Мужская маска

Эта псковская улица могла бы называться как-то иначе. Допустим, улица Рокотовой. Или улица Ямщиковой. Но тогда бы это были женские фамилии. На рубеже ХIХ-ХХ веков женщины – авторы книг – всё ещё старались брать мужские псевдонимы. Так было легче пробиться к читателю. Маргарита Ямщикова выбрала псевдоним «Ал. Алтаев». Спустя семьдесят с лишним лет – в 1971 году - на Запсковье проложили новую улицу и назвали её улицей Ал. Алтаева. Надвигался столетний юбилей Маргариты Ямщиковой.«Женщине в литературу пробить дорогу ужасно трудно»Дочь Маргариты Ямщиковой Людмила Ямщикова-Дмитриева тоже сочиняла книги, и тоже под мужским псевдонимом: Арт. Феличе. Но Артур Феличе – это главный герой романа «Овод» Этель Лилиан Войнич. Культовый литературный персонаж. Совсем другое дело – какой-то сомнительный Ал. Алтаев, он же Александр Алтаев.Маргарита Ямщикова свой выбор псевдонима объясняла так: «Мой благожелательный поэт Полонский, с которым я всё-таки познакомилась, писал прозу. Он подарил мне «Рассказ вдовы». В этом рассказе говорилось о жизни некого Александра Алтаева, человека беспутного, но талантливого и сердечного, с широкою душой. Захлопнув книжку, я сказала себе: «Женщине в литературу пробить дорогу ужасно трудно. Я должна взять себе какой-нибудь мужской псевдоним. Буду подписываться Ал. Алтаев».«Рассказ вдовы» Яков Полонский написал за три года до рождения Маргариты Ямщиковой – в 1869 году. В день венчания Алтаев является домой далеко за полночь. Оказывается, он играл на биллиарде и заигрался, забыв обо всём («В такой день играть до двух часов ночи на биллиарде, забыть невесту, всё забыть!») В общем, герой рассказа Якова Полонского Александр Алтаев был человек не слишком положительный. Его вдова, от имени которой ведётся рассказ, вспоминала: «Кто знал моего Александра, тот знал и то, что многие люди в руках его были воск, из которого он лепил всё, что ему угодно».Но вряд ли начинающий автор Маргарита Ямщикова пленилась какими-либо качествами г-на Алтаева. Ей просто понравилась фамилия. Таким образом, в русской литературе появился очень плодовитый автор Ал. Алтаев, написавший и издавший более 150 книг, не считая переизданий. Началось всё со сказки «Встреча Нового года», напечатанной во «Всемирной иллюстрации».«Этот мир ещё питался заветами древней Псковщины»В мемуарной книге Ал. Алтаева «Памятные встречи» глава №7 так и называется: «Псков». Маргарита Ямщикова вспоминает, как впервые приехала в Псков 13-летней барышней. Считалось, что это была большая удача – приехать в Псков. По той причине, что в Киеве, в Новочеркасске и в других городах, в которых жила семья Рокотовых, у её отца – бывшего помещика Владимира Рокотова – в последнее время работы не было, а в Пскове она появилась.Это когда-то потомок знаменитого русского художника-портретиста Фёдора Рокотова Владимир Рокотов был предводителем дворянства Великолукского уезда Псковской губернии. Но потом он резко поменял жизнь, превратившись в театрального антрепренёра, артиста и драматурга (автора пьес «Которая из трёх», «А счастье было так возможно» и других).Маргарита Ямщикова (в центре) в 1881 году и в 1900 году. Итак, Владимир Рокотов решается вернуться в Псковскую губернию. В конце концов, недалеко Петербург (в 1887 году он всё-таки поступил в императорский театр в Петербурге, хотя славы не снискал; а счастье было так возможно).В жизни отца Маргариты Рокотовой-Ямщиковой были и другие головокружительные кульбиты. В молодости он служил офицером Преображенского полка, потом занимался общественной деятельностью (подготовкой крестьянской реформы). Рокотов основал первую публичную библиотеку в Киеве и начал издавать газету «Киевский вестник», устраивал бесплатные спектакли по воскресеньям для простого народа.