Взрывная энергия: как молодежь в России ищет и находит справедливость

Помнится, в середине 90-х годов один из популярных тогда лидеров демократов рассказывал (тогда как раз шла президентская кампания), что сейчас у «красно-коричневых» — последний шанс. Потом их поколение уйдет, а на смену придут молодые ребята, готовые горой стоять за рынок, которые и оценят по заслугам дела реформаторов. Действительно, все 90-е годы и последующее десятилетие молодежь отличалась почти полной политической пассивностью. Вся ее энергия уходила на активное освоение открывшихся возможностей. 22-летние ребята возглавляли банки, скупали заводы, организовывали как легальные компании, так и финансовые «пирамиды» и прочие аферы. Политикой они не интересовались, либо интересовались как средством вложения денег для защиты собственных коммерческих интересов. Например, бизнесмен Евгений Ищенко в двадцать три года стал депутатом по списку ЛДПР — на пару с своим деловым коллегой 27-летним Михаилом Кузнецовым. Разумеется, были и «идейные», но они представляли собой маргинальную тусовку вокруг Эдуарда Лимонова, всерьез никем не воспринимались и ни на что влиять не могли. Тогда многим казалось, что левые идеи навсегда потеряли в России последователей среди молодежи — с учетом ее недавней истории. Однако это было слишком самонадеянным предположением. Россия — страна с глубочайшей социальной несправедливостью и экономическим расслоением, одним из высочайших в мире. По оценке Росстата, около 75% наемных работников в стране находятся у черты бедности. А по данным Credit Suisse, 10% населения владеет 90% богатств России. При этом ментально наша страна коллективистская. Так что говорить о смерти левой идеи преждевременно. Точнее было бы сказать о ее временной непопулярности в 90-е — начале 2000-х. Сейчас же, когда период первоначального накопления капиталов закончился, когда те, кого звали молодыми хищниками, кто выжил в бандитских переделах собственности и не был убит рэкетирами, остепенились и стали вполне себе респектабельными господами или даже отошли на покой, на сцену выходит новое поколение. Это люди, родившиеся уже много позже конца советской власти и не знающие иной жизни, нежели нынешняя. Поколение это неоднородное и противоречивое. В нем есть и «мажоры» — дети из богатых семей, перед которыми открыты все пути в жизни, чье будущее надежно и безмятежно — если не совершать грубых ошибок, вроде потакания собственным порокам. Многие из этой публики ориентированы на проживание на Западе — постоянно или длительными наездами. До социальной справедливости им, понятно, дела нет. Иные из них наследуют от отцов не только капиталы, но и должности, активно продвигаясь в правящую элиту и считая справедливым, что будут руководить страной, как и их родители. Но есть и другие представители современной молодежи — их большинство. Это дети тех самых 75% населения, болтающегося у порога бедности, придавленные и прибитые жизнью, не имеющие четких перспектив и уверенности в своей карьере. Они проживают в основном в провинции и не мелькают на телеканалах, пока не попадут в какую-то историю, как стрелок из Керчи или подрывник из Архангельска. Первый значительный выход на сцену этих людей (если не считать бесчинств футбольных фанатов в Москве в декабре 2010 года, т. н. «Восстание Спартака») состоялся в 2014 году в ходе «Русской весны», когда на Донбасс отправились сотни и тысячи добровольцев. Самым ярким из них был знаменитый Моторола — типичный представитель своего поколения. Без образования, из самых низов, зарабатывающий на жизнь тяжелым физическим трудом, он не имел бы никаких шансов подняться, если бы не события на Украине. Они стали для него шансом, который он использовал на все сто, и, в конечном счете, трагически для себя. Страна тогда увидела лицо своего героя — корявая «простонародная» речь, замашки мелкой шпаны, вполне приземленные интересы (олицетворением последних стала его кличка). Но на Донбассе мест на всех не хватило, да и социальные лифты там быстро перестали работать. При этом национал-патриотическая риторика привлекала далеко не всю молодежь. В поисках справедливости немало юношей и девушек обращается к левой идее в беспримесном виде: кто-то идет в КПРФ (кандидату в главы Хакассии от Компартии Александру Коновалову только 31 год), а кто-то выбирает неформальные структуры. Например, анархистские — интернет помогает создать огромные возможности, чтобы найти единомышленников. События в Архангельске закономерны. В одном клубке объединились и легкость передачи самой разной информации во всемирной сети — от инструкции по изготовлению бомб до анархических манифестов, — и тупик, в котором находится провинциальная молодежь, взыскующая справедливости и не находящая ответов для себя на «проклятые» вопросы, и невозможность для власти предугадать — где «рванет« в очередной раз? На современном Западе политически активная молодежь практически вся придерживается левых взглядов. Но в силу смягчения нравов и условий самой жизни тамошние социалисты и анархисты «подобрели» и обращаются не к динамиту и револьверу, а к баллончику с краской или компьютеру. Но в России жизнь жестока и полна контрастов, а акции типа перфомансов «Пусси райот» привлекают не всех в силу своей «беззубости». Поэтому молодежный левый радикализм в нашей стране — это всерьез и надолго. Что бы ни говорили наследники реформаторов 90-х, уверявших, что вся энергия юности будет уходить на зарабатывание и потребление. Со стороны власти следует ожидать ужесточения запретов, в том числе на интернет, что будет неразумно и непродуктивно. Именно такими оказывались все предыдущие запреты, вспомним хотя бы «закон о блогерах». Попытки увести молодежь в правительственный лагерь, чем активно занимались 10-15 лет назад движения «Наши» и «Идущие вместе», надоели самому Кремлю и оказались бесплодны. Если жизнь лучше не становится, то никакая пропаганда не спасет, а мест во власти на всех не хватит. Читайте также Бунтующая юность: почему в России не повторятся парижские протесты 1968 года Путь к богатству. Почему молодежь не работает по специальности Дивный новый мир: почему молодежь не хочет копить на пенсию