Другой дом: как Москва развивает систему ухода за людьми преклонного возраста

Октябрь начался с традиционного празднования Международного дня пожилых людей. В рамках этого события в эфире сетевого вещания «ВМ» состоялся круглый стол, на котором эксперты обсудили особенности функционирования так называемых домов престарелых. Как меняется отношение общества к системе стационарного ухода за пенсионерами и можно ли ругать молодежь за желание жить самостоятельно? Дети обеспечены работой в уважаемых компаниях на престижных должностях. Внуки сдают экзамены и готовятся к поступлению в вузы. Из Пенсионного фонда пришло уведомление о начале законных и долгожданных выплат… Казалось бы, апогей достигнут. А что дальше? В устах молодых и полных энергии родственников за разговором во время ужина все чаще звучит устрашающее словосочетание «дом престарелых». И чувство, будто бы тебя готовятся предать, становится слишком уж навязчивым. Или же все-таки это — современная форма проявления заботы? Четыре тысячи мест в государственном секторе Пансионаты для ветеранов труда — зарегистрированное название учреждений, прозванных в обществе «домами престарелых». В Москве на сегодняшний день под патронатом правительства находится 11 таких организаций. — Государство официально предоставляет четыре тысячи мест, — рассказал в эфире сетевого вещания «ВМ» заместитель руководителя Департамента труда и социальной защиты города Москвы Павел Келлер. — Это так называемая мощность учреждений. Помимо пансионатов, существуют также психоневрологические интернаты. Здесь речь идет о содержании в стационаре по медицинским показаниям. В таких учреждениях тоже находятся граждане старшего возраста, хотя в пропорции их не так много. Однако в центре «Милосердие» в Шипиловском проезде средний возраст подопечных — 80 лет. Интернатов в Москве 20, и общая их мощность — 12,5 тысячи коек. При этом, если продолжать разговор на языке цифр, в столице проживают более 2,6 миллиона пенсионеров по возрасту. По статистике другого уровня, горожан старше 80 лет около 430 тысяч. Ветеранов труда в общей сложности — полтора миллиона человек. И их количество постоянно увеличивается. — Как бы парадоксально это ни казалось, очередей в пансионаты нет, — уверяет Келлер. — Имеющейся мощности вполне достаточно. Я сразу подчеркну: мы не стремимся заменить собой институт семьи. Государство в данной сфере выступает лишь гарантом оказания необходимой помощи, заботы и услуг тем людям, которые в силу жизненных обстоятельств остались один на один со своими проблемами. Именно таких признают нуждающимися в социальном обслуживании. И именно такие люди оказываются в наших учреждениях. К слову, в данном случае вполне уместно упомянуть статью 87 Семейного кодекса Российской Федерации от 29 декабря 1995 года, по которой «Трудоспособные совершеннолетние дети обязаны содержать своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей и заботиться о них». В том же документе говорится, что «дети__ могут быть освобождены от обязанности по содержанию своих нетрудоспособных нуждающихся в помощи родителей», но только в том случае, «если судом будет установлено, что родители уклонялись от выполнения обязанностей родителей». — До 1 января 2015 года попасть в пансионат для ветеранов труда могли только пенсионеры с первой или второй группой инвалидности, — объясняет систему Келлер. — Сейчас категория вообще не обозначена. Обратиться за помощью могут даже не признанные инвалидами граждане. Главное — наличие двух основных документов: медицинская справка, подтверждающая ограничения в способности к самообслуживанию, и отсутствие ухода по уважительным причинам со стороны родственников. Но в любом случае мы не подходим к решению данных вопросов формально и не отказываем тем, у кого этих документов нет. Выезд сотрудника на дом — обязательное условие, необходимое для оценки реальной ситуации. И если пенсионера признают нуждающимся, ему будет обеспечено место. Дома престарелых как молодой бизнес Но государственный сектор — уже не единственный игрок на этом социальном поле. В 2007 году в России появилась первая сеть частных пансионатов для людей старшего поколения. — Да, очереди в государственные учреждения действительно нет, — заверяет ее генеральный директор и основатель Алексей Сиднев. — Но эта статистика существует лишь потому, что очередь формируется из тех, кто уже пришел и заявил о своем желании получить место в этой системе. Это не значит, что нет людей, которым нужна помощь. По нашим подсчетам, от 30 до 40 процентов людей старше 80 лет требуют постоянного ухода. Они просто не могут жить самостоятельно, теряют мобильность. И если человеку необходимо больше 25 часов такого ухода в неделю, ему