Однако возникли денежные затруднения. Вскоре после смерти Владимира Рокотова в 1900 году газета «Приазовский край» сообщала: «Имения сначала закладывались, потом перезакладывались, потом продавались одно за другим. Баснословное богатство таяло незаметно, пока не растаяло вплоть до столового серебра, до наследственной бронзы…» И в том же некрологе безжалостно сказано: «Антрепренёр сделался плохим второстепенным актёром и пошёл странствовать из театра в театр… В результате этих чудовищных жертв – безвестность и жалкое существование на казённой сцене, на которой его терпели в числе многих других».Приезд в Псков для семьи Рокотовых оказался очень важным событием.Маргарита Ямщикова вспоминала об отце: «В 1886 году судьба ему немного улыбнулась: он получил место в любительском кружке Пскова. Он не только ставил спектакли, но и играл видные роли…» В кружке собрался псковский бомонд той поры («Это был особенный любительский кружок… молодой юрист Плюшкин играл на сцене кружка»). Сама же юная Маргарита в псковском любительском театре была суфлёром.«Но что особенно придавало ценность псковскому театру, - говорится в воспоминаниях Ямщиковой, – это частые гастроли известных столичных артистов… Мы жили в Пскове один сезон, и я не знаю всех, кто там перебывал, но помню хорошо приезды Стрепетовой и Кузьминой…»А в 1887 году, благодаря завязавшимся знакомствам, Рокотовы переезжают в столицу. Театр был хоть и императорский - Александринский, но роли Рокотову предлагались второстепенные. В некрологе о Владимире Рокотове написали: «Безвестным, незаметным, среди лишений и бедности доживал он последние дни своей жизни».К тому времени Маргарита Рокотова уже успела выйти замуж за студента Андрея Ямщикова и развестись. У неё родилась дочь Людмила (она пойдёт по стопам деда и матери – станет актрисой и прозаиком).Маргарита Ямщикова. Графика Николая Калиты.«В лице скончавшегося 14-го апреля артиста Императорского Александринского театра Владимира Дмитриевича Рокотова сошёл в могилу типичный русский неудачник, - жестоко говорится в посмертной статье в газете «Приазовский край», подписанной фамилией «Гранитов». - На казённой сцене целая масса артистов, различать которых по фамилиям никому не приходит в голову. Их всех обыкновенно величают одним словом – «народ», или двумя – «свита Фортинбраса». Рокотов состоял в «свите Фортенбраса», а поэтому и не был известен публике, как артист Императорской сцены…»У Маргариты Ямщиковой есть воспоминания под названием «Гдовщина» - около 800 машинописных страниц, где она подробно рассказывает, что же её связывает с Псковской губернией. Это не только воспоминания детства. Она в разные годы подолгу жила и работала здесь. Обычно, в Гдовском уезде в деревне Лосицы на территории бывшей дворянской усадьбы Лог (теперь те земли входят в состав Плюсского района Псковской области).В «Гдовщине» она писала: «В Лосицах я неожиданно попала в мир, который, несмотря на близость столицы, не успел ещё заменить первобытный уклад жизни на новый, заимствованный у запада. Этот мир ещё питался заветами древней Псковщины, хотя во многих крестьянских семьях «кормильцы» уходили в Питер на отхожие промыслы».Всё это происходило ещё до революции. Псковская губерния была одной из самых бедных в России. «Здесь всё ещё носили тогда самодельную обувь из своей кожи – «дуплянки» и «порыни», с чёрными ремнями вокруг ноги. Эстонцы завивали ремни поверх белых онуч (портянок) под самое колено крест на крест. А русские – параллельно и только ступни. Многие русские старики всё ещё ходили в лаптях и «берещинниках» - берестяной, более глубокой, чем лапти, обуви, очень тёплой даже зимой...»