является таковой уже минимум 1000 лет, начиная с того времени, когда христианство пришло на Русь из Константинополя. Ваша страна активно перенимала из Европы и технологии, и многое в культуре. Византия, кстати, находилась в сердцевине европейской цивилизации — в Средиземноморье, представляя собой «старую Европу». В начале Нового времени Запад обратился к империалистическим захватам по всему миру. Россия также пошла по этому пути. Но она создала свой вариант европейской цивилизации, втягиваясь в процессе территориального расширения все дальше на Восток. И потому Россия никогда не будет похожа на Францию или, например, США. О Европейском союзе Европа сейчас проходит через один из самых удивительных экспериментов в истории. Помню, когда я был подростком, Великобритания присоединилась к ЕЭС, это произошло в 1973 году, и тогда все новости в СМИ были только об этом. Ведь что такое Евросоюз? Это попытка создать громадное государственное образование без войн. До этого все великие империи в истории возникали как следствие завоеваний. Сейчас же создается единое пространство, размером, может быть, с США или Россию, без гибели миллионов людей в боевых действиях. Но последние лет десять трудности стали нарастать. Нужно отвечать на вопросы — какова роль национальных правительств в принятии решений по общей экономике, единой валюте? Как укреплять внешние границы Евросоюза? Если будут найдены ответы, тогда Европа выйдет из нынешнего кризиса более сильной. О роли США в Европе После Второй Мировой войны все было ясно — Европа разделилась на Восточную под управлением СССР и на Западную под американским лидерством. Вашингтон оказывал финансовую помощь старому континенту, был готов защищать его военными средствами. Но после распада советской империи возникает вопрос — в чем заключается роль Америки в Европе сегодня? Последние два годы при Дональде Трампе мы видим интенсивные поиски новой политики. Из Белого дома слышны даже шокирующие заявления, например, что европейцы должны больше тратить на оборону примерно в том же объеме, что и США. И Трамп более агрессивен в проведении подобной повестки, чем его предшественники, которые после 1989 года говорили примерно о том же, но более мягко. Проблема заключается в том, смогут ли правительства по обе стороны Атлантики работать так же, как прежде? Или возникнет какая-то новая реальность? Европа имеет в совокупности сильнейшую экономику в мире — почему же Америка должна сохранять в ней свое военное присутствие? С другой стороны, история американского присутствия насчитывает много десятилетий — я вырос с мыслью о том, что это норма. Но как знать: может, через 20-30 лет Европа станет совсем другой. Об Украине Если бы я знал рецепт разрешения украинского кризиса, я бы стал действительно мировой знаменитостью. Проще всего сказать, что это «сложно». Страна, действительно, разнообразная — восточная часть Украины лингвистически и культурно очень близка к России, Западная часть многим напоминает Центральную Европу. Но, с другой стороны, имеются несомненная украинская идентичность, общий язык и большое количество людей, убежденных в том, что Украина должна оставаться единой страной. То, что в ней имеются тяготения в ту или иную сторону, является питательной почвой для конфликтов, и, может быть, для Украины было бы лучше оставаться, так сказать, нейтральной, наподобие Казахстана. О прямых переговорах с сепаратистами Я могу вспомнить свой опыт жизни в Великобритании. У нас была очень тяжелая история в Северной Ирландии, тысячи людей там погибли, потребовалось 25 лет, чтобы участники конфликта, наконец, сели за стол переговоров. Необходимо преодоление исторических разногласий, чтобы противоборствующие стороны смогли оставить позади негативное наследие, чтобы они осознали, что насилие неспособно принести мир. Если сохраняется хоть одна группа, которая верит в силу, то бесполезно говорить о переговорах. Если мы обратимся к истории гражданских войн в разных странах мира, то убедимся, что осознание этого требует значительного количества времени. О приглашении международных сил в Донбасс Иногда привлечение миротворцев работает. Они помогают разделять противоборствующие стороны, удерживать их от продолжения насилия. В свое время голубые каски помогли стабилизировать положение, разведя противников в арабо-израильском конфликте. В случае Украины — другая ситуация, задействованы другие интересы. Я не думаю, что миротворцы ООН могут решить проблему в Донбассе. Надо прежде сблизить людей, наладить между ними диалог. О Крыме Интересная вещь: после 1945-го не было примеров, когда одна страна использовала силу, чтобы забрать территорию у другой страны, так, чтобы другие государства согласились. Да, есть прецедент Израиля, аннексировавшего Голанские высоты и Восточный Иерусалим. Но, если в 1948 году страны мира согласились с его временными границами, установленными по факту, после войны с арабами, то в 1967 году, после Шестидневной