Жаир Болсонару: прошлое Бразилии превыше всего (Época, Бразилия)

Несмотря на всю царящую сегодня человеческую и политическую неразбериху в одном сторонники Жаира Болсонару (Jair Bolsonaro) определенно правы: этот человек всегда был верен себе. Я бы так и сказал: Болсонару вел себя в высшей степени последовательно — хотя и не всегда ясно выражал свои мысли ввиду трудностей с речью, которые возникают у него в моменты повышенного психологического давления. На протяжении всей своей политической жизни депутат от крайне правых, бывший армейский десантник и капитан в отставке, занимал твердую и решительную позицию, которая заключалась в противостоянии существующим в стране законам и гражданским правам, а также оригинальным и основополагающим гуманистическим договорам либеральной демократии, установившейся в Бразилии в 1988 году. Ему не по душе само существование демократического государства с верховенством права: он презирает его открыто, публично и готов заявлять о своей позиции в любой точке мира. Изображая из себя нечто среднее между циником, нигилистом, садистом, подростком или фашистом, авторитарный депутат свысока взирал на бразильский политический мир, который в свою очередь наделял его большими привилегиями. Он проповедовал политический образ жизни, свободный от социальных, этических или институциональных обязательств, в мире мнений, выходящих за рамки закона — к восторгу наиболее циничных и инфантильных любителей садизма, нигилизма и фашизма среди бразильских граждан. Да, я против прав человека; да, я сторонник пыток; да, я презираю гомосексуалистов и я хочу, чтобы их подвергали дискриминации; да, эта страна не способна решить свои проблемы демократическим путем; да, я бы закрыл Конгресс на следующий день после своего прихода к власти; да, я готов покончить с тридцатью тысячами леваков начиная с Фернанду Энрике Кардозу (Fernando Henrique Cardoso). Вот лишь некоторые из наиболее поразительных, жестоких и антидемократических высказываний безрассудного и невоздержанного депутата. В более широком смысле они противоречат нормам гуманизма и христианства. В этом отношении Болсонару всегда был вне закона. Его воображаемая политическая жизнь протекала за пределами социального договора, который мы приняли и которым сегодня живем. Политическая страсть заставляла его подвергать сомнению сами основы сложившегося общественного договора, он их неизменно игнорировал. Только недавно он начал пытаться несколько сдерживать дезорганизующую силу своих воззрений, и это дается ему с большим трудом. Такой образ мыслей подвергает Болсонару большому риску, хотя и является отличной приманкой для той бразильской публики, которая, как и он, склонна к манихейству и агрессии. В ходе президентской кампании «несколько остепенившийся» Жаир Болсонару уже успел публично принизить ценность женского труда, самих женщин, права коренных народов и темнокожих, их самих, а также историю черного рабства в Бразилии. Ни во что не ставя верховенство закона, он радостно возглашал с трибуны о своем намерении расстрелять собственных политических оппонентов. Нет сомнений в том, что в более серьезной стране с более прочными и строгими демократическими традициями, чем наши, все эти заявления имели бы тяжелые политические и юридические последствия для политика, идущего против собственного общества. О кандидате с наклонностями диктатора, явно поощряющем культуру насилия в современной Бразилии, можно говорить все что угодно за исключением того, что он пытается скрыть от людей свою истинную сущность. Его последователи — наполовину циники, наполовину нигилисты, наполовину лжецы, наполовину взбалмошные юнцы — сталкиваясь с культурным и политическим насилием и противозаконностью заявлений своего кандидата, настаивают на том, что он не таков, каким себя позиционирует. Либо говорят, что его слова — не совсем то, что он хотел сказать. Либо утверждают, что слушатели не так его поняли. Они пытаются убедить нас в том, что сами не настолько жестоки и воинственны, как политик, которого они желают видеть на вершине власти и который едва не выходит за рамки цивилизационного соглашения. Извращенный образ мышления должен явиться миру так, будто он не является тем, что представляет собой на самом деле. Многие интеллектуалы, которых мало заботит агония бразильской демократии — равно как и жизнь будущих реальных жертв мировоззрения депутата и его наиболее фанатичных сторонников — настаивают на том, что неограниченный авторитаризм Болсонару, его явное превращение политической жизни в агрессию против своих врагов и постоянное пренебрежение к существующему законному порядку не