«Бывшие язычники теперь приносят детей крестить». Футбольные хулиганы, ставшие священниками

Гостями второго выпуска программы Антона Дорофеева «В движе» стали Стас и Владимир —бывшие участники околофутбольных коллективов «Локомотива» и «Динамо». Стас из «Викингов». Владимир из Capitals. Один теперь настоятель храма в Митино, второй в ближайшее время будет рукополагаться. Они рассказали «В движе» о необычном пути от драк за цвета клуба до духовного сана, церковном расколе вокруг Украины и о том, как неоязычники превращаются в православных. Отец Стахий (Станислав) Колотвин — священник, болельщик «Локомотива» — Это храм святого равноапостольного князя Владимира, крестителя нашего русского народа. Я здесь настоятель. Прежде всего, конечно, я — священник, потому что все какие-то административные должности — лишь дополнение. Я никогда не любил стадные чувства, а 90-е года это когда «За кого болеешь? Надо болеть за «Спартак». А я: «Ну почему?». Я, как христианин, должен всегда свободно выбирать. Я ездил в православную школу, проезжал мимо стадиона «Локомотив». Впервые сходил на матч в 16 лет, в 11-м классе, взял у мамы разрешение. Я шел на стадион с такой собранностью: «Сейчас будут проблемы какие-то с милицией». Но эксцессов получалось избежать. Единственный раз, когда я получил резиновой дубинкой, был в Санкт-Петербурге. Так что наша московская милиция ни при чем. — Какой твой любимый заряд?— Я люблю некоторую аранжировку, как аккомпанемент. Поют «Это — «Локомотив», а я пою чуть-чуть с модуляциями, чтобы разукрасить. Если идет общее пение, то мое — витиеватое. Мне это забавно, ребятам тоже забавно, всем создается хорошее настроение. — За свои клубные цвета приходилось стоять, драться?— Если что-то выбрал, то ответственность бросать нельзя. Ребята знают, что на мою поддержку всегда могут рассчитывать. Слава богу, у нас в целом все спокойно. Надеюсь, и не будет такой необходимости о каком-то содействии просить. Но, в принципе, я на поддержку ребят тоже рассчитываю, в том числе и в ситуациях с «молотами Тора». — Добро должно быть с кулаками?— Господь сказал: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Поэтому, если надо защищать добро, его надо защищать. Например, в чем-то было обидно: ездили на Евро-2012 в Польшу, я говорю: «Ребята, пойдемте, в собор зайдем». Они: «Нет-нет, мы здесь посидим, пиво попьем с видом на собор». Но хотя бы уже людям приятно, они смотрят на красивый собор. Я иду в собор один, смотрю внутри. — На один из моих вопросов ты ответил: «Если что-то выбрал, надо идти до конца». В Польше приходилось идти до конца, во время знаменитого прохода российских болельщиков, который накрыли польские фанаты?— Я шел впереди, среди активных фанатов. Там была большая колонна болельщиков, в том числе семейных. Те поляки, кто какую-то агрессию проявлял, делали это выборочно, старались выбирать тех же семейных. А на фанатов, которые могли дать отпор, не нападали. — На Евро-2016 в неприятности попал твой друг Алексей Ерунов.— Да. Я уверен, что Лешу выбрали как стрелочника, причем по принципу «кто покрупнее». «Этот в кадре новостей будет более колоритно смотреться, заберем его». Надо было вернуться домой, к маленькому ребенку, к дочке, которая фактически сирота по матери, он ее одну воспитывает. Единственный раз, когда я появился на территории стадиона в подряснике, а не в спортивной одежде, это была встреча с болельщиками. Пытался ходатайствовать, чтобы ему сохранили рабочее место. Может, как-то Господь в его сердце постучится, и не через какие-то новые приключения, не дай бог злоключения, что это как-то пойдет на пользу душе. — Как ты думаешь, если бы ты был с ребятами на Евро-2016, может, этого и не случилось бы?— Не думаю. Если бы я ездил на Евро, я бы уже был в 10 раз осторожнее. Потому что это правда: «То, что можно обычному человеку, священнику совершенно непозволительно». — Очень много людей, во-первых, неверующих — атеистов, а во-вторых, людей, придерживающихся языческих взглядов, иногда неоязыческих, радикальных. Ты с этим как-то сталкивался?