Литва — тяжелая память Холокоста

Отрицавшаяся в советскую эпоху причастность литовцев к геноциду евреев впоследствии стала объектом исследования местных историков. Как бы то ни было, этот вопрос по-прежнему остается чувствительным для общественного мнения, а власти представили законопроект о запрете продажи «искажающих историческую правду» книг. Музей жертв геноцида, неизбежная остановка в маршруте любого туриста в Вильнюсе, расположен в бывшем здании гестапо, где впоследствии обосновался КГБ. Он предлагает посетителям пугающее погружение в атмосферу пыточной. На другом берегу Вилии любители архитектуры созерцают Дворец концертов и спорта с изогнутыми стенами из армированного бетона. Хотя экскурсоводы уделяют большое внимание этим зданиям, они зачастую забывают упомянуть все зверства прошлого. Так, несмотря на название, Музей жертв геноцида уделяет евреям всего лишь зал и ставит на первое место преступления советской власти против литовского населения, которые тоже приравнены к «геноциду». Что касается Дворца спорта, он построен на месте старого еврейского кладбища, где в частности был захоронен Элияху бен Шломо Залман или Виленский Гаон, один из величайших авторитетов евреев-ашкенази. Вокруг возникают все новые стройки, однако никто не предпринимает ничего для реставрации оказавшегося в плачевном состоянии Дворца спорта. В некотором роде, его можно представить как символ страны, которая не знает, что делать со своим прошлым и в частности этой его страницей, «самой кровавой в литовской истории», по мнению историка Саулюса Сужеделиса (Saulius Suziedelis). Родина философа Эммануэля Левинаса (Emmanuel Levinas) и писателя Ромена Гари (Romain Gary) насчитывала среди населения 200 000 евреев в 1940 году, а Вильнюс тогда называли «Северным Иерусалимом». В период с 1941 по 1944 год почти 195 000 евреев погибли от рук нацистов и их местных пособников. Национальный герой и коллаборационист О роли литовцев в убийстве евреев напоминают такие серьезные историки как Людас Труска (Liudas Truska) и Арунас Бубнис (Arunas Bubnys). Но были ли они услышаны? «К зверствам были причастны тысячи литовцев, которые рыли братские могилы и делили имущество, — напоминает писательница Рута Ванагайте (Ruta Vanagaite). — Долгое время не существовало ни одной работы на эту тему, которая была бы направлена на широкую аудиторию». Именно поэтому она сама взялась за дело, погрузилась в архивы и отправилась на места трагедии в обществе Эфраима Зуроффа (Efraim Zuroff), главы иерусалимского отделения Центра Симона Визенталя и охотника на нацистов. Результатом этой работы стал «Наш народ». Книга вышла в 2016 году и была раскуплена всего за два дня. Тем не менее осенью 2017 года она пропала из магазинов. Как, впрочем, и остальные произведения писательницы, которая осмелилась заявить в интервью, что национальный герой борьбы с СССР Адольфас Раманаускас (Adolfas Ramanauskas) на самом деле был коллаборационистом. «Я затронула неудобную для людей тему, и сейчас у нас рассматривается законопроект о запрете продажи книг, которые искажают исторические данные», — говорит Ванагайте, которую сейчас оскорбляют на улицах. На опасность злоупотреблений с применением закона об истории указывает не только она. «Я публиковал книги при СССР и знаю, что такое государственная цензура. Поразительно, что такие законы вообще рассматривают в Европейском союзе», — отмечает директор Музея Гаона Виленского Маркас Зингерис (Markas Zingeris). Как бы то ни было, не по душе ему и «сенсационализм» «Нашего народа»: он не согласен с тем, что Литва не проделала работу над историей. «В 1988 году страна приняла большую выставку еврейского искусства, на которую собрались люди со всего Советского Союза. Небывалое событие в бывшем СССР». Недовольство На защиту Литвы встает не только он. Ив Плассро (Yves Plasseraud), который в 1993 году организовал вместе с Анри Минцелесом (Henri Minczeles) конференцию о Холокосте в Вильнюсе в 1993 году, перечисляет знаки внимания евреям в стране: формирование президентской комиссии о преступлениях холокоста, создание