Катрин де Зегер: фейк-арт или фейк-ньюс?

Будучи директором Музея изящных искусств Гента, я работала над серией международных выставок, запланированных на период с 2016 по 2020 год, таких как «Медардо Россо: пионер современной скульптуры» и «От Тинторетто до Артемизии Джентилески» в 2018 году; намеченные на 2019 год «Коллаж сквозь века» и «Русский авангард: от иконы до квадрата» и «Ван Эйк: оптическая революция» (2020 год). В рамках этой программы в 2017 году также были организованы выставочные проекты, приуроченные к десятилетию реконструкции музея. Вместе с коллегами-кураторами я решила радикально переосмыслить музей, чтобы продемонстрировать во всей красе его богатейшую коллекцию. Среди новых элементов стоит отметить реорганизацию хронологической экспозиции (каждый исторический раздел получил соответствующее цветовое оформление), включение в экспозицию тематических галерей, а также показ современного искусства в сопоставлении со старым. Современные проекты были вплетены в историческое собрание, что делало восприятие музейного собрания более ярким и доступным в свете актуальных исследований. Например, мы интегрировали в экспозицию три проекта современных художников — Риа Верхаге, Патрика ван Каккенберга и Люка Тёйманса, — которые помогли вдохнуть жизнь в прошлое и обогатить впечатление от путешествия сквозь коллекцию. Весной 2017 года по просьбе министра культуры Свена Гаца я посетила собрание Топоровского в Брюсселе. С подачи министра и после нескольких встреч был достигнут определенный уровень доверия, и мне был предоставлен доступ к архивным и искусствоведческим материалам собрания Игоря Топоровского и Ольги Топоровской-Певзнер. Согласно установленным принципам юридической экспертизы и на основании того, что мне удалось обнаружить и проанализировать, я пришла к выводу, что доступ к столь интересной коллекции русского искусства и к связанным с ней архивным материалам в Бельгии открывает уникальную возможность представить одно из важнейших направлений искусства ХХ века — направление, которое было доселе недоступно ввиду дефицита бюджета и недостатка связей Музея Гента. Вместе с главным куратором музея и двумя искусствоведами-экспертами по русскому авангарду мы пришли к выводу, что предоставленный нам материал имеет большой потенциал и может быть использован в рамках запланированной на 2019 год масштабной выставки «От иконы до квадрата», которая представила бы новый взгляд на русский авангард и в которую могли бы быть включены несколько работ из собрания Топоровского. Я подолгу беседовала с владельцами коллекции об их увлечении искусством и интересах, благодаря которым возникли собрание и фонд Dieleghem, о проекте нового музея, который они планировали открыть в Брюсселе, а также о провенансе и важности работ. Объект (сундук) из коллекции Игоря Топоровского в экспозиции Музея изящных искусств Гента. Фото: Павел Отдельнов В ходе переговоров, посвященных подготовке выставки «От иконы до квадрата», я была потрясена знаниями коллекционеров в области истории искусства, их исследовательской деятельностью и архивом. В то же время, когда уже было собрано достаточно материала, мы пришли к решению открыть в октябре 2017 года в рамках общей реорганизации музея зал, посвященный русскому авангарду и его глубокому влиянию на развитие искусства в Европе. Таким образом, зал, посвященный бельгийскому модернизму, оказался бы рядом с залом русского модернизма. Мы надеялись, что проделанная нами работа по реорганизации сможет в еще большей степени привлечь международное внимание к музею. Так и случилось: экспозиция немедленно получила широкое признание за свою красоту — в прессе даже написали, что это самая интересная и потрясающая музейная экспозиция во всей Фландрии. В докладе отборочного комитета по музейным грантам 2018 года Министерство культуры могло прочесть, что музей был признан одним из лучших — если не самым лучшим — во всей Фландрии. Вскоре после открытия экспозиции некоторые галереи и арт-дилеры, якобы специалисты по русскому авангарду, начали распускать слухи с целью подвергнуть сомнению аутентичность работ из собрания Топоровского, выставляемых в Музее изящных искусств Гента. Эта циркуляция слухов вызвала медийную травлю, несмотря на отсутствие убедительных фактических оснований. С середины января 2018 года за семь недель было опубликовано более 40 статей, и медиасенсация постепенно переросла в настоящее обвинение. Поначалу моего голоса просто никто не услышал. Позже, уже как государственный служащий, я просто не могла говорить, опасаясь стать частью полемики, основанной на явной лжи. Таким образом, я хранила молчание на протяжении восьми месяцев. Это напрямую отразилось на моем здоровье, моей работе и моей репутации. В марте 2018 года меня, по сути, просто