Вагон №6

9 ноября 2018 года исполнилось 200 лет со дня рождения Ивана Тургенева. Самое время вспомнить автора из школьного учебника, автора романа «Отцы и дети» - «едва ли не самой шумной и скандальной книги в русской литературе», как написали Вайль и Генис. Шум и скандалы проходят, а книги остаются. И страхи российских чиновников, пытавшихся «замолчать» Тургенева, кажутся сегодня смешными. Чиновники даже прощание с Тургеневым (после того, как он умер во Франции) сочли крамолой, разослав через департамент предупреждение: «Ввиду предстоящего на днях по Вержболово-Виленской-Петербургской линии провоза тела покойного писателя Тургенева, принять без всякой огласки с особой осмотрительностью меры к тому, чтобы… не делаемо было торжественных встреч». Такая телеграмма пришла и псковскому губернатору.«Попов я презираю всей душой...»Но сцены народного прощания с Иваном Тургеневым – не единственное, что связывает писателя с Псковским краем.Тургенев был большой любитель поохотиться. Так что в июле 1954 года он вместе с Николаем Некрасовым приезжал в гости к литературному критику Александру Дружинину в Гдовский уезд не для того, чтобы сочинять стихи. Хотя именно стихи, а не охота, запомнились. У Дружинина в деревнях Марьинское и Чертово (теперь это Плюсский район) имелось поместье. Стихи, там сочинённые, были адресованы бывшему сотруднику «Современника» Михаилу Лонгвинову, переметнувшемуся в консервативный лагерь. («Недавний гражданин дряхлеющей Москвы, // О друг наш Лонгинов, покинувший - увы!...»)В 1959 году Тургенев снова оказался в наших краях, о чём написал в письме: «Станция Кресты - kresty stantcia- (возле Пскова), 30 апреля 1859 г. Я сижу в довольно грязной комнате на станции, любезнейшая Графиня, в ожидании почтовой кареты, которая, говорят, приедет в 11 ч. вечера, а теперь ещё 6 нет; погода скверная, мне скучно...».Скука – полезнейшая для писателя вещь. Наилучший способ избавиться от неё – написать что-нибудь. Хотя бы чиркнуть в записную книжку несколько строк. Записные книжки Тургенева тоже читать любопытно. Вот три записи Тургенева:- «Зачем ты колокола купил? - А как же: теперь как только в благовест зазвонят, все и говорят: Василий Данилов (?) заревел!»- «Маменька доверялась только тому, кого не уважала».- «Умирающий немец обмыт при жизни».Тургенева-сатирика знают намного меньше, чем, например, Тургенева – автора задумчивых стихов в прозе. И это справедливо. В сатирических стихах он не достиг больших высот. Зато достиг признания. Признание, как обычно, было в форме цензурных запретов. Иван Тургенев при жизни числился писателем неблагонадёжным. Не только из-за стихов, но и из-за прозы («Записки охотника»), и из-за его пьес («Нахлебник», «Месяц в деревне», «Завтрак у предводителя»).Портрет Тургенева работы Якова Полонского (слева) и автошарж 1877-1878 годов (справа).В феврале 1952 года власти запретили даже некролог, который Тургенев написал в связи со смертью Николая Гоголя. Причём, некролог запретили даже не потому, что его написал Тургенев, а потому, что он был посвящён Гоголю. Председатель цензурного комитета Михаил Мусин-Пушкин назвал Гоголя «лакейским писателем», запретив публикацию в «Санкт-Петербургских ведомостях». И всё же Тургенев нашёл возможность опубликовать некролог «Письмо из Петербурга» в «Московских ведомостях», подписавшись «Т…….ъ» («Гоголь умер! Какую русскую душу не потрясут эти два слова?..»)Русскую душу сенатора Мусина-Пушкина потрясло то, что Тургенев обошёл запрет. Цензор пожаловался царю. Николай I отреагировал. В апреле 1852 в своей квартире на Малой Морской улице Тургенева арестовали. Он просидел под арестом в полицейской части месяц и был сослан в свое имение Спасское-Лутовиново без права полтора года покидать пределы Орловской губернии. Право выезда за границу Тургенев получит только в 1856 году (Пушкин такого права не получал никогда).