музеев, культурных центров и Института идиша при Вильнюсском университете, поиск мест расстрелов… «Недочеты, разумеется, есть, и главный из них заключается в том, что власти слишком затянули с судом над некоторыми военными преступниками, которые теперь уже ушли из жизни. Тем не менее все это очень далеко до отрицания, которое наблюдается в парламентах Будапешта, Братиславы и Варшавы», — считает он. «Нам надоело, что к нам относятся, как к варварам!» — возмущается Каролин Палиулис (Caroline Paliulis), отражая распространенное среди ее соотечественников недовольство. Президент Ассоциации Литва-Франция в Вильнюсе даже отправила письмо писателю Франсуа-Анри Дезераблю (François-Henri Désérable), чей роман «Некий Пекельны» рассказывает о трагической судьбе евреев и подчеркивает роль местного населения. «Мы не ждали, что молодой французский писатель будет стараться преподнести откровения своей аудитории, — говорится в письме. — У нас было приложено множество усилий, в плане принятия ответственности за убийства евреев, о полных масштабах которых литовцы узнали только после освобождения Литвы в 1991 году в связи с советской оккупацией. Президент Альгирдас Бразаускас принес официальные извинения Кнессету от имени страны». Последним символом изменения менталитета стало принятое в конце марта решение парламента переименовать Музей жертв геноцида в Музей оккупации и борьбы за свободу. «Приравнивать советскую оккупацию к геноциду было неправильно. Литовец мог выжить, если приспосабливался к советской идеологии, тогда как под властью нацистов еврей был обречен на смерть», — говорит театральный критик Ирена Вейсайте (Irena Veisaite). Она родилась в 1928 году и пережила Холокост. По ее словам, в советский период уничтожение евреев никак не упоминалось. В то же время она критически относится и к собственной стране: «Сегодня геноциду евреев в Литве до сих пор посвящен всего один зал в музее. Это позор». «Непорядочно» Если вы хотите познакомиться с более полным представлением событий, вам стоит отправиться в деревянный дом с зелеными стенами, где расположена выставка, посвященная геноциду евреев. Напротив стоит стела в память о Тиунэ Сугихаре: вице-консул Японии в Литве в период Второй мировой войны спас тысячи евреев, выдав им визы вопреки распоряжениям сверху. Тем не менее здесь мало кто бывает. «Музей маленький и малоизвестный. Истории Холокоста следовало бы уделить больше времени», — уверен Реналдас Ваисбродас (Renaldas Vaisbrodas), исполнительный директор ассоциации «Еврейская община Литвы». В любом случае, он считает, что наилучших результатов можно добиться с помощью сотрудничества: «Если занять жесткую позицию, антисемитская риторика будет только шириться». Как бы то ни было, не все представители еврейской общины готовы вести себя примирительно. Преподаватель идиша Давид Кац не скупится на критику правительства на сайте http://defendinghistory.com: «Нет смысла говорить о Музее оккупации и борьбы за свободу, если на выставке до сих пор превозносятся убийцы 1941 года и даже не упоминаются листовки с призывом уничтожать еврейских граждан, которые распространял Фронт литовских активистов. Это даже еще непорядочнее!» Упомянутый сайтом Эфраим Зурофф в свою очередь обратился к мэру Каунаса (второй по величине город Ливты) с просьбой запретить бракосочетания в месте под названием «Седьмой форт»: в этом комплексе бункеров 1941 года были убиты тысячи евреев. На фоне всех этих событий Маркас Зингерис поставил перед собой целью «связать прошлое с настоящим». В 2017 году он открыл при своем музее выставочный зал, посвященный американскому художнику Сэмуелу Баку (Samuel Bak). Этот талантливый ребенок еще в девятилетнем возрасте организовал свою первую выставку в гетто Вильнюса. Он выжил при нацистской оккупации и затем стал признанным художником в Бостоне. В возрасте 84 лет он вернулся в Вильнюс, где сейчас выставлены шестьдесят его работ. «Мы не заложники Холокоста или коммунистической системы, хотя нам без конца напоминают об этих событиях и обо всем, что связано с ними» — подчеркивает Маркас Зингерис.