Воронежская мастерица Анна Каракуц ткёт понёвы и рушники – такие же, которые изготовляли в области сто лет назад. Рукодельница считает, что традиция украшать свой дом и одежду узорчатыми домоткаными изделиями возрождается. Правда, мастеров-ткачей, которые могут их изготовить, единицы. Это трудоёмкое и кропотливое дело, к тому же школы ткачества нет, и навыки смелым рукодельницам проходится осваивать в основном самостоятельно. Путь для призвания Анна признаётся, что у неё есть привычка ходить по городу в удобной и свободной одежде. Летом она носит льняную рубаху, сшитую в стиле Х века. Прохожие часто интересуются её необычным нарядом. И она откровенно признаётся: «Да, я ткач». «Мой дедушка всегда говорил мне: «Не важно, что о тебе подумают, важно, как ты себя чувствуешь», – вспоминает она. – Он вообще сильно на меня повлиял. Всегда внушал мне: профессия должна приносить удовольствие. Но если дело не любимое, хотя и прилично оплачиваемое, то скоро оно станет каторгой, и ты его никогда не будешь выполнять хорошо». Прежде чем найти своё призвание, Анна перепробовала кучу специальностей. У неё есть диплом портного 3-го разряда, а также парикмахера, автослесаря и даже психолога. Признаётся, что работала портным два месяца, но для себя и детей шила долго, а знания психологии сейчас позволяют ей находить общий язык с её тремя детьми и нередко помогают дать полезный совет знакомым. Семь лет назад Анна отправилась в Дивногорье, где увидела ткачиху из Москвы Анну Воронцову и поразилась её уменьям, старалась каждое движение запомнить. Позже нашла в Воронеже её ученицу. «Она показала, как рассчитывается длина изделия, и несколько приёмов. Через три месяца она приехала ко мне и поразилась, какую я могу тесьму ткать! – улыбается Анна. – И родные были удивлены моему новому увлечению, ведь никто из них не ожидал, что я буду заниматься чем-то, требовавшим долговременного сидения на стуле. Подростком я была жутко непоседливым, в юности объездила автостопом половину Кавказа, бывала на севере. Но сейчас я понимаю, что это моё призвание – ткачество. Вот нити сами по себе, а вот из них уже получилось полотно, да ещё с рисунком. Это поистине волшебное действо!» Два дня на подготовку Дома у Анны два станка – небольшой, переносной, путешествующий вместе с мастерицей по фестивалям и праздникам, и большой, домашний. Все они сделаны под заказ в Архангельске. На заправку нитями большого станка у мастерицы уходит два дня. Чтобы соткать трёхметровый пояс – ещё не менее одного дня. Руки мастерицы умело сплетают хлопковые нити в прочное полотно со старинным узором. Не зря несколько лет назад она получила почётное звание «Народный мастер Воронежской области». «Когда пришёл первый станок, раму я быстро собрала, а вот механизм работы долго не могла понять. Думала уже: всё, деньги выбросила, и ничего не получится. Ездила на разные мастер-классы по ковроткачеству. Помогло упрямство и интернет, – говорит она. – Техника ткачества лет 500 не менялась. И в Воронежской области ремесло прожило значительно дольше, чем во многих регионах страны, поскольку люди в сёлах здесь были менее обеспечены. Но, к сожалению, о передаче традиций речи не идёт. В Великую Отечественную войну большая часть станков сгорела, их надо было с нуля возрождать, а некогда было – город восстанавливали. Вот и подзабылось ремесло». Помимо разной тесьмы и поясов, Анна ткёт шарфы, рушники – домотканые полотенца и понёвы – юбки. Одно из самых необычных изделий, которое делала Анна, – копия тесьмы с металлической проволокой для мужского кафтана Х века, которую нашли археологи в Скандинавии. Реконструкторы старинного костюма прислали ей статью с прорисовками. Пришлось долго сидеть, додумывать, переделывать. «В Польше я нашла единственного специалиста, которая смогла что-то прояснить про технику производства, ведь ткали тогда на специальных дощечках, а не на станках,– продолжает Анна. – Вообще меня удивило, что довольно много людей работает на индустрию реконструкции – они серьёзно занимаются восстановлением старинного быта и костюма. И я сама вступила в такое сообщество. А ещё, восстанавливая старинные изделия, поняла, что мы очень мало знаем о русском костюме. Особенно меня поразила одежда Рязанской губернии: эти вещи совершенно не вписываются в парадигму русского костюма, под которым мы понимаем сарафан непонятной длины без пояса и имитацию кокошника на голове. На самом деле народный костюм яркий, красивый, столько работы и сил в него вкладывали! И очень разнообразный». Сличить с оригиналом Мастерица говорит, что сначала думала, что её творчество будет востребовано только среди фольклорных коллективов, однако, по мнению Анны, сейчас возрождается любовь к традициям, всему русскому, национальному. «В Воронеже я знаю трёх женщин, которые носят понёву. Это очень красиво и удобно. Вот и я недавно закончила ткать брянскую понёву – у них необычная клетка, да и способ ношения сильно отличается от воронежского, – отмечает мастер. – Заказчицу нашла в соцсетях. В комментарии к видео о старинных понёвах, которые мне очень понравились, я написала: «Вот бы что-то такое соткать». И через несколько дней мне написала женщина из Москвы, которая ответила, что хотела бы носить такое. На днях ей отрез уже приехал». Кстати, в Воронежской области традиция использовать рушники дожила до второй половины ХХ века. Ими украшали иконы и в большом количестве припасали к свадьбе. Самое большое и нарядное «рукобитное» полотенце – для жениха в знак согласия невесты и её родителей на брак. Рушниками украшали «свадебный поезд» – лошадей, упряжь, одежду гостей. Орнамент, сделанный на них, по поверьям, должен был оберегать молодожёнов от порчи и сглаза. И сейчас рушники как один из главных атрибутов нередко сопровождают свадьбу. Анна считает, что важно сделать копию оригинала старинного убранства или одежды. В этом деле её хорошо выручают воронежские этнографы Елена Матвеева и Татьяна Пухова. Консультируют и даже пускают в музей «Лаборатория народного костюма» при ВГУ. «Сейчас я занялась восстановлением вставки для рукавов пчелиновской рубахи, какую носили в одном из сёл Бобровского района. Написала заявление в Воронежский краеведческий музей, чтобы меня пустили в фонды, где можно было пересчитать нити на оригинальном узоре, чтобы сделать точную копию вещи», – поделилась планами Анна Каракуц.
