Смыслы недели: анафема по-русски, «Кузькина мать» на Валдае и керченское эхо

Политика, а не религия РПЦ объявила холодную войну Константинопольской митрополии, которая предоставила автокефалию Украинской православной церкви. Решение о прекращении евхаристических отношений с Константинополем повергло в страх многомиллионную православную общину в мире. Кто теперь предан анафеме? В какие храмы нельзя ходить? Как могут православные христиане быть разделены догмами? Такими вопросами чаще всего задаются верующие сегодня. Мы же не можем обойти стороной политическую сторону процесса. Кто же в этой истории агрессор? Необратимо ли было решение РПЦ? Или же это продолжение политики российского государства на международной арене, которую некоторые специалисты называют изоляционизмом. Комментирует политтехнолог Андрей Колядин: «Я думаю, что нельзя соотносить этот продуманный ход с нашим государством. Это продуманный ход наших оппонентов. Ход очень точный, как в свое время, чтобы не допустить консолидации славянских наций, были запущены определенные проекты, которые привели к расколу 340 миллионов человек. Эти люди сейчас не дружат и не считают друг друга братьями. Удар, который был нанесен сейчас, не планировался на Лубянке или в кабинетах на Старой площади. Это все было сделано за пределами нашей страны. А то, что наши все упустили, – это однозначно. Решение нашего Синода исключает из общего поля православия примерно треть прихожан. Представьте, что такое на треть стать меньше в едином православном братстве? Это серьезные потери. Крепче религии только родственные связи, и то не всегда. Это потеря. Относиться к ней позитивно я не могу. Бодрые речи в духе «идите сами, без вас обойдемся» тоже говорить не буду. Я считаю, что это серьезный проигрыш наш внутриполитический, который мы не заметили и не предсказали заранее». Комментирует политолог Алексей Мартынов: «Со стороны Фанара – это чисто политическое действие, противоречащее многим принципам взаимодействия между поместными церквями. Это действие направлено на религиозный раскол. Дело даже не в вопросе автокефалии. Насколько мне представляется, патриарх Константинопольский Варфоломей перешел красные линии, дезавуируя решения его предшественников 17 века о подчинении Киевской митрополии РПЦ. Самое последнее, что делать он совсем не мог, – снимать анафему с Филарета и признавать его митрополитом. Анафемирован и расстрижен митрополит Филарет был решением Соборной Русской православной церкви. Вмешиваться в дела другой поместной церкви Фанар не имеет права, потому что это такая же поместная церковь, только с паствой в 500 раз меньше. Была определенная традиция, связанная тоже с политикой. Этой традиции 500 лет. Константинополь чудом спасся, благодаря мирному договору. Согласно этому мирному договору, Константинопольский патриархат получил право религиозно окормлять греков, которые остались на территории Турции. С тех пор сохранилась традиция с уважением относиться к Константинопольскому патриархату, называть его первородным храмом. Но это традиция, а не церковное право. Дело здесь не в вопросе об автокефалии. Вот такой раскол, на который пошел Варфоломей, понимая будущую реакцию РПЦ, связан именно с тем, что он возомнил себя православным папой. Это гордыня, это страсти. Важно понимать, что в православном каноне, встав на одну сторону с анафемированным Филаретом, Варфоломей сам принял такой же статус. Решение синода в Минске продиктовано тем, что Варфоломей перешел грань». «Адское» выступление «Мы будем мучениками, а они просто сдохнут!». Президент России Владимир Путин не постеснялся эмоций, выступая на заседании международного клуба «Валдай». Он пообещал страшный ответ потенциальным агрессорам России, назвал себя «самым правильным, самым настоящим и самым эффективным националистом», переложил часть ответственности за расстрел в керченском колледже на США, потому что они – первопроходцы в том смысле. Однако за разбазариванием горячих заголовков журналисты могли упустить заявления, демонстрирующие новые векторы российской политики». Комментирует директор Центра политических исследований Финансового университета Павел Салин: «Никаких заявлений, продемонстрировавших изменение вектора российской политики, я не услышал. По сути, их нет уже 10 лет, а по форме – последние 4 года. Внешняя политика страны базируется на изоляционизме. Звучат одинаковые утверждения, что на страну оказывается враждебное влияние и негативное давление. Но у России есть силы, чтобы дать военный отпор, и есть ядерное оружие. Иногда об этом говорится в шутливой форме, как на Валдае о мучениках. Отвечая на вопрос китайского эксперта о ветре, качающем верхушки деревьев, Путин высказался в том смысле, что надо держаться, терпеть, а там кривая вынесет. Ничего в этом нового нет, позиция устойчивая: нужно консолидироваться и в рамках осажденной крепости держаться как можно дольше и ждать изменения внешней ситуации». Комментирует ведущий аналитик Агентства политических и экономических коммуникаций Михаил Нейжмаков: «Обращает на себя внимание смещение акцентов в сторону внутриполитических тем (в широком смысле). Это повлияло на состав участников пленарной сессии (среди них были Нюта Федермессер