«И пошёл на Псков, как сытый и усталый хищник»Это было лет шесть назад. Мы приехали в деревню Лосицы Лядской волости Плюсского района Псковской области вместе со студентами-филологами псковского университета. Даже если вы не поклонник Маргариты Ямщиковой, музей-усадьбу Лог стоит посетить. В Псковской области больше нет ничего подобного. Старинная усадьба, основная часть которой построена в начале ХIХ века, в значительной степени сохранила свои первоначальные черты. Это означает, что деревянное здание пережило все революции и войны. Даже стёкла во многих окнах вставлены в ХIХ веке.Пожалуй, только шифер на крыше портил картину. Всё остальное выглядело внушительно. В усадьбе нет того, что бросается в глаза, например, в Михайловском, где всё вылизано и сплошной новодел. В усадьбе Лог всё настоящее. Книги, рукописи, мебельный гарнитур из карельской березы, бюро красного дерева и другая мебель, ковры, посуда, картины, старинный рояль… Рояль, когда-то привезённый из Екатерининского дворца, стоит на хрустальных подставках – для лучшего звучания.Парк вокруг усадьбы выглядит немного диковато. Но это не признак заброшенности. Огромные валуны, поросшие мхом. Заросли папоротника. Гигантские сосны. Ручьи и колодцы… Они предназначены не для туристов, а существуют сами по себе. Но по этой причине должны быть интересны и туристам тоже.Идёшь по лесу, и кажется, что попал куда-то в доисторическое время. Тем более что откуда-то издали доносился какой-то гул. «Мамонт, что ли, воет?»Позднее я спросил у хранительницы музея Татьяны Степановой: что это может быть? Она не знала, но вспомнила историю про медведицу. Медведь поблизости иногда появляется. По легенде, в 70-е годы ХХ века медведица несколько лет выслеживала охотника, убившего её медвежонка. Выследила и убила.Особое впечатление производил мост через реку Плюссу. Это самодельное сооружение напоминало одновременно и растение, и животное. Оно вытянулось и изгибалось. Сооружение шаткое, но, в целом, надёжное. Главное, что по нему можно ходить.Маргарита, чьим псевдонимом в будущем назовут псковскую улицу, впервые приехала в Псков, когда ей было 13 лет. В автобиографических книгах она постоянно писала: «Отец – пскович, значит, и я – псковичка, недаром же меня так тянет к этим старым мшистым стенам, к гулким колоколам звонниц, к великому собору с железными скобами, к древним водам реки Великой…», «моя настоящая родина, родина души – на севере, в старой Псковщине...».В исторических романах Ал. Алтаева, если действие их происходит в России, Псков тоже появляется часто:«И пошёл на Псков, как сытый и усталый хищник», - это Ал. Алтаев пишет об Иване Грозном в романе «Гроза на Москве». - «Псков встретил его колокольным звоном. Молились псковичи день и ночь, ожидая смерти и прощаясь друг с другом. И царь устало сказал:- Притупите мечи о камень! Да прекратятся убийства.Псковичи наставили перед домами столы с яствами. И от их ли покорности, или от смелого слова юродивого Николы Салоса, но царь не тронул псковичей. Он ничего не сделал и блаженному, который предложил ему в дар кусок сырого мяса.- Теперь пост, - сказал царь…»А вот другой её исторический роман – «Взбаламученная Русь», действие происходит в XVII веке: «…И пока новгородцы давали ему отчёт о своих торговых делах, он думал, что непременно выполнит свой старый псковский план о выдаче казённых ссуд "маломочным" торговым людям, чтобы помочь им вскладчину вести торговлю наравне с крупными купцами - "тугими мошнами" /Прототип будущих кооперативных товариществ./. Этим думал Ордин-Нащокин поддержать высокие цены за границей на русские товары…»В разных изданиях цитируют Валентина Курбатова, его слова: «Россия – воистину богатейшая страна. Только мы можем позволить себе роскошь записывать Пушкина и Чехова в первостепенные, а таланты, не менее значимые, но не такие громкие, как та же Маргарита Ямщикова, помещать в самый конец списка».