«Хелп ми»: в столичных СИЗО томятся десятки иностранных болельщиков

Многие иностранные болельщики, приехавшие на чемпионат мира и попавшие в поле зрения правоохранителей, до сих пор не могут вернуться на родину. Гости из Бразилии, Колумбии, Перу, Монголии, Алжира и даже Гвинеи застряли в московских СИЗО: одни в ожидании приговора, другие — апелляции на слишком суровый вердикт. За решеткой заморские любители футбола в буквальном смысле стонут, воют и рыдают. Они жалуются на то, что им не с кем поговорить (сокамерники и сотрудники языками не владеют) и что их «бросил весь мир». Многие не могут даже послать письма на родину — цензоры СИЗО отказываются их читать, потому что не в состоянии перевести. Обозреватель «МК» проверила условия содержания иностранных болельщиков в легендарной «Бутырке» (там больше всего скопилось иностранцев) в качестве члена ОНК. — До настоящего времени во многих столичных СИЗО остаются десятки болельщиков из разных стран, приехавших в Москву на чемпионат мира по футболу и совершивших различные преступления, — говорит представитель УФСИН Анна Каретникова. — В основном их задержали за воровство или мелкие грабежи, но есть и обвиненные в сексуальных преступлениях. Примерно 90 процентам заморских любителей футбола, задержанных в период проведения ФИФА, предъявили обвинения по статье 158 УК РФ «Кража». Столичные суды арестовывали их почти всех поголовно (мотив — если отпустить под подписку, то где гарантия, что не скроется?). Но служители Фемиды обещали как можно скорее выносить приговоры, чтобы заморские гости не застревали в Белокаменной. — Многих выпустили через месяц-два, — говорит сотрудник СИЗО №5 «Водник», где еще летом правозащитники нашли иностранных болельщиков. — С них сняли обвинения, когда разобрались во всем. Речь идет в первую очередь об иорданце и мексиканце («МК» писал о них), которые на родине являются довольно состоятельными людьми. Одного обвинили в воровстве денег из номера отеля, другого — в карманной краже. Следствию не хватило улик, так что уголовные дела против них до суда не дошли. — А у нас недавно выпустили болельщика-бразильца, — говорит начальник «Бутырки» Сергей Телятников. — За него родные внесли залог в 500 тысяч. Мы очень обрадовались, что он освободился. Но другие иностранцы, увы, здесь остались. Всего в «Бутырке» сейчас больше двадцати граждан из дальнего зарубежья. Из них примерно половина имеют отношение к ЧМ. — Хелп ми, хелп ми, — повторяет как заведенный 30-летний Ба Мамаду. Смуглый заключенный рассказывает, что он гражданин Гвинеи, при этом живет в Касабланке. Приехал в Москву в первый раз на чемпионат мира в июне 2018 года. На ломаном английском поясняет, что ему очень сильно понравилась Москва и русские девушки. Потому он решил остаться на пару месяцев, тем более что виза действительна до конца года. Говорит, что жил за счет тех денег, что ему присылал брат из Нью-Йорка через систему «Вестерн Юнион». — Брат богатый, он живет в центре города, у него соседи — известные футболисты, вот почему мы всей семьей футбол любим, — объясняет Ба. Все это он говорит к тому, что вроде как в деньгах на проживание в дорогой Москве не нуждался. — Я сидел в саду с тремя русскими девушками и одним русским парнем. А потом они сказали, что я украл сумку. Сумка в итоге нашлась, а осадок остался. Если серьезно — мобильник, который был в сумке. Ба задержали. Случилось это в октябре. С тех пор у Ба нет никакой связи с домом, с братом. Гвинеец не знает наизусть ни номеров телефонов, ни электронных адресов близких. Он надеялся, что следователь даст ему позвонить с его мобильника (там вбиты все эти данные), но тот отказался. Письма из СИЗО он не может отправить, потому что писать на русском языке не умеет. — А на иностранном не принимают у меня письма, — жалуется Ба. — Никто, никто не знает, где я! Сокамерники Ба по-английски не понимают, общаются с ним жестами. Они говорят, что он вскакивает с нар, когда иной раз видит по телевизору какого-то футболиста, звезду мировой величины, со словами: «He's my brother's neighbor» («Он сосед моего брата»). Ба в первый раз в тюрьме, до приезда в Москву работал менеджером в компании по морским перевозкам. — Я болельщик, — пытается объяснить 49-летний гость из Алжира Табет Ахмед. — На чемпионат приехал, в метро борсетку украл, — говорит он на смеси испанского и итальянского языков. На русском Табет так и не смог выучить ни слова за все время пребывания в СИЗО (арестовали его 7 июля). На вопрос, почему украл чужую вещь, не отвечает, опускает голову… — Семья не знает, где он, — говорят сокамерники. — Ни посылок, ни