Религиозные праздники 24 сентября

Преподобный Силуан Афонский Когда Семену Антонову, сыну тамбовского крестьянина, родившемуся через пять лет после отмены крепостного права, было четыре года, отец пустил переночевать книгоношу. Тот оказался человеком интеллигентным и прогрессивным, и, не теряя времени, начал осуществлять свою просветительскую миссию, объясняя темным хозяевам, что Христос – не Бог, и вообще никакого Бога нет. С того дня слова взрослого книжника: "Где он, Бог-то?" не давали мальчику покоя, заставляя повторять: "Когда вырасту большой, пойду искать Бога". Но идти далеко не пришлось. Рядом в селе Селезнево жил затворник Иоанн, которого и при жизни считали святым, а когда он умер, стали ходить к нему на могилу — поклониться-помолиться. Но если есть святой человек, — и не какой-то древний, из книжки, а тут, по соседству, — значит, Бог с нами и незачем искать Его по всей земле, решил Семен в 19 лет и тут же с юношеским максимализмом решил идти в монастырь. Отговорил его отец, человек очень набожный, но мудрый. Сын был обычным крестьянским парнем — сильным, красивым, работящим, заглядывался на девок, дрался на кулачках. И отец рассудил: отслужи сперва положенные шесть лет военной службы, а потом, если не передумаешь… Служил Семен в Санкт-Петербурге, в саперном батальоне, но столичные искушения уже не могли сбить его с мысли о монастыре. Демобилизовавшись, он поехал к отцу Иоанну Кронштадтскому, и тот благословил его отправляться на Афон. Погостив неделю дома, он быстро собрался и осенью 1892 года поступил послушником в русский Пантелеимонов монастырь на Святой горе, а через четыре года принял монашеский постриг с именем Силуан. Послушания у него были самые прозаические: сначала был трудником на мельнице, потом экономом, потом заведовал мастерскими, продовольственным складом, а на склоне лет — торговой лавкой. В начале XX века русская обитель на Афоне, переживая пик популярности, вообще чрезмерно увлеклась хозяйством. Будущий известный миссионер архимандрит Спиридон (Кисляков) писал об этом с горечью: "Другой скандал: подворья, расположенные в больших городах, где монахи просто погибают. Третий скандал, самый серьезный: деньги, деньги, всегда деньги! Сколько раз я пытался сердечно побеседовать с несколькими братьями, но всегда мне приходилось им уступать, потому что они выходили из себя. Там я не встречал великих святых! Если я сближался с несколькими подвижниками, то быстро в них разочаровывался, так как со всеми их духовными подвигами им не хватало моральной стороны души, и это замечалось особенно в их отношениях с ближними". Удивительно, но отца Силуана, который как эконом был в самой гуще этих искушений, они обходили стороной. В том, что вместо отшельничества вынужден всю жизнь быть на людях он увидел особую аскезу, Божий дар – его целью стало научиться молиться постоянно, в любых условиях, занимаясь любыми делами. И полюбить всех. Как-то уже в старости, когда один аскет-отшельник начал убеждать его, что "Бог накажет всех безбожников, и будут они гореть в аду", Силуан спросил его: "Ну, скажи мне, пожалуйста, если посадят тебя в рай, и ты будешь оттуда видеть, как кто-то горит в адском огне, будешь ли ты покоен?" "А что поделаешь, сами виноваты", — сказал монах. И старец со скорбным лицом ответил: "Любовь не может этого понести… Нужно молиться за всех". Был он человеком простым, малообразованным: всего обучения — два класса церковно-приходской школы. Правда, читать любил и многотысячным книжным собранием монастырской библиотеки пользовался регулярно. Наставника в своих духовных упражнениях, как того требовали аскетические руководства древних подвижников, он так и не нашел, но сам, на собственном опыте прошел эту школу, хотя все великие христианский аскеты-мистики предупреждают, что в одиночку это — невозможно. Но, видно, старец Силуан прожил жизнь в какой-то иной реальности, и ему, в его простоте, было дано то, что немыслимо для других. Десятки лет он ночами со слезами молился за "всего Адама" — все исходящее болью человечество, едва вышедшее из одной мировой бойни и уже готовившееся к новой. Великое сострадание к мучающим себя людям, которые "ищут своей свободы", заставляло его взывать: "О, народы всей земли, на коленях припадаю пред вами и умоляю со слезами: придите ко Христу…". "Молиться за людей — это кровь проливать", — говорил он. И жил страданиями всего мира, забывая самого себя. Эти молитвенные излияния старца, закрепленные письменно, стали известны только