Ал. Алтаев, конечно, не Пушкин и не Чехов. Значение творчества А.Алтаева не так велико. Но это не тот случай, когда автора, родившегося в позапрошлом веке, достаточно знать только по фамилии или псевдониму.«Каждого из нас Лог очаровывал по-своему, - вспоминала Маргарита Ямщикова. - Всё нам казалось необыкновенным, очаровательным. Приводила в восторг мысль, что можем жить спокойно, все вместе, в чистоте, у себя в скромном и таком уютном домике на берегу Плюссы, в чудесной, ласкающей глаз местности. Кругом как будто только одна природа – не видно никакого жилья. Даже знакомый большой дом, и тот загорожен стеной сирени. Под окнами куст шиповника. Против приветно раскинула свои тенистые ветви огромная ель, посаженная ещё маленькой Олей, когда её привезли сюда впервые. А у самой террасы ствол берёзы, однолетки ели, развесистой, широкой, точно обнимающей наш домик. Выглянешь из окна светлого веселого коридора – зелёный скат, переходящий в луг. А за Плюссой – даль на много вёрст с серебряной извилистой лентой красавицы реки. А воздух свежий, ароматный, пьянящий, которым не дышишь, а который пьешь. И тишина… зелёная тишина…».«В справедливости действий ЧК я неоднократно убеждалась…» После революции Маргарита Ямщикова некоторое время работала в газете «Беднота» под псевдонимом «Чужой». Но больше, конечно, известен другой её псевдоним – Ал. Алтаев. Представляете адрес: г. Псков, улица Чужого…Из детства я помню только одну её книгу – «Под знаменем Башмака», про восстание под предводительством Томаса Мюнцера. Но наибольший успех принесли Ямщиковой биографии великих писателей, учёных, композиторов и общественных деятелей.Ямщикова писала для детей. Но, учитывая малограмотность многих первых её читателей, детский, как бы обманчиво упрощённый подход к литературе оказался близок многим взрослым. Особенно это касается 20-30 годов.Маргарита Ямщикова.Названия многих книг звучат, словно взяты с революционных плакатов: «В великую бурю», «На баррикадах», «Великий мятеж», «Декабрята», «Бунтари», «Когда разрушаются дворцы», «Взбаламученная Русь», «Косой и молотом»…Многие советские люди впервые что-то узнали о Микеланджело, Бетховене, Гутенберге, Линнее, Шиллере, Гарибальди, Марате, Леонардо да Винчи, Рафаэле, Джордано Бруно, Галилее, Колумбе и многих других из книг Ал.Алтаева. Никакой другой информации для них не существовало. В интерпретации Маргариты Ямщиковой, все великие люди были если не революционеры, то сочувствующие.Она сама тоже была если не революционерка, то сочувствующая. В партию не вступила, но много лет прожила в совершенно особом месте – московской гостинице «Метрополь» (она же «Второй Дом Советов»). Там после революции собралась коммуна из видных революционеров: Чичерин, Бухарин, Антонов-Овсеенко, Троцкий… Позднее почти все эти революционеры были репрессированы. Однако репрессии обошли Маргариту Ямщикову стороной.Когда хранительница усадьбы Лог Татьяна Степанова стала рассказывать об этом, я спросил: «Как вы думаете, почему её не тронули?» - «А вы как думаете?» - «Не в этих стенах будет сказано, но, может быть, это связано с тем, что она работала на ЧК?»