— «Крестик не модно носить, это как-то мейнстримно». А в знак протеста взять и закупить в интернете, благо, сразу как грибы появляются все эти магазины, мастерские, какой-нибудь «молот Тора» или что-то еще, все приходят такие нарядные. Есть неоязыческий угар. А так, в принципе, ребята женятся — уже детей растить. Понимают, что надо растить на каком-то другом основании. Поэтому потихонечку люди сами что-то спрашивают — те, кто еще вчера был увешан молоточками и другими приспособлениями, приносят своих детей крестить. — Одним из самых популярных девизов в субкультуре был: «меня мой бог рабом не называл».— Я готов под этой фразой подписаться. Мой бог меня рабом не называл. И все. Христос меня рабом не называл. И все просто. Бог-победитель, который в конце времен Сатану сокрушит. Христианин, можно сказать, выбирает победившую сторону. — Прокомментируй, что сейчас происходит на Украине в церкви.— Митрополит Филарет думал стать патриархом, причем патриархом в Москве. И при помощи КГБ в советское время он бы победил. Но в 90-й год советская эпоха заканчивалась, тогда он решил: «Сделаю я свое собственное патриаршество в Киеве». Поскольку вмешивается политика не только региональная, но и мировая, говорят: «Вам дадут церковную независимость — автокефалию, но вы мне должны подчиниться». Другое дело, что ты — подчинился, но получишь ли ты эту автокефалию? Такой массовый рейдерский захват, когда раскольники будут приходить к своим братьям-украинцам, которые вместе с ними в АТО воюют на одной стороне — тут даже нет никаких политических разделений. И только потому, что они не хотят разделять церковь из-за политических взглядов, из-за национального разделения — просто их из своих храмов выгонять. ВИЧ и СПИД — в чем разница? ВИЧ — у тебя уже есть этот штамп в организме, но ты, пока не болен, все хорошо. Но ты в любой момент можешь просто от простуды умереть потому, что у тебя иммунитет не работает. Можно сказать, что сейчас из-за этих разделений, из-за позиции Константинополя, подорван церковный иммунитет. Потому что когда церкви держались вместе и поддерживали друг друга в любой проблеме, никто не был страшен. У нас в храме нет цен на записки, на крестины — ничего нет. Человек что-то даст — замечательно, не дал — слава богу. В принципе, все уравновешивается. — Фанатизм как таковой — это что-то бесовское, от Дьявола?— Ты можешь построить дом, и сделать, как в нашем деревянном русском зодчестве, резные наличники. Но если у тебя дома нет, а ты резные наличники сделал, в грязь сложил, то в этом смысла нет. Когда не к чему прибавлять, это действительно пустота, которую не прикроешь фанатским шарфом. Если что-то за этим стоит, то человека уже никаким фанатским шарфом не испортишь. Не нужно чуждаться каких-то естественных вещей, которые, тем более, не несут никому проблем. Например, та же самая пиротехника. Всегда идут какие-то разговоры: «Ой, все сгорели, все как-то повредились». А ведь наоборот, люди порадовались. У нас на Новый год выходит вся страна и запускает фейерверки. Я бы всем пожелал, чтобы в жизни был некоторый ориентир, ценность. Конечно, очень хорошо, чтобы это была вера, но тут, конечно, не навязываю. Потому что человек должен выбирать свободу. Владимир Теленков (алтарник, болельщик «Динамо») — Это храм Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках. Я занимаюсь тем, что алтарничаю здесь. То есть, это самое низшее служащее звено в Церкви. Попал я сюда благодаря своей спортивной секции по боксу. Решили, что нужно освятить место. Так и началось мое воцерковление. Что для меня фанатская культура? Как будто я родился и уже болел за «Динамо». Нельзя объяснить. Значительный этап моей жизни, который у меня был. Это прожитые годы, потраченное время. Ничего такого суперположительного про все это сказать не могу. Мы занимались спортом. Понимали, что такое дружба, что такое взаимопомощь. В чем-то даже могли послужить примером. — За свои клубные цвета приходилось драться?