о манипуляциях общественным мнением в деле Скрипалей

«Заговорил с вами человек о нестыковках версий отравления в Солсбери — значит, это враг. Пусть пойдёт и поговорит о нестыковках рассказа о 9/11 в США. Потом, когда он вернётся, поговорим о Солсбери. Нам про Солсбери нужно знать одно: это была провокация британской разведки, которая спрятала русскую гражданку Скрипаль и не даёт даже её бабушке с ней встретиться. И сами Скрипали уже сказали, что не верят в эту историю». Вот, оказывается, почему британцы спрятали Скрипалей и никому не показывают! Выяснилось, что сам Скрипаль не верит ни на секунду, что его отравили русские. Не верит и его дочь. Так рухнула вся схема промывки русских мозгов историей с псевдоотравлением в Солсбери. Моя лента в соцсетях по-прежнему полна Скрипалями. Народ на полном серьёзе задумывается о сливах, которые забрасывают дважды в неделю вражеские агенты в русские социальные сети. Да как может быть, что эти двое ребят пошли смотреть на собор? Они же быдло, нет у них хороших генов, они же и по-английски не говорят! Да у них на карточках по выдаче паспортов есть отметки «ГРУ»! И люди обсуждают этот вздор. А это напрасно. Пелевин как-то отчеканил максиму, которую нужно отлить в граните. Дискурсмонгера не надо слушать: как увидишь — стреляй! Ну у него покудрявее: «Враждебного дискурсмонгера, как ракету с разделяющимися боеголовками, целесообразней всего уничтожать на стадии запуска, вместо того чтобы выяснять огненную суть его силлогизмов и прикладывать их к своей жизни и судьбе». Но смысл тот же. Вот с пониманием этой максимы у русских большая проблема: народ прислушивается и пытается понять и осмыслить. И, конечно, дискурсмонгеры его запутают. А понимать не надо. Надо точно помнить, что это — враг. Намерения у него вражеские. Его нужно — если нет возможности застрелить — изолировать, вывести из обсуждения. Заговорил с вами человек о нестыковках версий отравления в Солсбери — значит, это враг. Пусть пойдёт и поговорит о нестыковках рассказа о холокосте в Израиле или 9/11 в США. Потом, когда он вернётся, поговорим о Солсбери. Нам про Солсбери нужно знать одно: это была провокация британской разведки, которая спрятала русскую гражданку Скрипаль и не даёт даже её бабушке с ней встретиться. И сами Скрипали уже сказали, что не верят в эту историю. А нестыковки есть в любом рассказе. Земля круглая? Есть нестыковки. Американцы летали на Луну? Есть нестыковки. Это свойство рассказа, и на все нестыковки никто не может ответить, да и не надо. А уж 9/11! Нестыковок там много, но попробуйте сказать о них американцу! Мол, почему упал третий небоскрёб, как уцелели паспорта террористов, как могли позвонить с борта самолёта, если такой техники в те годы не было, куда делись крылья самолёта, врезавшегося в Пентагон… Предупреждаю: вас пошлют на три буквы, а то и подальше. Если это чат — вас исключат и забанят под возгласы общего возмущения. Американцу конспирологию не впаришь. Не так обстоит дело в России. Она не только родина слоников, но и единственная страна, где у народа нет естественного отталкивания от вражеских теорий заговора. Не ждите от меня, что я начну опровергать выдумки английской разведки. Не раньше, чем Томас Фридман развеет в The New York Times сомнения правдолюбов о 9/11. То есть после дождичка в четверг. Почему русские соглашаются слушать и даже принимают близко к сердцу эту тему? Тому есть два объяснения — историческое и практическое. Историческое — это мрачное последствие слома дискурса, которое дважды пережили русские. Первый раз — в 1956 году, когда Хрущёв бездумно перечеркнул память прошлого. Второй раз — в 1988-м, когда Горбачёв и его пособник Яковлев обрушили весь прошлый советский нарратив. То есть два раза на своей памяти русские люди столкнулись с необычной ситуацией: им сказали, что враги были правы. Такое трудно пережить. Немцы и японцы оказались в таком же положении в результате поражения в войне. Нет никакой уверенности, что эти два великих народа сумеют оправиться от перенесённого удара. Русские пережили эти два слома даже без поражения, на ногах. В результате русские заболели идеологическим вирусом: у народа ослаб иммунитет, позволяющий сразу отторгать вражеский дискурс, не вникая в детали. А практическое объяснение — отсутствие нормального жёсткого ответа на вызов. Как вы думаете, кто-либо из американских правдолюбов занимает место на кафедре института или в редакции газеты? Нет ни одного. А ревизионисты? Они просто в тюрьмах. А их близкие и родные? Тоже нигде. Что же происходит в России? Всё ещё действует сайт The Insider, открыто сотрудничающий с западными институтами. Всё ещё на свободе Роман Доброхотов, хотя в любой стране человек, который выдаёт своих разведчиков, звенит кандалами. Всё ещё работает в ВШЭ его отец. В США и Европе нет ни одного профессора серьёзного университета с такими семейными связями. Его вышибут раньше, чем остынет последний номер газеты. Давайте учиться у Америки. Там, как говорил мой друг Ноам Хомски, если профессор выразит сомнение в рассказе о 9/11, в следующий раз ты его встретишь, когда он водит такси в Нью-Джерси. Несерьёзный подход к вражеским дискурсмонгерам, особенно ясно проявившийся в истории с Солсбери, меня — и не только меня — пугает больше всего. Мы помним, как в 1987 году тихой сапой агенты западных разведок брали на себя управление русским дискурсом, а закончилось это сами знаете чем. Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.