безопаснее находиться в специализированном учреждении. В противном случае пострадает качество жизни. По словам Сиднева, его компания была первой в своем роде, официально зарегистрировавшейся в реестре поставщиков социальных услуг. Сейчас уже, к счастью, далеко не единственная. Государству в этом случае отводится роль скорее надзирателя и контролера, следящего за качеством, безопасностью и соответствием заявленного с действительным. — Рынок социальных услуг у нас начал формироваться только с 2015 года, — считает Павел Келлер. — Все мы помним, какие инновации происходили в культуре и в образовании. Изменился и рынок медицинских услуг. Пятьдесят процентов участников в нем — государственные, еще пятьдесят — негосударственные организации. Ранее представители частного сектора исчислялись единицами. Теперь сфера услуг для граждан преклонного возраста осталась едва ли не единственной, до конца не пережившей этот переходный период. Однако ряд экспертов выражают непоколебимую убежденность в том, что все услуги, попадающие под определение «поддержка и взаимовыручка», должны полностью принадлежать частному сектору. Главный аргумент — нельзя быть добрым по профессии. Не получится искренне помогать по указке сверху. — Максимум, что можно регламентировать государством, — соответствие зданий, в которых люди находятся, — говорит врач-психотерапевт высшей категории Александр Федорович. — Но не то, что происходит внутри. В поддержку этой позиции выступает и заведующий лабораторией методологии социальных исследований Института социального анализа и прогнозирования Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации, кандидат социологических наук Дмитрий Рогозин. — Утверждение, что государство должно о ком-то заботиться, — пережитки социализма, — категорично заявляет он. — А вот разговор о благотворительных и некоммерческих организациях — это уже дело прагматики. Люди стали жить намного дольше. И велика вероятность, что каждый из нас войдет в этот хрупкий возраст, когда мы уже не сможем обходиться без помощи посторонних. Общество не просто гуманизировалось, оно показало, что даже в возрасте, когда ты не можешь ухаживать за собой, жизнь не заканчивается. Наоборот, она открывает новые краски. Человек — существо социальное. И уход должен оказывать социум. А как у них? Прототипом современных домов престарелых в России были еще церковные богадельни, существовавшие практически при каждом храме и монастыре. В западных странах подобные учреждения развивались собственной дорогой. Почти сразу они воспринимались не иначе как бизнес. Любопытный факт: около 929 тысяч жителей Германии проживают в домах престарелых. По стране действуют порядка 13 тысяч специализированных организаций. В США ориентировочная цена проживания в доме престарелых, куда абсолютное большинство приходит по собственной инициативе, — 168 долларов в день (11 тысяч рублей). А в Израиле, где интернаты для представителей, как там говорят, «золотого возраста» являются полностью частными, распространена практика заключения официальных договоров о сотрудничестве между такими организациями и Министерством здравоохранения. — Но в западном мире, который в тематике создания условий для людей старшего возраста оказывается впереди лет на 30, есть несколько ярко выраженных форматов организаций, оказывающих услуги пожилым, — говорит Алексей Сиднев. — Первый формат, ориентированный на людей, которые потеряли способность к самообслуживанию, называется форматом долговременного, или квалифицированного сестринского, ухода. Это учреждения с важной медицинской составляющей, где основная задача — обеспечить безопасность, качество жизни и комфорт. Обычно там находятся люди старше 85 лет. Есть, по словам Сиднева, дома ассистированного проживания. Там находятся те, кто в силу возраста не хочет заниматься стиркой и готовкой или, скажем, забывает, когда и какие таблетки принимать. — И третий формат, предназначенный для людей в возрасте приблизительно от 65 до 75 лет, — система независимого проживания, — добавляет эксперт. — Это формат из разряда «налейте мне еще вина». В таких учреждениях люди ищут свою тусовку, новый круг общения и единомышленников, когда свои дети уже выросли. В России ситуация такова, что все три формата попадают под общую категорию «дома престарелых». И нередко получается так, что люди, которые еще могут жить самостоятельно, водить машину и даже ходить на вечерние танцы, оказываются в изолированных помещениях и эмоционально угасают от тоски. Но, что гораздо хуже, порой те, кому действительно необходим профессиональный уход, пребывают в учреждениях, не приспособленных для этого. — Все-таки нужно отметить, что сейчас в области социальной политики в