— Драчуны Царствия Божиего не наследуют, как и пьяницы. А это сопутствовало, зачастую. — Почему именно «Кэпиталсы» в то время?— Просто это самая крутая группировка у «Динамо». Нас посмотрели, сказали, что «этих ребят надо пригласить к нам». Так и началось это путешествие. — Помнишь какие-то ощущения, когда выдавали какие-то регалии?— Регалии-то были простецкие: значок или футболка. Помню, как друг мой хороший, который в этом не участвовал, говорит: «Слушай, для вас это так важно, чтобы у вас были какие-то знаки отличия? Ну футболка, ну перестань, это же смешно. У вас должен быть перстень или что-то такое». — Уход из всей этой жизни произошел плавно, или как-то резко?— У меня — очень резко. Просто объявил о своем решении, что «ребята, я иду дальше другой дорогой». Мне очень отрадно, что это приняли с пониманием и без осуждения. Спустя полгода моя хорошая подруга говорит: «Вова, это правда, что ты батюшке заложил квартиру?». Просто кто-то пошутил, и пошла такая молва. — После этого на стадион ходил?— Да, было дело. Я пошел на матч «Динамо» — «Спартак» в Химках. Я понял, что не хочу идти на фанатскую трибуну, пойду на центр, С. Я очень об этом пожалел. Те мужики, на нашем языке «кузьмичи», которые там сидят, гораздо хуже себя ведут. Я никогда не уходил, ждал до конца, верил в команду, но в тот раз я ушел в перерыве. На душе было неприятно от всей этой ситуации — что я так сходил, еще и проиграли. Все говорило о том, что «не твое это больше место». — Была такая кричалка: «Мы не верим в бога, мы не ходим в храмы, но зато мы верим в московское «Динамо». Это скандировали на полном серьезе. Поэтому все так плохо с результатами, с обстановкой внутри команды, внутри клуба?— Думаешь, что бог обиделся на «Динамо»? — Не знаю, вот и спрашиваю у тебя.— Я тоже не знаю. Думаю, здесь что-то другое. — Прокомментируй, что сейчас происходит на Украине в церкви.— Ситуация достаточно очевидная для православного мира. Нечего тут бояться. Главное сейчас — просто наладить отношения с украинцами, понимать, что мы, вообще-то, люди недалекие, а братские народы. Хочу рукополагаться, стать священником. Оставить мирскую работу и служить богу. — Очень много единичных примеров, но делают выводы обо всех: когда слишком много роскоши. Действительно ли это штамп на всю русскую православную церковь?— Нет, конечно. Священникам живется не хуже всех. Бывают крайние случаи и в ту сторону, и в другую. Как есть такое, что у батюшек вообще зажиточные приходы, так есть в нашей огромной стране и такие батюшки, у которых, как раз, очень тяжелая ситуация: множество детей, прихожане тоже помочь особо не могут. Понимаешь, вот есть достаточно состоятельный человек, который ходит в храм, у него есть пара своих достаточно хороших машин. Например, его Range Rover устарел, ему 10 лет. Он покупает себе новую, но понимает, что, например, батюшке бы эта машина отлично подошла. Он ее дарит. Но в глазах других людей: «Range Rover, священник на Range Rover и т. д.». Конечно, священнику в такой ситуации проще от этого отказаться. Люди сами выбирают этот путь, им нравится эта подмена понятий. И они вместо того, чтобы просто расслабляться, смотреть футбол как хорошую игру, ставят это как-то слишком высоко. У меня жена сейчас в положении, седьмой месяц. Представляю: если пацан родится, я более-менее знаю, как его воспитывать. Совсем не обязательно уметь драться, чтобы быть мужчиной. Надо просто уметь быть хорошим человеком. Это гораздо сложнее. — Ты сказал, что ребята из коллектива приходили сюда, к тебе.— Так, просто, кому-то ребенка покрестить, кому-то — стать крестным, пообщаться. Ну а кто-то хотел с моим духовником познакомиться. Но сейчас никто не ходит. Заглядывали, на службу приходили. Ну, подождем.