Действительно, у Маргариты Ямщикокой был близкий знакомый –Глеб Бокий, один из самых зловещих чекистов СССР (он же Кузьма, он же Дядя, он же Максим Иванович). Заместитель председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого. После убийства Урицкого - с августа по ноябрь 1918 года был председателем ЧК Союза коммун Северной области и Петроградской ЧК. Иногда его называют создателем лаборатории по разработке ядов и препаратов для влияния на сознание арестованных или устранения неугодных. Основатель и куратор Соловецкого лагеря. Гипнотизёр, маньяк, оккультист… Его в 1937 году расстреляли. О БокииТатьяна Степанова во время экскурсии тоже упоминает. Но в то, что Маргарита Ямщикова была ценным сотрудником ЧК – не верит. А я не настаиваю. В конце концов, её могла спасти не близость к советской власти, а близость к власти слова. По статистике, её книги были одними из самых популярных в СССР. Особенно, в первые десятилетия существования советского государства. Ни одно из этих слов советской власти не вредило. Маргарита Ямщикова знала Глеба Бокия с дореволюционных времён.У Ал. Алтаева есть очерк под названием «История Глеба Бокия». Ал. Алтаев пишет о будущем руководителе петроградского ЧК, который, как и её муж, учился в Горном институте: «Он показался мне совсем ещё мальчиком, когда впервые пришёл ко мне на квартиру после обструкции, учинённой студентами с целью сорвать экзамены в Горном институте. Я сначала и обращалась с ним покровительственно-жалостливо, как с заморышем, о питании которого некому позаботиться, - он был таким худеньким, молчаливым, скромным. Моё обращение с ним вызвало смех многих товарищей; они меня стали дразнить: - Нашла кого пригреть, - скунса самого ядовитого!» («Скунс» - это было прозвище Бокия, из-за того, что на экзамене он разлил вонючую жидкость – меркаптан).Когда Глеба Бокия в 1956 году реабилитировали, Маргарита Ямщикова написала о нём подробный очерк, где, в частности, говорилось: «В справедливости действий ЧЕКА я неоднократно убеждалась, когда обращалась туда с просьбами».Однажды Маргарита Ямщикова спросила своего старого знакомого о расстрелах заключённых на Лубянке. Бывает ли он на них, или только подписывает приговоры? Бокий ответил: «Я присутствую при расстрелах для того, чтобы работающие рука об руку со мною не смогли бы говорить обо мне, что я, подписывающий приговоры, уклоняюсь от присутствия при их исполнении, поручая дело другим, и затыкаю ватой уши, чтобы не расстраивать нервы».Из этого очерка читатель узнал, что, оказывается, «Глеб Бокий очень любил детей и животных. Он был нежным отцом». «По моим наблюдениям, жесток он не был, - вспоминал Ал. Алтаев, - и если взял на себя тяжёлую обязанность защиты Революции, то только потому, что чувствовал себя способным выполнить эту трудную и важную работу».«Характер страстный, экспансивный, захватывающий писательницу всю без остатка…»Сочувствие к революции у Маргариты Ямщиковой возникло ещё в начале ХХ века. «Сама я родилась, когда только что отзвучал свист плетей на конюшнях старого крепостничества, - рассказывала она, - когда живы были те, у кого ещё не зажили рубцы от этих плетей, когда вместо «социалист» говорили «красный», слово «либерал» было пределом свободомыслия, а спеть «Марсельезу» или «Утёс» считалось большой политической дерзостью».Сильное впечатление на неё произвели кровавые события 9 января 1905 года (она жила в Петербурге; в некоторых биографических очерках говорится, что во время революции 1905 года «Ямщикова находилась на баррикадах четвёртой линии Васильевского острова», а «потом она много месяцев прятала у себя приговорённого к смертной казни матроса Фесенко, участника восстания на Черноморском флоте»).Биография у Ямщиковой была действительно примечательная. Личное знакомство с невероятным количеством людей разных эпох. С одной стороны, «работа бок обок с Лениным, Крупской, Подвойским...», с другой – поэт и прозаик Яков Полонский… Так и до пушкинской эпохи недалеко. Открываем мемуарную книгу Ал. Алтаева «Памятные встречи» и читаем: «...