войны, уже не согласились. Никто не сказал «окей», поскольку мир драматически изменился за прошедшие двадцать лет. Сегодня вы не можете использовать силу для решения территориальных споров. Но, как это бывает в жизни, правительства — подобно обычным людям — делают исключения в тех случаях, когда они хотят этого. Крым — очень трудный случай. Многие жители полуострова счастливы оказаться в России. Но, с другой стороны, нельзя забирать землю у другой страны. В целом могу сказать, что ситуация не будет быстро разрешена, это проблема для будущих поколений. Об учете пожеланий жителей Крыма Да, я знаю, был референдум и большинство сказали «да». Но другие страны не готовы признавать это. Вы должны понять, что первая аналогия, которая приходит в голову американцам, — это аннексия Гитлером Судет в Чехословакии в 1938-м. Был бы там референдум, большинство бы судетских немцев проголосовало «за». Для Америки это идентичные случаи. Даже если большинство жителей Крыма за вхождение в состав России, то, раз украинское правительство против этого, мировое сообщество не признает перехода его к России. В чем тут отличие от шотландского референдума? Правительство в Лондоне дало свое согласие на его проведение, и небольшим перевесом голосов избирателей Шотландия осталась в составе Соединенного королевства. Но если бы правительство в Лондоне не разрешило референдум, то одностороннее объявление независимости (в случае положительного исхода голосования на незаконном плебисците) никто бы и не признал. О признании постсоветских границ Это проблема, хорошо известная еще до распада СССР. Европейские страны нарезали в Африке по непонятным принципам немало государств, таких как Нигерия, например, которые являлись абсолютно искусственными конструкциями. Или вот Ирак — очень хороший пример. Его, может быть, стоило разделить на три страны — суннитскую, шиитскую и курдскую. Но как это сделать без того, чтоб погибло множество людей? Увы, но мы привязаны к этим границам. И в Нигерии, и в Ираке, и на постсоветском пространстве опасности передела границ очень велики. Да, эти разграничительные линии не даны богом, но их нарушение — худшее решение из всех возможных. О вызовах в Центральной Азии В ближайшие 5-10 лет и Казахстан конкретно, и страны Центральной Азии в целом будут становиться все более и более важными геополитически. Судите сами — Китай крайне заинтересован в доступе к нефтяным ресурсам вокруг Каспия. Но его возможности по оказанию прямого влияния ограничены, и Америка будет обязательно предпринимать контрмеры в качестве ответа на инициативы Пекина. У самих США интерес к региону весьма ограниченный, в первую очередь связан с террористическими вызовами после событий 11 сентября 2011 года. Москва также не может оказывать прежнего влияния на процессы в Центральной Азии. Все это напоминает «Большую Игру» Британии и России в начале XX века, когда они соперничали в Центральной Азии. В такой ситуации у республик региона появляется шанс выступать в качестве самостоятельных игроков, преследовать собственные цели. Миссия Казахстана в этом раскладе — заполнение вакуума власти, особенно после постепенного ослабления позиций России в регионе. О демократии и правах человека и прогрессе Я предполагаю, что в ближайшее время Казахстан ждет быстрый прогресс, в страну приходит много денег. И здесь он стоит перед развилкой — по какой модели развиваться? Либо классическая западная — маленькое правительство, прозрачность, гражданское общество, либо китайская — очень сильное правительство, мощные государственные вложения в экономику, тотальный контроль и цензура. Западные институты в современном виде — это творение XX века. Но в XXI веке ситуация может измениться. Успехи Китая очевидны и порождают много оптимизма и внутри, и за рубежом, в том числе и в Америке. Что лучше подходит нашему столетию? Даже некоторые западные страны начинают двигаться в направлении общества более авторитарного, менее открытого. Кое-кто полагает, что избрание Дональда Трампа — свидетельство этому. Что получится в итоге, никто не знает. Повторю — я бы был очень знаменит, если б знал ответ и на этот вопрос. Но когда вы изучаете историю человечества, то понимаете, что ничто не дается навсегда. Демократия была очень успешным экспериментом для Европы и Северной Америки за последние двести лет. Но любой общественный порядок рано или поздно увядает, и этот ждет та же судьба. Большой геополитический вызов XXI столетия заключается в ответе на вопрос — в какой точке исторического развития мы находимся сегодня? Будет ли XXI век эпохой конца демократии, ее естественного исторического завершения или, наоборот, ее расцвета и поступательного развития? В начале XX века на Западе имелось много иллюзий насчет ближайшего будущего, но произошли две мировых войны, появился фашизм. Такие же иллюзии возникали после распада СССР. Но, с другой стороны, всякий раз западная модель демократии побеждала в конечном итоге.