Некоторые произведения Тургенева стало возможно публиковать в России только после 1917 года. Такое произошло с сатирическо-эротической поэмой в стихах «Поп». И, похоже, цензоров смущала не столько эротика, сколько антиклерикальность. Или, может быть, слишком близкое соседство того и другого. Чувства верующих цензоров были оскорблены. «[Ну - к делу! Начинайся, пышный эпос, - // Пою попа соседа, попадью, // Её сестру... Вы скажете: "нелепо-с // Воспеть попов"... но я попов пою…».Тургенев воспел попов так, что некоторые обиделись. «И я скучал, зевал и падал духом. // Соседом у меня в деревне той // Был - кто же? поп, покрытый жирным пухом, // С намасленной, коротенькой косой, // С засаленным и ненасытным брюхом. // Попов я презираю всей душой... // Но иногда - томим несносной скукой - // Травил его моей легавой сукой...».Если Тургенева арестовали за невинный некролог, то такая сатирическая поэма, написанная в молодости, тем более не могла быть напечатана в России полностью («Но поп - не поп без попадьи трупёрдой, // Откормленной, дебелой... Признаюсь, // Я человек и грешный и нетвердый // И всякому соблазну поддаюсь…»)Самое смешное, что в 1910 году появилась версия, что эту поэму написал не Тургенев, а тот самый Михаил Лонгвинов, стихотворное послание к которому втроём написали в Гдовском уезде Тургенев, Некрасов и Дружинин. Будто бы Тургенев только переписал поэму Лонгвинова от руки и сделал правки. Позднее было доказано, что Лонгвинов тут ни при чём. Поэму «Поп» в полном виде издали только после смерти Тургенева - в Женеве в 1887 году, а в России и того позже - в 1917 году.«Тургенев сделался немцем из русского писателя, - вот по чему познаётся дрянной человек» Прославился Тургенев не стихами, а романами «Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети», «Дым»… Многие произведения написал за границей. Оттуда же – из Парижа - высылал в 1862 году в Петербург допросные листы, заподозренный «в сношениях с лондонскими пропагандистами». В 1864 году был вынужден приехать на сенатский допрос в Россию, доказав свою невиновность. Но персоной Тургенев всё равно для российских властей оставался неблагонадёжной. Пётр Лавров (философ, публицист, один из идеологов народничества, родившийся в селе Мелехове Великолукского уезда Псковской губернии) после смерти Тургенева признался, что ежегодно в течение трёх лет перечислял революционной эмигрантской газете «Вперёд» по 500 франков.Явственнее всего нелюбовь к Тургеневу и его книгам проявилась в письмах Фёдора Достоевского. Достоевский, адресуя их Аполлону Майкову и некоторым другим, любил над Тургеневым-задником поиздеваться: «Тургенев сделался немцем из русского писателя, - вот по чему познается дрянной человек». О Тургеневе Достоевский писал, что тот продолжает «теребить свой талантишко ежегодно в "Вестнике Европы" и доить убогую корову своего остроумия с иссохшим вымем».Для многих «патриотов» в России Тургенев так и остался чужаком, «немцем», «французом», кем угодно, только не тем, кем он был – русскими писателем.Иван Тургенев в возрасте 20 лет. Акварель Кирилла Горбунова. 1838.Свой последний рассказ (он называется «Конец») Тургенев, по словам Полины Виардо, продиктовал «недели за две до смерти». Причём не на русском (недоброжелатели потирают руки), а на смеси французского, немецкого и итальянского языков. Мог бы и по-русски, но опасался, что «будет слишком усердно отделывать литературную форму, задумываясь над каждой фразой, и это его утомит». Не все в России признали этот рассказ тургеневским (скорее это рассказ Тургенева и Виардо). Как бы то ни было, но в собрание сочинений рассказ вошёл. Он про человека «из породы мелких тиранов» - некоего Платона Талагаева – мужчину лет тридцати. Талагаев считал, что ему позволено всё – и ничего ему за это не будет. Например, он соблазнил пятнадцатилетнюю девочку. Отец девочки вызволил её, ворвавшись к Талагаеву в дом. Девочка потом объяснила, чем же Талагаев её соблазнил: «Он из себя такой красивый…» - «Он красивый! Он!!.. - воскликнул старик. - Боже праведный!.. Уж если могли прельстить тебя его усы, - так у нашего кота Васьки они еще длиннее...» - «Он обещал повезти меня в Москву, хотел показать мне Кремль... - промолвила она сквозь слёзы». Девочка всё равно потом от отца сбежала.