Анна Петровна Керн, во втором браке Виноградская. Она живёт у моих родителей давно, на их иждивении, живёт со всей семьей, в ожидании каких-то будущих благ. Она никак не может забыть, что когда-то была обаятельна и вдохновляла самого Пушкина, и любит напоминать об этом каждому к месту и не к месту...» Керн жила в киевском доме Владимира Рокотова на Левашовской (Шелковичной) улице. Анна Петровна Маркова-Виноградская (Керн) умерла 1879 году (Маргарите Ямщиковой тогда было семь лет).Арт. Феличе о своей матери написала: «Характер этот был страстный, экспансивный, захватывающий писательницу всю без остатка, почти не оставляющий ей времени на семью, на быт, на широкое общение с людьми».Нет, Маргарита Ямщикова, разумеется, находила время для общения. Но всё-таки погружение в разные эпохи ей, судя по всему, нравилось больше. При этом она до последних лет своей долгой жизни следила за новостями. Характерный пример – история с американским пианистом Ван Клиберном. Она любила музыку, писала о музыкантах и композиторах и очень интересовалась проходившим в Москве первым Международным конкурсом им. Чайковского (1958 г.), победителем которого Ван Клиберн стал. Затем отослала ему заграницу свою книгу о Чайковском. Но бандероль вернулась.Уже после смерти Маргариты Ямщиковой и по её просьбе бандероль всё-таки удалось вручить Ван Клиберну лично в руки прямо в США. Сделала это бывшая владелица усадьбы Лог Ольга Гориневская. Маргарита Ямщикова называла Гориневскую своей второй дочерью. В конце жизни Гориневская эмигрировала к своим дочерям в США и сумела встретиться с Ван Клиберном («Клиберн бережно взял бандероль, долго рассматривал её, потом порывисто распечатал, прочитал надпись и, прижав книгу к груди, сказал: «Боже мой, какую историю вы мне рассказали. Мне бесконечно дорог этот подарок. Спасибо вам! Я клянусь, что эта книга будет со мной всегда, до моих последних дней…») Эту историю пересказала Арт. Феличе. Она особо отметила, что после одного из концертов передали книгу Ал. Алтаева «наша логовская Ольга с младшей дочерью Ксенией». Ответным подарком была пластинка записей Шопена в исполнении Ван Клиберна.Семья Рокотовых жила в Пскове на будущей улице Некрасова. Но улица её имени будет проходить не так далеко от улицы Белинского. Арт. Феличе, узнав, что в Пскове появилась улица, названная в честь её матери, написала: «Милые псковичи… двухэтажный дом на каменном фундаменте на Некрасовской улице №12, наискосок от знаменитых Поганкиных палат, когда-нибудь снесут и заменят современным зданием. Умная догадливая Генриетта Владимировна Бундзен, будучи очень видным работником псковского горкома, очевидно, придумала более надёжную память для «землячки-писательницы» - назвать её именем новую улицу». Та же Генриетта Бундзен организовала в усадьбе Лог музей, посвящённый Ал. Алтаеву.Тот двухэтажный дом на улице Некрасова сохранился. Он стоит напротив Псковского технического лицея. Дом заброшен. Окна разбиты. Никакой таблички, что в нём жил будущий писатель Ал. Алтаев на нём нет. Из него хотят сделать «Дворец шахмат», но пока что это всего лишь заброшенное здание рядом с Псковской городской думой. Каждое лето Маргарита Ямщикова приезжала в Лосицы, где сейчас находится музей, посвящённый ей.Этот музей живее многих других существующих литературных музеев. В нём к историческим экспонатам можно прикоснуться, подержать в руках. Как правило, ничего страшного не случается (правда, однажды свинтили узорчатый краник с умывальника). Можно даже сесть за уникальный рояль с хрустальными подставками и сыграть на нём. Но для этого надо прежде научиться играть на рояле.Чтобы оперативно получать основные новости Пскова и региона, подписывайтесь на наши группы в «Телеграме», «ВКонтакте», «Яндекс.Дзен», «Твиттере», «Фейсбуке» и «Одноклассниках».