Таблетка от затора

Новосибирцы считают, что в современной застройке нет никакого порядка. Между тем значительную часть XX века город развивался фактически интуитивно — первый советский генплан города утвердили только в 1968 году, рассказал архитектор Игорь Поповский. До 60-х ни одного согласованного плана развития Новосибирска попросту не существовало, хотя архитекторы постоянно предлагали самые разные решения: среди них, например, разработки Бориса Коршунова — автора концепции «город-сад» и Вокзальной магистрали. В начале века, до революции, уже существовал проект землепользования Новониколаевска, утверждённый непосредственно императором, — без этого документа город не мог получить статус города. От него, в частности, и отталкивались затем архитекторы-модернисты, разрабатывая проект огромного мегаполиса. Прежде всего переделки касались, разумеется, центральной части города. Основной идеей было укрупнение кварталов, которое впоследствии приобрело поистине гигантские масштабы и вылилось в строительство жилмассивов. Если бы первые концепции реализовались, город мог бы стать своего рода властелином полуколец. Их планировалось три: от Чернышевского спуска через улицу Сибирскую к улице Челюскинцев и дальше по существующим кварталам, от Комсомольского проспекта через Вокзальную магистраль к улице Челюскинцев и проспект Димитрова, переходящий в улицу Нарымскую, — единственный реализованный вариант. Эти полукольца «нанизывались» на три основных луча, разбегающихся от сердца города — вокзала: улицу Челюскинцев, Вокзальную магистраль и широкую улицу на месте перекрытой сегодня улицы Вокзальной и Шамшурина. — Если бы это сегодня существовало и не укрупняли кварталы, уверяю вас, вся пробка на Вокзальной магистрали была бы значительно меньше, — замечает Поповский. Но даже при условии укрупнения кварталов значительно позже, в 1970-х годах, при разработке проекта детальной планировки этот нижний третий «луч» ещё рассматривался. Игорь Поповский уверен, что его можно реализовать и сейчас — это позволило бы объезжать центр вдоль реки, не стоя в пробках. В то же время в проектах в дополнение к уже существовавшему Октябрьскому начали появляться новые мосты. По одному из первых решений Димитровский мост должен был пройти левее того места, где он в итоге построен, и выйти на улицы Челюскинцев и Фрунзе через площадь Гарина-Михайловского. Но уже тогда было понятно, что Фрунзе слишком узка для этого, и архитекторам пришлось искать другое решение. Возможно, другое решение пришлось бы искать архитекторам и в случае с Вокзальной магистралью. — Московские специалисты считали, что она не нужна и будет усложнять ситуацию главной площади, перенасыщая её транзитным движением, — и это правда. Но основное, против чего они возражали, — получались острые и тупые углы, и типовые дома поставить в этих углах невозможно, — с улыбкой вспоминает Игорь Поповский. — Наши генпланисты стояли насмерть и отстояли магистраль — сегодня это вроде само собой разумеется, а тогда было серьёзной проблемой. Одна из красивейших идей архитекторов-шестидесятников — огромный парк, сравнимый по масштабам с Центральным парком Нью-Йорка. Ради него под бульдозер могли пустить больше десятка кварталов за оперным театром вдоль улицы Семьи Шамшиных, а выходить невероятный парк должен был прямо к реке в районе нынешней площади инженера Будагова. — Эта идея была колоссальной, масштабной, — комментирует её архитектор. — А чего мелочиться? Бульдозер! Мы же строим что-то новое и красивое! Впоследствии огромный парк разбили на два: парк в пойме Каменки, о котором фантазировали архитекторы задолго до шестидесятников, и сквер вдоль улицы Серебренниковская. Концепция создания Театрального сквера оформилась к «нулевым», но уже без радикальных, бульдозерных решений, — скорее, это был парк с домами, как назвал его Поповский, гибрид. Но когда освободилась от старой застройки земля, её буквально расхватали и приватизировали — город не получил нового сквера, но получил новую застройку. А вот парк в пойме Каменки был не менее масштабным, чем первоначальная зелёная лента вдоль улицы Семьи Шамшиных. До утверждённого генплана там предлагали построить огромные зелёные террасы и запруды на реке, превращающие её в целый каскад из озёр. — Самая главная идея — идея выхода к реке, знаменитая пешеходная эспланада. Понимаете, какой она ширины? Она приходит не на зелень какую-то, как сейчас на набережной, а на гигантскую площадь, такую же, как площадь Трёх Властей в Бразилии. Масштаб почти космический, он шикарен, он силён, — описывает идею Игорь Поповский. Но, как и многие малые реки, Каменка была обречена: рядом с ней проектировалась магистраль, выхлопы с которой спускались бы к реке, и чем мощнее и загруженнее магистраль, тем неприятнее было бы находиться на этой эспланаде. — Никто даже не подозревал, что произойдёт, когда соединится вся Ипподромская магистраль. Вместо реки Каменка появилась гигантская река автомобилей. Можно стоять на мосту и видеть, как эта река несётся в сторону Южной площади. Здесь же она, собственно, и встаёт колом, и эта проблема не будет решена, пока не появится новый мост, который был задуман больше полувека назад. Что интересно, почти все проекты мостов и развязок мало затрагивали улицу Большевистскую — она никак не была тем транспортным монстром, которым является сегодня. В макетах 1970-х годов, например, у четвёртого моста на неё вообще нет съездов — поток уходил на улицу Зыряновская, потому что уже в то время считалось, что перегружать Большевистскую нельзя. С Октябрьского моста съездов на неё нет по той же причине. А ведь тогда на 1000 человек приходилось лишь 120 автомобилей, а не почти 450, как сейчас. На левобережье советские архитекторы предлагали разместить огромный спортивный и выставочный кластер. Разумеется, по проектам стадионы были и на правом берегу — в районе улицы Фабричной например. Но левый должен был стать сибирскими «Лужниками» и ВДНХ — и сейчас, если повезёт, эта идея хотя бы отчасти реализуется в новом ЛДС, земля для которого была зарезервирована в тогда ещё затопляемой пойме Оби. Отдельно архитекторы работали и над Академгородком, но множество вариантов его планировки заслуживает отдельной статьи. Читайте также: «Город никогда»: это просто космос (фоторепортаж) Космолёты, парусники и пароходы из стекла и бетона — на что не решились модернисты в Новосибирске