Талагаева (он происходил из «старинной тульской фамилии, когда-то весьма богатой, но окончательно обедневшей благодаря целому поколению самодуров») за все его прегрешения и преступления грозились судить мировым судом, но он считал себя неподсудным. Однако окрестные мужики считали иначе.Последний рассказ Тургенева словно бы описывал будущую русскую революцию, несколько её этапов. Первый этап был такой: «Всё, что осталось от Талагаева и его красивых усов, было до того жалко, что я невольно отвернулся от этого зрелища, от этой крестьянской расправы, схожей с американским самосудом, но не имевшей подобно ему, основы справедливости, присутствующей более или менее в сердце американца. Эта удушливая атмосфера пыли, эти крики, этот повсюду распространенный запах водки, эта свалка, сопровождаемая кулачной расправой, - всё это возбуждало такое чувство отвращения, что я тут же дал себе, - говорит автор, - слово не подвергать себя больше подобным зрелищам и никогда больше не встречаться с Талагаевым…»А вот и второй этап русской революции: «Лоб его был рассечён ударом топора; показавшийся из-за туч месяц блеснул в кровавой луже, окружавшей голову убитого; шея его была перетянута толстой веревкой, концы которой разбрасывались в стороны...».Талагаев считал, что законы для него не писаны. По этой причине его не стали судить мировым судом, а просто подкараулили на тёмной дороге.«При встрече тела Тургенева желательно отменить панихиду и следует не допускать речей»Умиравший во Франции «немецкий писатель» пожелал, чтобы похоронили его в России – на Волковом кладбище в Петербурге. Этим он добавил хлопот столь не любившим его чиновникам. Пришлось рассылать по российским городам телеграммы с предостережениями. Но предостережения не помогли.«…В настоящее время представляется более чем затруднительно совершенно отклонить встречу на станции железной дороги при перевозе тела Тургенева через Псков, - вынужден был написать псковский губернатор 22 сентября 1883 года в департамент полиции. - Постановлением Думы, состоявшимся 20 сентября, поручено городскому управлению отслужить на вокзале железной дороги, при провозе тела Тургенева, торжественную панихиду и возложить от имени города венок на его гроб. Такие же венки предложено положить от некоторых учебных заведений, а равно от редакций издающихся в Пскове газет и духовного журнала „Истина“… Для придания встрече более скромного характера я надеюсь иметь возможность отклонить служение панихиды, что, собственно, и составляло бы показную сторону встречи, и посоветую воздержаться от речей при возложении венков на гроб, но отклонить самое положение венков я считаю несвоевременным, если не выступать в этом деле официальным образом. В сущности, я думаю, что при кратковременной остановке на псковской станции все обойдётся весьма просто и смирно, но вместе с тем следует обратить внимание на то, что здесь завелись корреспонденты, которые сообщают всякие новости северному агентству и нередко в превратном виде. Несомненно, что о провозе тела Тургенева через Псков и о сделанной встрече будет телеграфировано в С.-Петербург, и я уверен, что постараются придать этому возможно широкое и торжественное значение, которого в сущности здесь не будет. Контролировать депеши я не имею возможности, почему желательно, чтобы известие об этом из Пскова было проредактировано в Петербурге, прежде чем оно попадёт в газеты. Со своей стороны я немедленно и подробно донесу г. Министру Внутренних Дел обо всём, что и как здесь будет».Гравюры похорон Тургенева из журнала "Всемирная иллюстрация", опубликованные во время этих событий в Петербурге.