передач, ни денег на лицевом счету. Мы делимся всем, чем можем. «Живет за наш счет» — эту фразу мы услышали и в других камерах, где содержатся иностранные болельщики. Камеры, куда поместили гостей ФИФА, отнюдь не самые лучшие. Стены облезлые, туалетные кабины обшарпанные. Душно, мрачно и темно. В камере у Табета, к примеру, на момент посещения членов ОНК не было никакого света — лампочка перегорела. Правозащитникам приходилось приближаться к иностранцу вплотную, чтобы разглядеть его черты. А звучащий в сумраке голос казался просто невероятно жалостливым. В другой камере содержится еще один заморский болельщик — 50-летний гражданин Перу Росалес Гарсия Хуан Пабло. В СИЗО он попал 10 июня по обвинению в краже сумки. — Два года! — вопит на английском Пабло. И совершенно по-русски добавляет любимую фразу всех арестантов «Бутырки»: — По беспределу дали. Вряд ли он понимает смысл этих слов, потому что в целом с обвинением согласен, просто не ожидал столь сурового приговора. — Два года — это очень много. Жду апелляшки. Пять месяцев перуанец не может связаться с родными и близкими. Иностранец выглядит плачевно, весь чешется (в камере у всех заключенных странная сыпь, им поставили диагноз «контактный дерматит»). Пабло неожиданно засовывает пальцы в рот и вытаскивает искусственные зубы. Говорит, что не может есть нормально. Потому что клей, который есть у стоматолога, плохой и держит челюсть только один день. Два года — похоже, универсальный срок для нечистых на руку фанатов. Столько же получил земляк Пабло — Перес Серрано Эктор Гильермо. На его совести кражи у двух китайцев в отелях «Брайтон» и «Белый Рояль». Стащил фотокамеры, банковские карточки, дорогой кошелек (его потом изъяли). В свое оправдание говорил, что привез в Россию тяжелобольную сожительницу — пусть порадуется футбольным баталиям. А деньги стремительно кончились, вот и пошел воровать. История колумбийца Пико Квинтеро Майкла Леонардо мало чем отличается от других. Он был арестован 3 июня 2018 года, на второй день своего пребывания в Белокаменной. Иностранец не смог связаться с семьей, и та, в свою очередь, не оплатила адвокатов и не предложила суду залог. — Абсолютное большинство иностранцев плохо или вовсе не владеют русским языком, — говорит Каретникова. — Им тяжело приходится в чужой языковой среде, сложно адаптироваться к ситуации, понять, каковы в тюрьме правила и как им соответствовать. Администрация СИЗО идет навстречу: пытается подбирать соседей по камерам, способных помочь с переводом (увы, не всегда получается), предоставляет словари и разговорники для общения, книги на родных языках из библиотеки (их, снова увы, немного). Однако до настоящего времени существовала еще одна серьезная проблема: невозможность оповещения такими иностранными гражданами близких о своем местонахождении. Ведь и телефонные переговоры, и переписка, согласно действующему законодательству, должны вестись на языке, понятном сотрудникам и цензору. Иначе ни звонки не состоятся, ни письма не будут отправлены. Поскольку не все сотрудники СИЗО владеют редкими, подчас экзотическими языками, случалось так, что иностранные граждане месяцами находились в СИЗО без посылок, писем от родных, страдая от того, что семьи их потеряли. К сведению, по закону правоохранительные органы при задержании обязаны извещать о местонахождении иностранных граждан консульства и посольства. Однако зачастую это требование игнорируется. Следователю лень звонить, скажем, в далекую Нигерию, тем более что вряд ли на другом конце провода ему ответят на русском языке. Сотрудники «Бутырки» совместно с членами ОНК придумали новацию: иностранцам предложили написать близким письма на родном языке, после чего его переведет электронный переводчик (специальная компьютерная программа). Затем такое переведенное послание будет прочитано цензором и направлено по назначению. — В общем-то, в этом нет ничего сложного — достаточно иметь немного желания помочь иностранным гражданам, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации, — говорит Каретникова. — И этот жест доброй воли — залог того, что если наши граждане окажутся в аналогичной ситуации на чужбине, их близкие в России смогут рассчитывать на встречную любезность: узнать о судьбе родных, иметь возможность вступиться за них, поддержать и оказать им помощь в рамках закона, невзирая на языковые барьеры. Первое письмо для электронного перевода написал в «Бутырке» гражданин Перу Росалес. Мужчина очень надеется, что вскоре получит ответ от своих родных. Ну а правозащитники надеются, что новацию начнут использовать и в других СИЗО.