Почему Генерала Куропаткина обвиняли в поражении в Русско-японской войне
Русско-японская война 1904–1905 годов – бесславная страница в истории Российской империи. Едва ли не главным виновником этого традиционно считают генерала Алексея Николаевича Куропаткина, командовавшего поначалу сухопутными войсками, а затем и всеми боевыми силами кампании. По мнению многих современников и историков, именно его преступная нерешительность в ключевые моменты войны принесла России поражение. Куропаткина называют бездарным полководцем и человеком недалекого ума. Между тем факты биографии генерала свидетельствуют, что он был незаурядной и разносторонне одаренной личностью. Солдат, ученый, писатель Куропаткин был потомственным военным , внуком унтер-офицера, выходца из крепостных, чей сын усердной службой добился капитанского звания и дворянства. В 1866 году после обучения в Первом кадетском корпусе и Первом Павловском военном училище 18-летний подпоручик Алексей Куропаткин был направлен в Туркестан, где за пять лет успел заслужить ордена Святого Станислава и Святой Анны третьей степени с мечами и бантом, стать ротным командиром и получить звание штабс-капитана. В 1871 году Куропаткин поступил в Николаевскую академию Генштаба в Санкт-Петербурге. Как лучший из выпускников академии в 1874-м он был отправлен в научную командировку за рубеж. В Алжире молодой офицер изучал искусство боя в условиях пустыни, в том числе и на практике – за участие в походе французских войск в Большую Сахару его наградили крестом орденом Почетного легиона. Впервые изданная в 1877 году книга «Алжирия», где Куропаткин подытожил опыт своей заграничной командировки, положила начало его плодотворной писательской деятельности. Вернувшись в 1875-м в Петербург, он предпочел престижной и безопасной службе в Генштабе назначение в уже знакомый ему Туркестан, где сражался в завоевательных кампаниях. Русско-турецкую войну 1877–1878 годов Куропаткин встретил в чине подполковника. Отвага, выказанная в исторической битве под Плевной, сделала его народным героем. При штурме вражеских редутов Алексей Николаевич был тяжело ранен. Администратор В конце 1870-1880-х Куропаткин руководил несколькими успешными баталиями, участвовал в дипломатических миссиях, семь лет служил в Главном (бывшем Генеральном) штабе, выпустил книги о Кашгарии, Туркмении, Русско-турецкой войне, представляющие литературный и научный интерес и поныне. В 1890-м в чине генерала от инфантерии он был назначен командующим войсками, а фактически главой Закаспийской области. На этой должности раскрылся еще один талант Куропаткина: он оказался прекрасным хозяйственником, заботящимся о благе подопечных. Под его управлением в ранее полудиком и нищем краю строились города, возникали школы, развивались земледелие, промышленность и торговля. Все это не осталось незамеченным в Петербурге, и в 1898 году Куропаткину пришлось снова вернуться в столицу – на сей раз, чтобы возглавить Военное министерство. Министр В этой роли Куропаткин тоже проявил себя как заботливый и внимательный руководитель. Он увеличил суммы, выделяемые на содержание военнослужащих. Офицерам повысил квартирные оклады. Распорядился переоборудовать и благоустроить казармы, в которых жили рядовые, и ввести для них чайное довольствие и походные кухни. Уже в конце бытности Куропаткина министром в армии были отменены телесные наказания. При нем открылись семь новых кадетских корпусов и курсы для офицеров-воспитателей. Также он уделял большое внимание оснащению армии, которую справедливо считал отсталой по мировым стандартам. Войска были частично перевооружены. Появились, например, винтовки Мосина, 76-миллиметровые скорострельные пушки, были обучены и сформированы первые роты пулеметчиков. И все же изменений было недостаточно, чтобы с готовностью встретить Русско-японскую войну, начавшуюся 27 января (9 февраля по новому стилю) 1904 года. Генерал Куропаткин на фронтах Русско-японской войны В феврале 1904-го Куропаткин, теперь уже генерал-адъютант, ознакомил Николая II со своим планом ведения кампании. Он считал, что на первой стадии войны нужно придерживаться оборонительной стратегии, отступая на север и благодаря свежим подкреплениям постепенно набирая силы, и начать решительное наступление лишь тогда, когда русские войска будут располагать для этого всеми необходимыми ресурсами. Куропаткин был назначен командующим Маньчжурской армией и отправлен на Дальний Восток. «Публика любила Куропаткина. На всех попутных железнодорожных станциях его встречали цветы и аплодисменты», – пишет историк А. И. Уткин. Но генерал знал, как быстро восторг может смениться хулой, когда выяснится, что он не настроен на «маленькую победоносную войну», которой жаждало общество. В быстрой победе была уверена и практически вся военная верхушка, кроме самого Куропаткина. Не сомневался в близком триумфе и главнокомандующий русскими силами в Порт-Артуре и Маньчжурии и наместник на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев. Между тем хотя общей численностью русские армия и флот намного превосходили Вооруженные силы Японии, на момент начала войны контингент российских боевых сил на Дальнем Востоке составлял не более 150 тысяч человек. Японская же армия после мобилизации насчитывала около 850 00 бойцов, к тому же была куда лучше оснащена. Переброска подкреплений к русским войскам могла происходить лишь очень медленно: Транссибирская магистраль пропускала всего несколько поездов в сутки, и чтобы доставить один армейский корпус, требовалось не меньше месяца. Эти обстоятельства сами по себе послужили одной из причин поражения России в Русско-японской войне. Другой причиной стало отсутствие единой точки зрения и согласованности среди командования. Не раз случалось так, что когда Куропаткин решал отступить, Алексеев, смещенный с поста главнокомандующего в октябре 1904-го, но остававшийся наместником до лета 1905-го, или кто-нибудь из ретивых подчиненных приказывал атаковать. Это приводило к замешательству, которым не мог не воспользоваться противник. Скорее всего, Куропаткин оценивал ситуацию более здраво, чем его нетерпеливые коллеги. Но, попав в условия, отличные от тех, в которых ему приходилось сражаться прежде, он часто не мог сориентироваться и проявить должную гибкость – иными словами, оказался плохим тактиком. Поэтому осуществить свой тщательно продуманный стратегический план ему не удалось. Так, лично командуя четырьмя важнейшими для всей кампании битвами – при Ляояне, на реке Шахэ, возле Сандепу и под Мукденом – в первых трех случаях он отдал своим частям приказ к отступлению, когда, как считают историки, объективно исход боя еще не был решен. Операция под Мукденом провалилась из-за разобщения русских сил: пока одни части отступали, чтобы перегруппировать силы, другие были загнаны японцами в узкий огневой коридор. После Мукдена Куропаткин был, в свою очередь, смещен с поста, но русским войскам это не принесло удачи. Капитуляция России была вызвана в числе прочего и внутренней неспокойной обстановкой в стране: в 1905 году в империи росли народные недовольства. В этой ситуации плохой мир казался предпочтительнее хорошей войны, а Куропаткин идеально подходил на роль козла отпущения. Жизнь после поражения Генерал скончался в 1925 году в своей родовой усадьбе Шешурино, куда перебрался на склоне дней и где учил детей в сельской школе и заведовал библиотекой. Он оставил потомкам «Записки о Русско-японской войне», участвовал в Первой мировой, пережил Октябрьскую революцию и гибель сына. Несмотря на все заслуги на поле боя и в мирной деятельности, Алексей Николаевич Куропаткин вошел в историю как человек, проигравший Русско-японскую войну, трагикомическая фигура, оказавшаяся не в то время не на том месте. Однако если это и справедливо, то лишь отчасти.