изгнали из музея и заткнули рот. Но самым шокирующим стало то, что я оказалась в эпицентре жуткой и опасной охоты на ведьм, пока СМИ вершили надо мной суд. Это не преувеличение — те, кто знаком с этой историей, могут все подтвердить. Объект (прялка) из коллекции Игоря Топоровского в экспозиции Музея изящных искусств Гента. Фото: Павел Отдельнов Однако я больше не могу хранить молчание. Пришло время выступить против беззакония, последствия которого выходят далеко за пределы моей собственной жизни. Если молчание продолжится, нас ждет два плачевных исхода. Во-первых, любители искусства и те, кто верит в его ценность и приходит в музей просвещаться, учиться и наслаждаться красотой, сегодняшние жители Гента и Бельгии будут лишены возможности увидеть потрясающие произведения начала ХХ века — произведения, которые больше никогда не покажут в музее и которые никогда не были представлены вместе с момента их создания в первых десятилетиях ХХ века. Во-вторых, если полемика и манипуляция рынком, идущая рука об руку с односторонним мнением, эта жажда крови и охота на ведьм восторжествуют, произведения истинных гениев искусства будут отвергнуты и часть истории искусства навсегда потеряна. Более того — часть всеобщей истории будет попросту стерта: раздел русского авангарда оказался намного шире, чем это известно на Западе, и его еще только начали открывать. Молчать нельзя. Вы вообще понимаете, что происходит? Заинтересованные лица, преследующие свои цели — финансовые или политические, — замалчивают факты. Сегодня дело не ограничивается нашими первоначальными исследованиями, в ходе которых нам были предоставлены искусствоведческие и архивные доказательства. Существуют новые результаты технико-технологических исследований, которые ясно дают понять, что работы являются подлинными. Они аутентичны, это доказано. Более того, эти доказательства технико-технологической экспертизы касаются именно работ, столь яростно критикуемых в СМИ. Я сейчас говорю не для того, чтобы поддержать коллекционеров или даже музей, а для тех, кто ценит искусство, красоту и правду; для музейной аудитории сегодняшнего дня; ради великолепных художников и художниц, таких как Любовь Попова, Владимир Татлин, Надежда Удальцова, Наталия Гончарова, Ольга Розанова, Александра Экстер, Казимир Малевич, создавших эти работы в тяжелые времена и под сильнейшим давлением; говорю я также и для тех, кто увидит эти русские произведения много лет спустя. Мы не должны позволить истине этой хрупкой красоты быть погребенной под тяжестью беспочвенных обвинений и спекуляций. Настало время другим взглянуть на то, как распространялось это карикатурное отрицание. У меня есть своя история, основанная на подробном исследовании, известных фактах и новейших научных доказательствах, подкрепляющих мои суждения и убеждения. Тем не менее, при выполнении нашего главного долга надо принять во внимание следующее: в центре этой истории находятся шедевры, созданные художниками, жившими в страхе, бедности, порой находившимися в заключении; людьми, столкнувшимися с невероятными испытаниями в этом суматошном мире. Нельзя чинить им препятствия после смерти наравне с теми, что они испытали при жизни. {gallery#333} Я не Жанна д’Арк, готовая сгореть на костре, но амазонка, стоящая на стороне истории и искусствоведения. Один человек написал в газете: «Вы поступаете с Катрин де Зегер так же, как Сталин поступил с Малевичем! Прекратите! Вы не на той стороне истории!» Я верю, что глубокие смыслы искусства иногда от нас чего-то требуют. Всю свою жизнь в своей работе я билась за отринутую красоту, за тех, чьи произведения принижали или маргинализировали, за женское искусство, которое наше общество игнорирует или подавляет, за арт-сообщества и культуры, оказавшиеся за гранью мейнстрима или западного канона. То, как я поступила с произведениями русского авангарда, ничем не отличается от того, что я сделала для утверждения значимости других работ. Я обнаружила и попыталась вытащить на свет те произведения, ту правду, которые в равной степени отрицают и отметают. Настало время высказаться другим — но не с ядовитым отрицанием и шкурным интересом, а в свете фактов. Выставленные произведения, ставшие предметом рыночных манипуляций и злобного медийного хайпа, — явления культового революционного созидания. События разыгрываются по сценарию, который ничем не отличается от атак тех же дилеров на другие музеи, в частности, лондонскую Тейт Модерн и итальянский Дом Мантуи (Катрин де Зегер имеет в виду Дом Мантеньи в Мантуе, где весной 2014 года прошла выставка из анонимного частного собрания «Русский авангард: от кубофутуризма до супрематизма»: все представленные там работы были объявлены международными экспертами подделками. На ретроспективе «Малевич. Революционер русского