и Олег Сирота, лишь косвенно коснувшиеся внешнеполитических тем), чтобы поднять гуманитарные и экономические вопросы. С другой стороны, и в комментариях Владимира Путина внутрироссийские темы заняли больше места, чем на подобных заседаниях прошлых лет (были затронуты даже пенсионная реформа и проблемы ЖКХ). Возможно, свою роль здесь сыграл и ярко выраженный запрос на внимание Кремля к таким темам со стороны самих граждан России. Хотя выступления в рамках клуба «Валдай» обращены, прежде всего, к международному экспертному, интеллектуальному сообществу, он является важным информационным поводом и для российской медиа-среды. Впрочем, как раз отечественные СМИ обратили внимание именно на реплику Путина про ответ на встречный ядерный удар («мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут»). Внутрироссийские темы в его выступлении были затронуты лишь косвенно, или президент их вовсе обошел стороной. Поэтому, скорее всего, в данном случае мы наблюдаем развитие нового подхода в самопрезентации нашей страны для внешней аудитории. Такой подход предполагает больше акцентов не только на обсуждение роли России как игрока на международной арене, но и формирование «портрета» бытовых реалий страны, которые могут быть выигрышными в глазах западной аудитории. Кстати, в том же направлении работало проведение мундиаля в России. Причем, эта работа ведется одновременно на разные сегменты этой аудитории – например, консерваторам может быть близок Олег Сирота или упоминание Владимиром Путиным, что его «предки 300 лет жили в одной деревне и ходили в одну и ту же церковь». Путин в рамках «Валдая» выступил «информационным локомотивом», который эти темы про «повседневную Россию» может вывести в западные медиа. То есть предпринята попытка сократить дистанцию не только между Кремлем и мировым экспертным сообществом, но и между Россией и западным политизированным обывателем. Понятно, что такая работа даже в случае успеха будет давать плоды лишь постепенно. Но в современных условиях, когда даже просто для удержания существующих позиций в медиа-пространстве нужно, подобно кэрроловской Алисе, «бежать со всех ног», – это тоже очень важная работа, которую не стоит недооценивать». Последствия неизбежны О керченской трагедии сказано уже много. Эксперты разных мастей ищут виноватых в расстреле людей на территории колледжа. Уже активно продвигается мысль о влиянии компьютерных игр на психику молодого человека, устроившего расправу. Ну а политики исходят на громкие заявления и уже предлагают вводить разного рода репрессивные меры: запретить онлайн-игры, обложить налогами западное кино, ужесточить правила ношения оружия. Популярными эти меры среди населения, а особенно молодежи, вряд ли окажутся. Каких действий следует ждать от нашего государства в связи с керченской трагедией? Комментирует политолог Дмитрий Журавлев: «Во-первых, будет ужесточение системы безопасности учебных заведений. Это сделают обязательно. У нас такой механизм ответа на любой вопрос. Во-вторых, наверное, ужесточат правила контроля за оборотом оружием. Естественно еще кому-то по шее дадут в разрешительной системе. Насчет запрета онлайн-игр и вообще изменения онлайн-игр я не знаю. В принципе, это нужно. Но это трудно запретить, и есть серьезные люди, кто на этом зарабатывает. Но нужен четвертый шаг, который, я практически уверен, никто не сделает – заниматься психологическим здоровьем молодежи. Необходимо создание образа будущего. Молодые люди должны понимать, что они должны сделать определенный набор шагов, чтобы был гарантирован успех. Такого понимания в принципе нет на всей территории СНГ. Вот этим надо заниматься. Но я боюсь, что все сведется к оценке психологического здоровья конкретного мальчика». Комментирует директор Центра политических исследований Финансового университета Павел Салин: «Я не уверен, что произойдут какие-либо существенные изменения в политике из-за событий в Керчи. Но общество сейчас ждет от власти решительных действий, и власть не может развести руками и списать все на случайный ход вещей. Мы уже видим прокурорские проверки в ученых заведениях. Но по-хорошему, меры предотвращения трагедии в Керчи были приняты (жаль, только на бумаге) уже после стрельбы в московской школе (в феврале 2014 года десятиклассник Сергей Гордеев пришел с карабином и винтовкой в свою школу №263 столичного района Отрадное, застрелил учителя географии и захватил в заложники одноклассников; после убеждений отца подросток отпустил заложников и сдался, - ред.): тогда все учебные заведения обязали ужесточить пропускной режим, оснастить входы металлодетекторами, заключить договоры с ЧОПами. Здесь вопрос исполнительской дисциплины и финансового обеспечения. И в этом надо разобраться. Если бы распоряжения правительства стопроцентно выполнялись, никакой стрелок гладкоствольное оружие в колледж не пронес бы». Политтехнолог Дмитрий Фетисов: «Трагедия в Керчи тоже сюда вписывается, показывая, что ряд мер по обеспечению безопасности жителей, власти республики не предпринимали.Это опускает позиции Аксенова до самого минимума. Отставка будет, но через несколько месяцев. Обычно главам дают время для ликвидации последствий». Фото: РИА Новости/Алексей Дружинин