Алисса Милано об угрозах в свой адрес и движении MeeToo

Расследование в отношении верховного судьи США Бретта Кавано по обвинению в сексуальных домогательствах было проведено недостаточно хорошо. Такое мнение в передаче Ларри Кинга PoliticKing на RT высказала актриса Алисса Милано — активистка движения #MeeToo, заявляющего своей целью борьбу за права подвергшихся сексуальному насилию и домогательствам. Она выразила мнение, что в отношении экс-президента США Билла Клинтона необходимо было провести расследования из-за звучавших в адрес него обвинений в изнасиловании. Говоря о критике в адрес движения #MeeToo, которое часто обвиняют в пиаре на проблеме насилия и то, что оно создаёт почву для ложных обвинений, Милано отметила, что в американском обществе существует раскол и его надо преодолевать. При этом актриса также утверждает, что в связи с родом её деятельности ей часто угрожают расправой. — Мы поговорим с актрисой, активисткой и продюсером Алисcой Милано. Она дала начало движению #MeeToo, присутствовала на слушаниях в сенате по поводу обвинений Бретта Кавано в сексуальных домогательствах и активно высказывалась против его утверждения в качестве судьи Верховного суда. Вы удивились, когда его кандидатуру одобрили? — Нет, я знала, что так и будет. Больше я была поражена заявлением (сенатора. — RT) Джеффа Флейка о том, что расследование нужно продолжать. С тех пор, как Трампа избрали президентом, Митч Макконнелл (лидер республиканского большинства в сенате. — RT) стремится подмять суды под республиканцев. Он уже одобрил назначение 69 судей в судах низших инстанций. Дело в том, что наши суды всё-таки корректируют вредоносные действия Дональда Трампа — вспомним, например, запрет на въезд в США из ряда мусульманских стран или запрет на службу трансгендеров в армии. Именно суды не дали этим новациям вступить в силу. Так что, на мой взгляд, республиканцы сейчас специально протаскивают в суды людей с крайне правыми взглядами — чтобы те выносили решения в их пользу. — Вас не удивило поведение сенатора Сьюзен Коллинз? — Нет, потому что Сьюзен Коллинз ни разу не говорила, что будет голосовать против Кавано. Думаю, мы на это надеялись — в силу её мужества и здравого смысла, который она проявляла во время предыдущих голосований — по реформе здравоохранения или чего-то ещё. Однако в случае с Кавано она ни разу не заявила, что будет против, продолжала хорошо о нём отзываться и выражать ему доверие. Не удивлюсь, если Коллинз и Кавано как-то связаны — возможно, через администрацию Буша. — На ваш взгляд, это назначение поможет республиканцам? Как оно скажется на промежуточных выборах? — Думаю, с появлением новых избирателей — молодёжи и женщин — электорат получил новые силы. И если люди придут на избирательные участки, демократы победят. Главная задача — это явка. Но с демократами так всегда. — Я понимаю, как вы относитесь к движению #MeeToo, но нет ли опасности, что женщина лишь в силу личной неприязни может обвинить мужчину в домогательствах, чтобы того уволили? — Да, такая опасность существует всегда, но, согласно статистике, случаев, когда женщина выдвигает против мужчины ложные обвинения в сексуальных посягательствах, крайне мало. И эта цифра кажется ещё меньше, если задуматься над тем, что 70-80% женщин даже не сообщают о подобных действиях. Так что речь идёт об очень небольшой цифре. И к этому я добавлю, что до судебного преследования доходит менее одного процента случаев. Фигурантами уголовных дел становятся менее одного процента насильников. — В программе Meet the Press (еженедельная информационная передача на телеканале NBC.— RT) вы сказали, что люди сейчас пытаются понять, как должна выглядеть надлежащая правовая процедура. — О надлежащей правовой процедуре говорится в поправках к Конституции (пятой и четырнадцатой. — RT) США. Но о женщинах в этих поправках не упоминается. Разве что девятнадцатая разрешает нам голосовать. Юристы нашли способы так манипулировать четырнадцатой поправкой, чтобы она имела отношение и к женщинам, но её-то приняли раньше девятнадцатой. Мы не знаем, как должна выглядеть надлежащая правовая процедура, когда женщина пытается привлечь мужчину к ответственности, заявляя, что он вот так злоупотребил своей силой. И мы не знаем, на что должно быть похоже добросовестное расследование, особенно если речь идёт о кандидате в Верховный суд. Считаю ли я, что расследование было проведено надлежащим образом? Нет. Я думаю, что в ходе него не побеседовали со многими, с кем нужно было побеседовать. И всякий раз, когда мы говорим о движении #MeeToo, когда мы слышим заявления таких женщин, как Кристин Блейзи Форд (обвинившая Кавано в сексуальных домогательствах. — RT) которые находят в себе силы рассказать о том, что произошло, я считаю, что нам становится понятнее, как должна выглядеть правовая процедура по данному вопросу. — Иногда судьи после назначения в Верховный суд меняются. Так было с Энтони Кеннеди, с Феликсом Франкфуртером. Может, и Кавано пойдёт таким путём? Как по-вашему? Проголосует ли он, скажем, за то, чтобы оставить в силе действующее решение по делу «Роу против Уэйда», которое разрешает женщинам делать аборты по собственному желанию? — Он уверяет нас в том, что проголосует