В Петербурге осознали, что тихо и незаметно провести тело Тургенева не удастся, и отправили в Псков такую телеграмму: «По докладу Вашего письма министру, граф Д. А. Толстой приказал уведомить Ваше превосходительство, что при встрече тела Тургенева желательно отменить панихиду и следует не допускать речей». И ещё: «В дополнение к телеграмме уведомляю Ваше превосходительство, что в Пскове разрешено возложение венков на гроб Тургенева».Таким образом, прощание с Тургеневым в Острове и Пскове нельзя назвать чем-то противозаконным. Было даже разрешено возложение венков, первоначально запрещённое. Но это следствие того, что псковичи не захотели делать вид, будто не заметили смерти одного из лучших русских писателей.Вагон №6 с гробом Тургенева въехал в Россию через литовский Вержболово (Вирбалис). Встречавший поезд друг Тургенева Михаил Стасюлевич написал в письме: «Памятны были для меня эти три дня, не только в этом году, но и в течение всей моей жизни! Ведь можно подумать, что я везу тело Соловья Разбойника. Соловья - да! Но Разбойника - нет!…». Российские власти опасались беспорядков, и поэтому Стасюлевича сопровождал жандармский офицер, а в накладной фамилия покойного указана не была. «Памятны были для меня эти три дня… Бедный, бедный Тургенев! – писал Стасюлевич. - Прости им их прегрешения вольные и невольные: не ведят бо, что творят!! Если бы я описал подробности этих трех дней в Вержболове - лет через двадцать не поверят, что всё это было возможно».В час ночи гроб с телом Тургенева был встречен в Острове, а в начале третьего ночи – в Пскове. В Пскове венок «От города Пскова» возлагали заместитель городского головы и представители городской думы. Венков было много – от реального училища, от женской гимназии, от классической гимназии, от псковских газет, от председателя уездной земской управы Яхонтова…29 сентября в псковском еженедельнике «Вестник Псковского губернского земства» на первой полосе появилась маленькая заметка: «В 2 ч. 8 мин. ночи, 27 сентября, прибыл на Псковскую станцию поезд №6, на котором находились бренные останки великого русского писателя-поэта Ивана Сергеевича Тургенева. Несмотря на поздний час ночи, на дождливую погоду, на псковский вокзал прибыли представители городского управления, редакций псковских периодических изданий, мужской гимназии, реального училища и другие частные лица и возложили на гроб его венки, как вещественные знаки почитания таланта покойного. После десятиминутной стоянки поезд прошёл по направлению в Петербург…Кто такой этот Тургенев, которого знает вся Европа, знает и чтит его память вся мыслящая и читающая часть России? Писатель – и больше ничего…»И далее в псковской газете говорилось, что совсем ещё недавно «слова "писатель", "сочинитель" считались чуть ли не оскорбительными названиями и означали человека вредного и беспокойного». Но прошло время, и теперь отношение к писателям, в частности к Тургеневу, изменилось к лучшему («ко дню похорон в Петербурге печатается одно из его произведений для бесплатной раздачи народу»).Для того чтобы минимизировать моральный урон от похорон, российские власти назначили их в будний день, объявив, что на кладбище и в церковь будут допускаться только по билетам… Однако прощание всё равно получилось всенародным.Корреспондент лондонской газеты «Таймс» написал о петербургском прощании с Тургеневым: «Гроб, ещё в пути засыпанный цветами, в половине одиннадцатого утра прибыл на Варшавский вокзал, где был встречен с такими почестями, какие ещё никогда не воздавались ни одному неофициальному лицу в России. В громадной толпе, собравшейся у вокзала, были представлены, в сущности, все уголки огромной империи… Там были депутаты с Кавказа, из Сибири, Финляндии и даже Средней Азии. Сто семьдесят шесть депутаций, каждая со своим венком… потянулись от вокзала по забитым народом улицам».«Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами», как писал Тургенев в самом нашумевшем романе.Чтобы оперативно получать основные новости Пскова и региона, подписывайтесь на наши группы в «Телеграме», «ВКонтакте», «Яндекс.Дзен», «Твиттере», «Фейсбуке» и «Одноклассниках»