представляют собой неофашистское движение в Бразилии. Они опровергают близость к фашизму Муссолини 1920-х годов в Италии, что можно определить как короткое замыкание чувства истинного, типичное для фашистского культурного шока. Впервые в нашей истории все, даже те, кто голосует за этого политика, почему-то так или иначе предпочитают, чтобы он лукавил в своих воззрениях на жизнь, страну и мир. Но в реальности Болсонару в значительной степени лишает слова всякого смысла: и истинного, и ложного. И в этом заключается самая большая проблема, если мы хотим видеть его национальным лидером в эпоху кризиса. В то время как бразильские инакомыслящие интеллектуалы — как их называл Паулу Роберту Пиреш (Paulo Roberto Pires) — не без удовольствия погружаются в крайне полезное и конструктивное обсуждение эволюции фашизма за последние сто лет, Бразилию поражает вспышка явного социального насилия. Оно выражается в пренебрежении основными гражданскими правами, в конкретных повсеместных угрозах в отношении геев, женщин-феминисток, малоимущей темнокожей молодежи, левых, университетских профессоров и любого другого врага — к примеру, художников, которых обвиняют в педофилии. Нынешняя проблема бразильской демократии состоит в том, что она умудрилась легитимизировать — тонко подменяя саму концепцию демократии — такого авторитарного и недостойного человека, как Болсонару. Он с удовольствием пренебрегает правилами игры. В контексте этической и культурной деградации, в которую скатился мир народного насилия и которая неплохо сосуществует с антисоциальным презрением, которое бразильские капиталисты испытывают к собственному народу, он без труда может подвергать сомнению наш демократический порядок. В одиночку Болсонару никогда бы не хватило на это ни сил, ни легитимности, однако царящая в обществе двойственность и авторитаризм сделали его подходящим кандидатом для выведения бразильской демократии из кризиса. Многие люди совершили ошибку, и многие приложили руку к тому, чтобы кандидата, ставящего под угрозу всю нашу общественную и гражданскую жизнь, можно было воспринимать как обычную альтернативу в политической жизни. Десятки газет по всему миру предупреждают об очевидном цивилизационном риске, который несет с собой Болсонару. Граждане других демократических стран считают случай Бразилии чрезвычайно странным. По определению, никакая сила в случае, если она ставит демократию под угрозу, не может считаться демократической. В современной Бразилии, в стране, пребывающей в трансе авторитарной народной жизни и во власти неохаризматов и их политико-теологических галлюцинаций, а также при радикальном финансовом рынке, у которого совершенно отсутствует приверженность национальной коллективной жизни, демократической альтернативой сделался политик, который всегда открыто презирал демократию в самих ее истоках. В том же движении культивировалось психополитическое представление о том, будто бы цивилизованные демократические левые представляют серьезный риск для страны, исполненная страсти риторика этих людей является едва ли не похвалой неофашизму, в ней звучит искренняя поддержка крайне правых. Мы понимаем, что авторитарное и политически иррациональное движение, которое способно привести Болсонару к власти в Бразилии, намного шире, чем грубый язык и отдающие непрофессионализмом политические взгляды депутата. Наблюдая за политической борьбой, в ходе которой сталкиваются общественная правда и ложь и уничтожается и криминализируется прежнее левое избранное правительство, мы убеждаемся в том, что Бразилия деградировала и сильно понизила собственные ожидания от цивилизации и человечества. Политическое движение в поддержку Болсонару хочет скрыть эту правду от самого себя, но не может. Болсонару не особенно умный, образованный или квалифицированный политик. Скорее, наоборот. Он долгое время в грубой форме пытался дисквалифицировать политику. Выступал за отмену социального договора. За возможность принижать и отрицать права другого, чтобы тот стал беспомощной жертвой, лишенной голоса. Его политическое движение, будь то простые обыватели — гомофобы, расисты, женоненавистники и противники интеллектуалов — или владельцы финансового капитала, который приветствует политический авторитаризм, действующий ему на пользу, так или иначе думает так же, как он. Сегодня государство рискует получить право на прямое политическое насилие в Бразилии, которое должно нарушать договоры и социальные контракты. Вот что может гарантировать нам бывший десантник, лишенный угрызений совести. Каждый из сторонников неизменно полагает, что политическое насилие обратится в его пользу. Когда