именно так, — и я на это надеюсь. Как он будет действовать в Верховном суде, мы можем лишь догадываться, исходя из его предыдущих судебных решений и мнений, изложенных в письменном виде. Хотелось бы, чтобы он был справедливым судьёй. Кавано твердит о том, что намерен действовать в общей команде, но на слушаниях (в сенате. — RT) я увидела отнюдь не командного игрока. — Вы там присутствовали? — Присутствовала. Кавано обвинял демократов в том, что они развернули некую пиар-кампанию, хотя куда больше на такую кампанию походили его собственное поведение, его риторика. — С началом движения #MeeToo вы стали иначе относиться к Биллу Клинтону? — Совершенно иначе. В его отношении, несомненно, следовало провести расследование. Но в те времена женщинам чаще затыкали рот и заставляли их сомневаться в адекватности собственного восприятия происходящего. — Но эта женщина была взрослой, и сама согласилась вступить в отношения. — В случае Моники Левински это так, но другая женщина обвинила его в изнасиловании, и тут, конечно, нужно было провести расследование. Я не считаю это дело политическим. Чтобы преодолеть данный этап, нам сейчас следует забыть о межпартийной борьбе и смотреть на вопрос чисто по-человечески. — Изменилась ли ситуация для женщин в Голливуде? — В целом, я думаю, да, но сделать предстоит ещё очень много. Сравним, например, два слушания — по обвинениям Кристин Блейзи Форд и по обвинениям Аниты Хилл от 1991 года (Анита Хилл обвиняла Кларенса Томаса, претендовавшего на должность судьи Верховного суда США, в сексуальных домогательствах. Суд не вынес обвинительного приговора и Томас был назначен верховным судьёй. — RT ). Сейчас среди демократов, входивших в юридический комитет США, есть и женщины, и представители цветного населения, но всё равно показания Форд слушала группа белых мужчин. Причём они боялись, что если вопросы о попытке изнасилования будут задавать мужчины, то у общественности могут возникнуть неприятные ассоциации, а потому пригласили для этой цели прокурора-женщину. И для меня лично это стало ещё большим проявлением сексизма, так как они словно отстранились, не уделяли человеку внимания, не устанавливали с ним зрительного контакта. — И не было возможности как следует провести опрос. Всего пять минут — и слово передали другому. — Да, это было очень трудно. Но в том, что касается Голливуда, ситуация, по-моему, улучшается. Появился прецедент, и женщины понимают, что могут заявить о сексуальных домогательствах. Я считаю, что женщины в целом стали куда больше друг друга поддерживать. Раньше в любой области нам внушали мысль: хочешь преуспеть — конкурируй с другими женщинами. Сейчас, думаю, приходит понимание, что наша сила — в том, чтобы друг друга поддерживать. — Активистская деятельность сделала вас объектом критики со стороны консервативных СМИ и нападок в соцсетях. Вас называли примером горячечного либерализма. Как вы к этому относитесь? И вообще, как вы относитесь к травле? — «Горячечным» я бы назвала поведение Кавано и Линдси Грэма во время слушаний. Если бы так себя вели женщины, их уже смешали бы с грязью. Что же касается вашего вопроса, то я понимаю, что у кого-то есть со мной разногласия, но в какой-то момент нам нужно разобраться, как преодолеть существующий в нашей стране раскол и тем самым исцелить её. Мы настолько закоснели в своих политических взглядах, что уже не готовы к компромиссам, и это вредит работе нашей государственной системы. Идёт ли речь о юридическом комитете, о сенате в целом, о попытке добиться поддержки другой партии в принятии того или иного законопроекта — нам, в США, нужно найти способ работать вместе. Если эти люди считают необходимым сказать обо мне что-то плохое, чтобы увидеть, что я не огрызнусь в ответ и буду готова пожать им руку и бороться за то, что правильно и справедливо, — пусть будет так. И ещё: я хочу нормально спать по ночам и не тратить зря своё время. Меня одарили неким странным статусом «знаменитости» (ещё лет с десяти), но зачем он мне, если я не могу воспользоваться им для того, чтобы сделать мир и человечество лучше? — Сколько лет вашим детям? — Семь и четыре. Семилетний сын и четырёхлетняя дочь. — А ваш семилетний сын хоть как-то понимает всё это? — Они оба понимают. — Оба? — Да. Я открыто и честно рассказываю им, за что борюсь, потому что мне часто угрожают расправой. — Угрожают? А кто? Ультраконсервативные протестанты? — Я не знаю, кто именно угрожает и к какой группе он относится. Но для меня важно, чтобы мои дети были в курсе того, чем я занимаюсь. И если, не дай Бог, со мной что-то случится, они будут знать, что я боролась за их счастье. — Ваш муж — агент Брэдли Купера, верно? Как он реагирует на происходящее в вашей жизни? — В этой ситуации он оказывает мне колоссальную поддержку. — Год у него выдался интересный. — Это точно. Он замечательный отец. И, думаю, понимает, что для меня всё это имеет и всегда имело огромное значение, и нельзя, чтобы в дальнейшем страх подавлял мой реальный характер. — Вы сообщали полиции об угрозах расправы? — Да. И полиции, и ФБР. — Они приняли какие-то меры? — Думаю, да. — Вы живёте в Беверли-Хиллз? — Нет, я живу на ранчо в долине Сан-Фернандо. Лошадки, курочки, кролики, собачки. И дети.