Коттедж с лифтом, церковь и многоквартирник: изучаем дома в Цыганском поселке, который хотят снести
Большая часть Цыганского поселка в Екатеринбурге, вероятно, будет снесена. Как мы писали ранее, городская администрация разрешила застройщику распланировать участок в квартале улиц Чкалова — Шаумяна — Амундсена — Волгоградской. Осваивать территорию планирует ООО «Компания РегионИнвест», связанное с «Обществом Малышева, 73» (строители «Гринвича»). Представитель компании Илья Клюжин сообщил Е1.RU, что о точных датах застройки пока говорить рано. Тем не менее жильцы поселка замерли в ожидании — это мы поняли, прогулявшись по окрестностям. Первое, что бросается в глаза при подъезде к поселку, — строительные краны. Дело в том, что кроме «Малышева, 73» территорию Цыганского поселка осваивают еще две компании — «Брусника» и «Московский квартал». «Брусника» уже начала возводить первый дом. Для этого пришлось снести несколько коттеджей, мы рассказывали о них в репортаже. Часть, которую планирует застроить «Малышева, 73», находится буквально через дорогу и самая большая по территории. С шикарными кирпичными коттеджами здесь соседствуют старые дома-развалюхи. Первым делом мы решаем зайти в трехэтажный коттедж, оборудованный под офисный центр. В июле владельцы выставили его на продажу за 65 млн рублей. Арендаторы ничего о продаже не знают и отправляют нас на третий этаж, где сидит руководство. Поднимаемся на лифте — не из-за него ли такая высокая цена? Наверху находим мужчину грозного вида, который представляется начальником охраны. Он говорит, что никого из владельцев здания на месте нет, а сам он «не уполномочен ничего комментировать». Тогда мы решаем спуститься на второй этаж — вдруг там арендаторы знают, удалось ли хозяевам продать объект. Но они тоже не в курсе. Приходится уйти ни с чем. Впереди — большой дом, который, судя по виду, еще достраивается. Перед ним несколько мужчин копаются в автомобиле. Хозяин говорит, что знает о планах по сносу, но к нему еще никто не обращался. — Я никуда съезжать не собираюсь, — уверенно говорит один из них, продолжая чинить автомобиль. — Застройка была разрешена, у меня все документы на руках — кто меня из моего дома выселит? Документы ИЖС — все готово. Дом 2015 года постройки — что надо? Кто его знает, предложат они или нет какие-то деньги. Вот когда будет что-то конкретное, вызовут на собрание, начнут что-то объявлять, мы им будем толкать, они нам будут толкать, тогда пойдет дело. Фотографировать мужчина не разрешает, и мы отправляемся дальше. По дороге нам встречаются несколько недостроенных домов. Вскоре нам попадается автомойка, встроенная прямо в коттедж. Внутри находим владельца. — С 1990 года у нас тут все хозяйство. Вас еще не планировали, когда я здесь был, — рассказывает Ишхан с сильным акцентом. — Мы пока никуда не собираемся. Как они будут вынуждать нас съехать? Это частная собственность. Как это так? До этого время еще дойдет, а мы какой-нибудь выход найдем. Не придут же с середины сносить, правильно? С краев придут. А придут, как остальные будем. Что нам делать? Полгорода подними, скажи не сносить, толку? Где деньги, там и власть. Так оно? Фотографировать Ишхан тоже не разрешает. Есть в Цыганском поселке и церковь. Сейчас она закрыта, но соседи рассказывают, что службы здесь проходят регулярно. Она, кстати, стоит на скандально известной улице Депутатской, где была перестрелка. Рядом с церковью — здание, по которому не сразу поймешь, для чего оно используется. Оказывается, что это жилой дом, комнаты в котором хозяин сдает в аренду. Владелец этого дома Андрей Геннадьевич про снос слышал и охотно делится своими мыслями. — Народ здесь, конечно, особенно те, кто недавно построился, просто в шоке, — рассказывает Андрей Геннадьевич. — Кто-то продал недвижимость, вложил в частное домовладение, землю, а тут сейчас встает вопрос: хорошо, если адекватно заплатят за это, а если начнется выдавливание? На соседнем участке стена 25-этажного дома поднялась, и потом тебе скажут — ну давайте, мы теперь у вас купим. Назначат свою цену. А мы же понимаем, что, кроме них, у нас уже никто не купит. И мы должны согласиться. Если начнем упираться, хотеть своего исключительно, они скажут — ну ладно, мы подождем год-второй, вы окажетесь внутри глубокого 25-этажного колодца. Потом вообще за копейки это все отдадите. Тем не менее сдаваться без боя он не собирается — уже проконсультировался с юристами. — Мы стадию отрицания быстро прошли. Стадию гнева тоже, — говорит Андрей Геннадьевич. — Сейчас просто готовимся к адекватным торгам. Будем вести через юриста все переговоры, чтобы никто не воспользовался нашим незнанием этой процедуры. Пока мы гуляем по поселку, все больше убеждаемся, что попасть за высокие заборы больших коттеджей практически нереально. Зато владельцы старой избушки открывают нам сразу. Маргарите Александровне 91 год. — Я не переживаю насчет сноса, я не доживу, — смеется она. — Я живу в этом доме 50 с лишним лет. — Я думаю, снесут — так снесут, — говорит Надежда. — Я особенно не переживаю: что будет, то и будет. Если надо, значит, пусть строятся. Может, я вообще не доживу до этого сноса. Когда сносят, выплачивают деньги за землю, центр города, земля дорогая. У домов у нас уже 100-процентный износ. Они же давно стоят. А земля ценится. Хозяин соседнего старого дома Егор, однако, не так оптимистичен. — Не хочу уезжать, потому что здесь хорошо. Захотел — второй этаж поставил, захотел — гараж на две машины сделал, — говорит Егор. — Газ есть, ванна есть — зачем мне квартира? Огород, вишня. Хочешь — не будет огорода. Никто не стучит над головой пятками своими. Я никому не мешаю. Я в отпуске был, когда узнал о возможном сносе. Такой злой вернулся! Я понимаю, что, если что, сжигать нас будут. Но я только на одно надеюсь: даже если сожгут, цену я не поменяю. Она, может, из моей вредности только выше станет. Напоследок еще несколько фотографий.
