Как Мединский настроил против себя фанатов Летова
Министр культуры Владимир Мединский, говоря современным языком, становится всё более токсичным деятелем. То бишь фигурой, которой откровенно сторонятся широкие общественные круги. И надо признать, что в своём поведении он очень последователен. В полемическом задоре он оживил рокера Егора Летова и заявил многочисленным его омским поклонникам, предлагавшим присвоить имя певца местному аэропорту, что «называть что-то при жизни — плохая примета». Когда же ему напомнили, что лет десять как панка с нами нет, он остался невозмутимым: «Я знаю!» Тут же закралось сомнение, что недавняя попытка Мединского поместить Довлатова в сонм писателей XIX века — это отнюдь не оговорка. Да что там Довлатов. В своё время как анекдот язвительная общественность отреагировала на ставший достоянием гласности эпизод с выступления крупнейшего дирижёра Юрия Темирканова, когда Мединский спросил у соседа: «Кто этот дедушка?» А фамилию режиссёра Александра Сокурова он отчего-то произнёс на японский манер «САкуров». Где уж в таком случае министру упомнить факты из биографии скромного рокера-бунтаря. К слову, агентство ТАСС, решив сберечь честь министра, этот его глубокомысленный пассаж из своего сообщения вычеркнуло. Но вот сам-то Мединский принялся эту тему развивать, сообщив, что кандидатура Егора Летова была поддержана «узкими, можно сказать, маргинальными группами». Учитывая, что в опросах в Сибири Летов долгое время лидировал, в маргиналы министр сходу записал немало омичей. За что они вряд ли будут ему благодарны. Эдуар Эррио говорил, что культура — это то, что остаётся, когда всё остальное забыто. У Владимира Мединского в последнее время всё происходит с точностью до наоборот. Весь прошлый год он ссорился, скажем так, с либеральным крылом нашей художественной интеллигенции, начиная с Константина Райкина. Затем принял непосредственное участие в открытии в Санкт-Петербурге памятной доски в честь марша Маннергейма, сам факт установки которой вызвал взрыв негодования и справа, и слева. К тому же министру напомнили, что и в своих книгах он писал, что финны в начале 1941 года просто вышли на свою старую границу. На деле же они также вместе с немцами рвались к городу на Неве. Доску-то сняли, а осадочек остался. Заместители Мединского оказались под следствием по обвинению в присвоении огромных средств, выделенных на реставрацию исторических памятников. Да и самому министру, видимо, немало попортили крови, поставив под вопрос историческую и научную ценность его докторской диссертации. Пришлось после отказа научного совета МГУ искать поддержки у авторитетных историков Белгорода. Вполне вероятно, что такие потрясения сказались на самочувствии Владимира Ростиславовича, который решительно заявил своим оппонентам, что положительные мифы крайне важны для чувства национальной гордости и самоидентификации. Впрочем, он как бы заранее всех предупредил в своей типичной лаконичной форме: «Прошу меня не цитировать. Я просто иронизирую. Но по сути я прав». Остаётся надеяться, что с этим согласятся в Сибири.
