Валерий Ганненко: "Пламенные революционеры" под крышей ЦК КПСС

Обозреватель Sobesednik.ru — об истории серии книг, в которой вышли едва ли не все писатели-диссиденты советской поры. Лет двадцать назад мои родители под генеральную уборку решили разобрать книги, что были беспорядочно навалены на нижних полках книжного шкафа. Разобрать, а заодно и выкинуть всякий «хлам». Вместе с книжицей анекдотов Никулина, путеводителями по городам Союза и книжками по народной медицине в мусорный мешок отправились и какие-то разноцветные крошечные томики, которые, конечно, сразу же привлекли мой взгляд. Я тайком вытащил из мешка пару книжек серии «Пламенные революционеры», а потом и забыл про них. Вспомнил случайно, классе в восьмом, вытащил, да так зачитался одной из них — «Три войны Бенито Хуареса», — что стал одеваться во все черное и решил обязательно стать адвокатом. Но, конечно, скоро снова забыл — до тех пор, пока в развалинах Дома культуры на острове Залита я не нашел еще одну книжечку их этой серии — среди битого кирпича, битых же пивных бутылок и окурков лежала книга «Чернозем и звезды». Тоска. Но я затеял этот разговор про «Пламенных революционеров» не для того, чтобы предаться сентиментальщине. Дело в том, что в этой серии, которой восторгаются лишь впечатлительные дети и к которой взрослые относятся как к макулатуре, есть не только пыльный шарм, но и одна занимательнейшая загадка: эти агитки, издававшиеся тиражами по триста тысяч экземпляров, часто писали такие же, простите, пламенные господа, но совсем иного пошиба. Книги серии «Пламенные революционеры» выходили с 1968 по 1990 годы, всего было выпущено более ста произведений. Кого только не относили редакторы к пламенным революционерам: и Спартака, и господина Белинского, и товарища Дзержинского, и удалого бандита Котовского, и Николая Огарева, и Томмазо Кампанеллу — не хватало в этой серии, пожалуй, только Иисуса Христа. Тираж одного издания был 200 тысяч экземпляров, но многие книжки издавались по два-три раза: например, про Герцена (трижды), Муравьева-Апостола (трижды), Клару Цеткин (тоже трижды). Так что объем тиража одной книги часто переваливал за полмиллиона. Что интересно — «подозрительные» авторы или авторы, совершавшие «подозрительные» поступки, буквально открывают эту серию. Так в 1968 году вышла книга «За нашу и вашу свободу!» соцреалиста Льва Славина — а Славин, хоть и участвовал в создании той самой книги «Канал имени Сталина», в 1966 году нашел смелость подписать петицию в защиту Даниэля и Синявского. Или вот Эмиль Миндлин, осужденный в 1955 году за антисоветские высказывания, написал для «Пламенных революционеров» книжку «Не дом, но мир». И все это соседствует с книжкой пристойного Тудэва Лодонгийна, монгольского общественного деятеля. В следующем году вышла всего одна книга, но соавтором в ней была Лидия Либединская — теща диссидента Игоря Губермана. Под ее именем позже выйдет еще одна книга, написанная, правда, ее зятем. Затем, в 1970 году, была книга Анатолия Гладилина «Евангелие от Робеспьера» — а ведь он успел уже подписать в том числе и все то же письмо в защиту Даниэля и Синявского. Через несколько лет окажется, что воспитанию молодежи в коммунистическом духе мешают лишь две вещи: происки американского империализма и писатель Гладилин, и в 1976 году Гладилин эмигрирует, чтобы не мешать воспитанию молодежи. Правда, в 1974-м он успеет написать для «Пламенных революционеров» еще одну книжку — «Сны Шлиссельбургской крепости», ну разве не чудеса? Книги «Пламенных революционеров» за 1971 год — это вообще что-то невероятное: подряд вышли Лев Рубинштейн, Булат Окуджава и Василий Аксенов. Окуджава написал про декабриста Павла Пестеля, и далось ему это нелегко: он никак не хотел редактировать книгу так, чтобы она «прошла», жутко раздражался, когда редактор предлагал правки, а уж тем более — когда вносил их. Сложно было не только с написанием книги, но и с печатью. В какой-то момент заведующего редакцией вызвали наверх и запоздало стали спрашивать про Окуджаву — насколько он вообще подходит как автор. Аксенов же написал о Леониде Красине, и, как говорят, выбрал его просто потому, что у того был хотя бы хороший вкус в одежде. С Аксеновым, конечно, тоже были проблемы, и снова всполошился главный редактор: «Сегодня звонок Тропкина: "В. Г., вот тут заявление Аксенова о