нашей стране действительно происходят колоссальные изменения, — считает Дмитрий Рогозин. — Например, осуществляется реформа по развитию системы долгосрочного ухода, которая меняет существующий уклад. Это выражается и в том, что государство уходит от прямого предоставления услуг в ту сферу, где оно должно быть и где оно наиболее эффективно: в сферу регулирования этих услуг. Проблема не в следствии, а в причинах Но в чем же кроются истоки самого феномена пансионатов для престарелых? В какой момент и откуда появилась эта необходимость в создании учреждений, куда в поисках комфортной жизни могли бы отправиться представители старшего поколения? Определять правых и виноватых — дело неблагодарное. Но если и задаваться этим вопросом, выясняется, что свою пагубную лепту умудрились внести все. — С людьми нужно работать, пока они бодры и здоровы, — уверена писатель и психолог Ангелина Могилевская, которой, к слову, 76 лет. — Я могу говорить об этом, основываясь на собственном жизненном опыте. Я постоянно работаю над собой, пишу книги, рисую. И многие проблемы и заболевания, считающиеся абсолютно типичными для представителей моего возраста, мне знакомы только по рекламе препаратов от них. Любопытно, но, по данным социологов, наибольшее развитие системы домов престарелых происходит в странах, перешедших от патриархальной семьи, в которой под одной крышей живут представители нескольких поколений, к нуклеарной, то есть к изолированной паре. — Что касается взаимодействий внутрисемейных, там тоже все очень непросто, — утверждает Александр Федорович. — Семья не может существовать отдельно взятой, дистантно от страны и от социума. И если на сегодняшний день «доктрина» такова, что подрастающее поколение должно расти самостоятельно, вполне логично, что имеют место быть различные этапы сепарации и дистанцирования. С одной стороны, мы вроде хотим, чтобы семья была целостной ячейкой, а с другой — говорим детям, что они должны быть независимыми. Впрочем, демократические подвижки в обществе привели к тому, что отношение к пансионатам для пожилых людей меняется и у старшего поколения. Теперь в России появляются те, кто готов идти туда по собственной воле. — У всех моих стариков разные истории, — рассказывает ухаживающая за подопечными государственных пансионатов волонтер одного из крупных благотворительных фондов Елена Меньшикова. — Но многие приходят потому, что не желают быть в тягость собственным детям. Все зависит от жизненной позиции. Есть такие бабушки, которые даже без заболеваний нудят, плачут и жалуются. А есть те, кто в 86 лет заводит романы и даже женится! Стартует новый этап социальной политики Несмотря на то что генеральная линия негативного отношения к домам престарелых так или иначе сохраняется в самом подсознании общества, социальные перемены грядут на государственном уровне. — Думая о старшем поколении, мы думаем о будущем, — объясняет Павел Келлер. — За период с 2011 по 2017 год было вложено более 19,5 миллиарда рублей в развитие материально-технической базы. Из этих денег пять миллиардов было потрачено именно на стационары. Кроме того, мы ориентируемся на профилактику социального обслуживания. Яркий пример — программа «Активное долголетие». Мы создаем условия для того, чтобы люди оставались максимально деятельными даже с выходом на пенсию. Должно меняться качество жизни. Есть и услуги социальных работников на дому. Государственные учреждения являются гарантией того, что человек не останется без крыши над головой при наличии конфликта в семье, не столкнется один на один с ситуацией, когда он в силу возраста не может за собой ухаживать. Что касается Москвы, то, говорит Келлер, при создании новых стандартов и прогрессивных форм работы правительство будет привлекать негосударственный сектор. — Это логика развития любого сегмента, — констатирует он. — Создавая конкурентный рынок, мы будем предоставлять возможность выбора. Пансионат — это уже давно не приговор. И наша задача — сделать так, чтобы право на достойную и комфортную жизнь было доступно каждому. Обязательные требования к пансионатам для пожилых Требования к пансионатам для ветеранов труда контролируются Роспотребнадзором. По действующим нормам, учреждения обязаны обеспечивать своим клиентам проживание, питание, обучение, санитарно-гигиеническое, культурно-массовое и медицинское обслуживание, в том числе и физическую реабилитацию. Если здание пансионата выше двух этажей, в нем обязательно должен присутствовать лифт. Территорию организации необходимо обозначать ограждением. Норма размещения — от одного до трех человек в комнате. При этом лежачих инвалидов расселяют только на первом этаже. Санитарные узлы предусматриваются при каждой комнате.