после его кончины. При жизни как опытный аскет он старался ничем не выявляться, хотя особую благодать, от него исходящую, чувствовали все, от простых рабочих до иерархов. Афонское монашество в своем трезвом недоверии к человеку держится правила: "Никого прежде конца не ублажай". Только после кончины старца в 1938 году о нем заговорили: "Теперь видим, что старец Силуан достиг меры святых отцов". А после выхода книги схиархимандрита Софрония (Сахорова) "Старец Силуан. Жизнь и поучения" в Константинопольском Патриархате был поставлен вопрос о канонизации, которая состоялась в 1987 году. Имя преподобного Силуана Афонского было внесено в месяцеслов Русской православной церкви в 1992 году по благословению патриарха Алексия II. Суккот Еврейский праздник кущей, Суккот, начинается на 15-й день нового года (15-е тишрея) и продолжается 7 дней. На это время, по традиции, следует покинуть свой дом и перебраться в шатер (кущу) — в память о блуждании евреев по Синайской пустыне и о Скинии — походном храме, где хранился Ковчег Завета и совершались жертвоприношения до постройки Иерусалимского Храма. Праздник Суккот отмечается в пору изобилия и подведения итогов материальным достижениям. Но есть опасность, что это приведет человека к мысли, будто "сила моя, руки моей крепость доставила мне все это добро". И чтобы подчеркнуть, что материальные блага преходящи и достижение их не может быть самоцелью, Тора говорит человеку, с удовлетворением разглядывающему все, что он нажил: именно сейчас уйди из дома твоего — из твоей теплой, надежной крепости, снабженной всеми удобствами, — и смени его на шаткое временное жилище, открытое всем ветрам и беззащитное перед превратностями погоды. Знай, что вся наша жизнь в этом мире — это жизнь в шалаше, покрытом листьями, которые сегодня зелены, а завтра увянут. Единственное твое ценное приобретение — это исполнение заповедей Всевышнего и твое духовное обогащение. Первый день праздника — йом тов, день, когда всякая работа запрещается. Потом наступают "будни праздника", в которые разрешается делать необходимое. А на восьмой день празднуют Шмини Ацерет — "праздничное собрание". В этот день произносятся поминальные молитвы и молитвы о дожде. В первые два праздника Суккот, а также в Шмини Ацерет (восьмой день) зажигают праздничные свечи — по обычаю, в шалаше. Но если он плохо защищен от ветра, то свечи зажигают дома, произнося благословение о свечах праздника и благодарственное благословение. Семь гостей посещают в течение праздника кущу каждого еврея, соблюдающего заповеди Торы: души Авраама, Ицхака, Яакова, Йосефа, Моше, Аарона и Давида, и каждый из них по очереди возглавляет их всех, и каждый познал вкус скитаний. А чтобы удостоиться посещения этих семи гостей и чтобы праздничное веселье было настоящим весельем, каждый зовет к себе гостей из плоти и крови. В Суккот выполняют особый ритуал — "вознесение лулава". Лулавом называется лист пальмы, входящий в набор из четырех растений, которые принято поднимать и благословлять. Каждое из них символизирует определенный тип людей: этрог (вид цитрусовых), обладающий и вкусом, и запахом, — это евреи, знающие Тору и совершающие добрые дела; лист финиковой пальмы, дающей плод сладкий, но без запаха, — это евреи, обладающие знанием Торы, но не совершающие добрых дел; мирт — растение несъедобное, но приятно пахнущее — это евреи, от которых, как аромат, исходят добрые дела; ива, у которой нет ни вкуса, ни запаха, — это евреи, которые не знают Тору и не делают добра. И все-таки Бог всех соединил в один букет, арбаа миним — один народ, чтобы помогали друг другу, просвещали друг друга и отвечали друг за друга. В Израиле в Суккот всегда царит особая радостная атмосфера. По всей стране можно видеть шалаши — во дворах, в палисадниках, на балконах и верандах, на автомобильных стоянках. Ни одна военная база не обходится без праздничной кущи. Сегодня уже мало кто действительно живет в них все семь дней — обычно семья там только обедает, лишь некоторые остаются на ночь. Особенно радуются Суккоту дети: после первого праздничного дня школьники и студенты не учатся, а на предприятиях и в учреждениях принято либо брать отпуск, либо работать полдня. На праздничное угощение приглашают не только родных и близких, но даже малознакомых людей, и это особенно важно для тех, кто нуждается в дружеской и моральной поддержке. В этот праздник евреи обращаются к Всевышнему с благодарностью и восхвалениями за то, что Он благословил свой народ изобилием.