о годовщине со дня рождения Егора Летова

«Текст Летова — плотно упакованный набор статичных образов, которые яростный, монотонно-поступательный аккомпанемент заставляет двигаться, превращая в кино. Кино настолько интенсивное, настолько узнаваемое и непереносимое в этой своей узнаваемости, что единственной реакцией на них становится желание разорвать этот круг и выпрыгнуть прочь, «за пределы измерений». Эдуард Лимонов однажды писал, что он один из немногих в России, кто одинаково свой и в маргинальном мире наручников, уголовных статей, КПЗ и ИК — и в невесомых мирах эксклюзивных вечеринок в нью-йоркских лофтах. А потому без труда может уловить, например, сходство дизайнерских решений санузлов российских тюрем и объектов Филиппа Старка. Егор Летов, которому сегодня исполнилось бы 54 года, был одно время соратником Лимонова по партии, они близко общались. Не знаю, разговаривали ли они о Филиппе Старке и знал ли Летов вообще, кто это. Чутье подсказывает мне, что скорее нет. Летов, в отличие от Лимонова, был человеком не светским, фокус его внимания был неширок, но сконцентрирован настолько, что мог обжечь. Все свои опыты, и мистические, и политические, он переплавлял в песни — это было главное, о чём он заботился. Но вот сами песни, которые получались в результате его сконцентрированных исканий, звучат и резонируют действительно везде, где говорят и думают по-русски. Это, если хотите, тест на русскость: попросите человека продолжить строчку «Границы ключ переломлен пополам...». Если продолжит — значит свой, даже если никогда не носил в кармане российского паспорта. И я нисколько не преувеличиваю. Кто слышал, например, песню Регины Спектор Laughing With, тот знает — всё, что поётся в её шести куплетах, Егор уместил в две строчки: «Светило солнышко и ночью и днём, не бывает атеистов в окопах под огнём». Смотрим «Википедию»: Регина Спектор, американская певица и пианистка, живёт в Нью-Йорке, родилась в Москве. Ген не раздавишь пальцем, культурный код не вытравит никакой Манхэттен. Весь основной корпус песен «Гражданской обороны» был записан так, что исключал даже намёк на радиоэфиры: даже тогда, когда это стало можно. Многие потом искали источники вдохновения грязного, жужжащего звука «ГрОб» в британском lofi и американском nowave: в музыке Sonic Youth и Swans, в нарочито «криво» записанном The Idiot Игги Попа под руководством Боуи. Скорее всего, влияние и правда было, Летов был меломаном и называл Майкла Джиру из Swans среди любимых музыкантов. Но правда и то, что фирменный саунд «Обороны», яростный среднечастотный вал, раскатывающий неподготовленного слушателя как каток, в итоге стал лучшим выражением окружающей нашей, а вовсе не американской или британской реальности. В этом рёве и скрежете — бетонная крошка с ржавой арматурой, суровая машинность, военный минимализм, подчинённый суровой необходимости. Это те самые «рассветная быль, бетонная пыль», «квадратные дыры тюремных коридоров, железные вены военных кордонов» и прочее, моментально узнаваемое любым жителем советского-постсоветского пространства. Это било наотмашь, попадало в самый нерв — этот, по сути, шумовой авангард пели в подворотнях! Попробуйте теперь представить себе подростков, поющих под расстроенную гитару Swans — и вы поймёте, насколько точнее Летов на самом деле попал в наше коллективное бессознательное. Если разобраться, эти песни устроены просто. Текст Летова — плотно упакованный набор статичных образов, которые яростный, монотонно-поступательный аккомпанемент заставляет двигаться, превращая в кино. Кино настолько интенсивное, настолько узнаваемое и непереносимое в этой своей узнаваемости, что единственной реакцией на них становится желание разорвать этот круг и выпрыгнуть прочь, «за пределы измерений». И в этом, кстати, разница между «Обороной» ранней и зрелой. Ранняя просто фиксировала экзистенциальный ужас подобно бесстрастной камере, иногда разве что в ужасе повторяя: «Ах как здесь я, как здесь я». Зрелая научилась использовать этот «бетонный вал» как взлётную полосу, поднимаясь над ней в небо, как поднималась Родина в песне из альбома «Солнцеворот» и Непокорённая Страна в песне «Собаки». Из всех разнокалиберных и разномастных отечественных рок-н-ролльных героев Летов был и остался эталоном честности художника. И дело не в оглядках на конъюнктуру, не в радиоэфирах, не в политических позициях и даже не в отшельнической бытовой неустроенности главной звезды русского панка (поищите на YouTube видео его квартиры!). В одном из программных текстов он написал, что понимает цену того, чтоб «заглянуть за край», и готов эту цену платить. Он заплатил её, и заплатил сам. Именно поэтому рано ушедший из жизни Летов навсегда останется в нашей галерее славы не маской (Юрий Шевчук — «положительный, в меру пьющий мужик», Борис Гребенщиков — «интеллектуальный искатель духовного просветления»), но лицом живым и трагическим. Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.