искусства» в Тейт Модерн в июле — октябре 2014 года некоторые работы из частных собраний также вызвали сомнение в их подлинности. — Артгид). Теперь их целью стал Музей изящных искусств Гента. Красота и гениальность произведений авангарда с самого начала были для меня очевидны, и в процессе моего исследования это ощущение лишь усилилось. На сегодняшний день научные доказательства, предоставленные экспертами с безупречной репутацией, подтверждают все выводы об этих работах, которые я сделала ранее на основании исторических и архивных свидетельств. Однако те, кому все это также известно, по-прежнему молчат. {gallery#334} Научные доказательства есть, что с ними делать — решать вам... И мириться с последствиями: не только c последствиями для мира искусства, но и с тем, что эта афера говорит о нашей демократии и той легкости, с которой общественным мнением завладели некоторые игроки во Фландрии и за ее пределами. У музеев по всему миру есть повод для беспокойства в свете этих событий, однако и тем, кто поддерживает аргументированное рассмотрение фактов, не затронутое продажным влиянием коррупции, также стоит задуматься о происходящем. История наших дней все больше напоминает сюжет о скрытых намерениях, обмане и манипуляции общественным мнением. Аутентификация исторических произведений искусства кажется загадочным делом, которое лучше предоставить «экспертам». Многие по понятным причинам неохотно присоединяются к нелегкому обсуждению атрибуции. Но конкретно этот случай распахнул настежь двери мрачного мира, где рынок фальсифицирован не только теми, кто приобретает работы, но также и теми, кто очерняет не принадлежащие им произведения, — неважно, идет ли речь о подлиннике или подделке. История с русскими работами в Музее изящных искусств Гента годится для сюжета какого-нибудь триллера. Художники, жившие в бедности во времена социального и политического хаоса, создавали невероятные по красоте и смыслу произведения, которые были обречены на осуждение, гонения и запрет Сталиным и государственным аппаратом. Многие из этих объектов были уничтожены, в то время как иные были спасены людьми, отказавшимися склониться перед политическими хозяевами. Предметы эти были спрятаны в хранилищах в дальних уголках Советского Союза. Мне удалось побывать в некоторых их них, например, в художественном музее Нукуса в Узбекистане, где я долго беседовала с директором, который не без труда оберегал работы мастеров авангарда и их учеников. Волны истории, войн и неустойчивого мира омывали континент на протяжении ХХ века, империя пережила расцвет и гибель, хранилища великих чудес только и ждали, когда их обнаружат. Некогда запрещенные произведения тайно покинули свои хранилища и были проданы тем, кто знал им цену. Эту историю в невероятных деталях описывают Дэвид Харел и Джозеф Агасси в своей книге Malevich: The Lost Paintings. («Артгиду» не удалось получить доступа к электронной версии книги на сайте Amazon, однако с сутью публикации можно ознакомиться в ряде видеороликов, размещенных на YouTube редактором Рут Хейман здесь, здесь и здесь). Полотно из коллекции Игоря Топоровского в Музее изящных искусств Гента. Courtesy Емельян Захаров В конце концов, факты говорят за себя: если период создания работ подтвержден исключительно точными на сегодняшний день исследованиями, проведенными в научных лабораториях Кельна и Парижа с безупречной репутацией, учеными, которые, как и я, не имеют финансовой заинтересованности, вероятность того, что эти работы окажутся подделками, ничтожно мала. Было исследовано восемь произведений, и все они относятся к периоду, который им приписывается. Технико-технологические доказательства аутентичности двух работ были у меня на руках до открытия выставки. Когда завершится анализ других произведений, будут получены результаты для половины из 24 работ, которые были представлены на выставке. Задайте себе вопрос: какой смысл создавать фальшивки во времена, когда они не только не имели финансовой ценности, но и вовсе были бы запрещены? Кто взялся бы тогда подделывать произведения, признанные сегодня за их жизненность и красоту, но в свое время вызывавшие полемику и вовсе осуждавшиеся? Провенанс, история искусства, архивные документы и в первую очередь красота — все это подтверждается временем, которым датируются использованные материалы. Полная история собрания Топоровского в фонде Dieleghem и произведений, которые экспонировались в Музее изящных искусств Гента, будет подробно изложена в книге, публикация которой запланирована на весну 2019 года. В ней вы найдете провенанс и все доказательства: исторические, архивные, технико-технологические. Далеко не все произведения в любом музее удостаиваются такого внимания… и таких неопровержимых доказательств. Оригинал статьи здесь.