пролонгации договора. Он же из этих... которые подписали письмо". "Николай Васильевич, я, когда был в ЦК, специально говорил об этом с Водолагиным и Севруком, они сказали, что есть договоренность с директором издательства о том, что будем судить по рукописям — если они будут написаны с партийных позиций, то издадим, а если нет — то отклоним". "Нет, это не совсем верно. Тогда была одна ситуация, теперь другая. Тогда не было повода отвергнуть их сотрудничество, решили дожидаться рукописей. А теперь есть возможность такая". "Н. В., я считаю, по совокупности обстоятельств, этого делать не следует. Во-первых, есть уверенность, что Аксенов напишет хорошую книгу. Во-вторых, если мы расторгнем договор, то это произведет очень неблагоприятное впечатление на писателей, трудно будет кого-нибудь привлечь к нам". На что главный редактор ответил о необходимости соблюдения линии партии: "у нас за отклонение от линии партии наказывают более жестоко, чем за то, что вы не справитесь с работой. Мы, издатели, обыкновенно горим на мелочах... Вот решим, не посоветовавшись, продлить Аксенову договор — и сразу скажут: ага, раз продлил Политиздат договор, значит, полная реабилитация! А как мы можем сами давать такую реабилитацию?"» (из дневника Владимира Новохатко;здесь и ниже по его статье «Белые вороны Политиздата» в №5-2013 журнала «Знамя») Но договор продлили и даже дали возможность написать еще одну книжку, за которую Аксенов успел получить аванс. Но написать не успел — и последнее воспоминание автора мемуаров об Аксенове рисует писателя, слюнявящего банкноты и возвращающего аванс. Скоро Аксенов уехал. В 1972-му к этой компании присоединился Владимир Войнович, в 1973 году — Владимир Корнилов, тогда уже известный подписант диссидентских писем, а с 1975 года — член советского сектора Amnesty International. В 1977-м его исключат из Союза писателей, а в 1979-м все его книги изымут из продажи и библиотек. В 1975 году в этой же компании оказался Натан Эйдельман, в 1952 году имевший отношение к «группе Краснопевцева», исключенный за это из ВЛКСМ и в результате вынужденный прекратить преподавательскую дейтельность. (Кстати, именно книгу Эйдельмана читает герой Станислав Говорухина в «Ассе»). В 1975 году напечаталась Раиса Орлова, жена диссидента Льва Копелева, и, как вспоминает Владимир Новохатко, завред серии, после этой публикации и начались гонения на семью Орловой и Копелева: «Раиса Орлова, автор романа об американце Джоне Брауне, пригласила нас с женой к себе домой. В застолье участвовали муж Орловой Лев Копелев, Виктор Некрасов и Владимир Корнилов. Запомнилось же именно это "обмывание" потому, что присланные известно кем молодчики выбили оконные стекла (квартира была на первом этаже). С этого началось все возраставшее давление на супружескую чету, вынудившее её в конце концов эмигрировать в ФРГ». В том же 1975 году выходит книга о народовольце Николае Морозове, автором значится Марк Поповский — но, что удивительно, написал ее уже упоминавшийся Игорь Губерман. Спустя почти тридцать лет он вспоминал, что Поповский, предложивший главреду упомянуть Губермана хотя бы в соавторах, получил достаточно резкий отказ: «Марк не только безупречно выполнил наш устный договор не менять в написанной мной книге ни единого слова, но пошел еще к директору издательства и попросил означить мое имя на обложке. Дескать, я активно помогал ему при сборе материалов, так что я — естественный соавтор. И директор замечательно ему ответил. — Милый Марк, — сказал директор, — нам на обложке вот так хватит одного! — И выразительно провел рукой по горлу. Добрая половина авторов серии "Пламенные революционеры" была евреями. И я тогда провидчески сказал, что эта серия будет когда-то именоваться "Пламенные контрреволюционеры" и ее будут писать те же самые авторы». (Игорь Губерман, «Пожилые записки») Объяснить такое наглое проникновение диссидентства в официальное издательство ЦК КПСС непросто. Но многажды упомянутый Новохатко считает, что именно ЦК служил им «крышей», позволявшей совершать многие вольности. Более того — до тех пор, пока во главе издательств были пожилые люди, не до конца, может быть, разбиравшиеся в том, что они печатают, перечисленных авторов удавалось выпускать. А со сменой руководства издательства кончились и разбитные годы «пламенных революционеров» — редакцию разогнали.