градус упоения иррациональным зашкаливает, становится неважно, что говорят ученые и историки из Гарварда, Йеля или даже Бразилии, англоязычные экономисты и либеральные политологи, что пишет журнал «Экономист». Уже неважно, что все они предупреждают об отсутствии гарантий политической стабильности и минимальной экономической честности под руководством авторитарных политиков, подобных Болсонару, которые приходят к власти путем отказа от демократических принципов. Для поклонников агрессивного депутата уже ничто не имеет значения. Возможно, улицы и крупные банки бразильских миллионеров даже стремятся к этому господству посредственностей, к этой консервативной диктатуре, на которую избрание Болсонару обрекает страну — чтобы мы лишний раз убедились в том, кто мы есть на самом деле. Выдвижение бывшего военного в депутаты от бразильских крайне правых само по себе не случайно. Болсонару является сниженным олицетворением более обширного национального движения. В своих пустых речах, которые не выдерживают испытания публичными дебатами, он не говорит ничего существенного о своих архаичных воззрениях и навязчивых идеях, выключенных из современности и находящихся вне закона. Он ничего не знает и знать не хочет о том, насколько он далек от всего, что касается жизни в сегодняшнем сложном мире. В его мире, мире авторитарного порядка, нет места отшлифованной речи. Перед нами всего лишь офицер бразильской армии низшего звания, настроенный на жесткую линию диктатуры 1970-х годов — ненормальный человек и «плохой военный», как сказал о нем генерал-диктатор Эрнесту Гейзель (Ernesto Geisel) в интервью Фонду Жетулиу Варгаса (Fundação Getúlio Vargas). Болсонару находился на посту депутата национального собрания в течение семи последовательных сроков лишь для того, чтобы сохранить привилегии амнистии и особые права военных. Привилегии, противоречившие демократии, которой приходилось жить с шутом, мучителем и подобием диктатора. Это извращенное возбуждение в культуре свидетельствует о том, что диктатура 1960-х и 1970-х годов так никогда и не была побеждена демократией 1980-х и 1990-х годов, а возможно, она продолжала существовать нетронутой в так называемом новом демократическом мире. Во всех аспектах Болсонару олицетворяет собой бразильское прошлое, которое из неловких воспоминаний трансформируется в современность. Раскаленный уголек, от которого вновь разгорается огонь. Философ Теодор Адорно (Theodor Adorno), который был свиделетем возвышения Гитлера, сказал, что нацизм нельзя объяснить только историей и экономикой. Чтобы его понять, необходим и психоанализ. Болсонару в значительной степени является реликтом бразильского прошлого, живым свидетельством другой эпохи — как говорил мой отец Азиз Абсабер о наличии кактусов и каменных пород в тех местах, где их не должно быть, остатки естественного прошлого, которые позволили ему реконструировать климат и географию Бразилии, существовавшей десять или двенадцать тысяч лет назад… Болсонару — это наше авторитарное, антиинтеллектуальное и антигуманическое глубокое прошлое, прошлое национального мира, в котором процветало рабство. Его историческая глубина — это пятьсот лет нашего пути, на котором демократия, по ироничному выражению Сержиу Буарке де Оланда (Sérgio Buarque de Holanda), никогда не выходила за пределы большого недоразумения. Болсонару и его легион мелких фашистов происходят от старых бразильских лесных капитанов, охотников на рабов и их палачей — печальное наследие, как сказал Кайю Праду-младший (Caio Prado Jr.). Они представляют тот слой населения страны, для которого насилие против собственной общественной жизни является профессией, как сказал генерал и один из лидеров переворота Хамильтон Моурау (Hamilton Mourão), ближайший сподвижник Болсонару. Сегодня экономически и культурно ослабленные бразильские элиты призывают его навести порядок в их собственной скотской жизни. Нелепая ситуация, при которой власть оказалась в руках бывшего десантника, жестокого и некомпетентного, заставляет нас выдвинуть гипотезу об истории Бразилии: о том, что лесные капитаны и облеченные властью свободные люди составляли логику и жизнь бразильского общества, где царило рабство, были субъектами этой истории в той же мере, в какой и истинными обладателями богатства, всегда сосредоточенного у нас в руках единиц. Талес Абсабер - психоаналитик, автор книг «Лулизм: поп-харизма и культура антикритики» (Em Lulismo, carisma pop e cultura anticrítica, 2011), «Дилма Русеф и политическая ненависть» (Dilma Rousseff e o ódio político, 2015), «Мишель Темер и общий фашизм» (Michel Temer e o fascismo comum, 2018).