Примитивизм российской политики. Фонд Кудрина изучил уровень напряженности в РФ

Примитивный «политдизайн» Доклад «Социально-экономическая и политическая напряженность в регионах» эксперты КГИ Александр Кынев, Николай Петров, Алексей Титков рассмотрели в динамике: с 2015 года по настоящее время и попытались представить развитие ситуации в перспективе. Очередное исследование произведено между двумя политическими циклами, разделяемыми президентскими выборами. Один из основных выводов аналитиков заключается в том, что «политический дизайн» в регионах примитивен. Властная вертикаль продавливается вниз по всей стране, иначе говоря, идет процесс унификации. Сложившаяся ситуация «вступает в объективное противоречие с быстро меняющейся внешней средой и усложняющимися вызовами». «Центральная власть привычно снимает накапливающиеся в регионах напряжения, усиливая давление на региональные политические элиты и подавляя их субъектность. Представляется, что эффективность такого рода реагирования кажущаяся, и что это ведет не столько к устранению проблем, сколько к ослаблению их внешних проявлений, и, более того, подрывает возможности системы эффективно реагировать на возможные новые вызовы», - отмечают авторы доклада. Протест выдохся Эксперты признают, что протестная активность в России продолжает снижаться с 2015 года. По мнению экспертов, это произошло в связи со спадом протестной антикоррупционной кампании в целом и протеста в Сибири, на Дальнем Востоке и Северо-Западе, в частности. «Колебания публичной активности, связанной с социально-экономической проблематикой, носят, скорее всего, временный и относительно случайный характер. Долгосрочные причины, с которыми связаны соответствующая протестная активность (проблемы сохранения городской среды, социальных гарантий, прав мелких предпринимателей и др.), сохраняются и в будущем должны проявить себя», - считают авторы доклада. При этом выводы экспертов говорят о том, что в регионах с высокими рисками сокращения доходов уровень публичной активности ниже, чем в регионах со средними рисками. Иначе говоря, «снижение доходов не выглядит значимым фактором роста публичной активности». Авторы доклада объясняют это тем, что это типичная ситуация для экономически слабых регионов, а люди, оценивая риски сокращения доходов, начинают искать новые источники заработка (или стараться сберечь существующие), и им не до протестов. По итогам второй половины 2017 года, высокий уровень экономического протеста наблюдался лишь в Кабардино-Балкарии, а политической – в Дагестане, Москве, в Кемеровской и Ростовской областях, а также в Алтайском крае. Сократилось и количество регионов, где риски экономического спада «перестали быть заметным определяющим фактором». Среди факторов, способствующих этому, называется политическая конъюнктура – президентские выборы: и федеральные, и региональные власти не предпринимали никаких шагов, «ухудшающих социальное и экономическое положение граждан». Чуть более высокие риски социально-экономического спада, чем в других регионах, отмечены в Костромской, Ивановской, Смоленской, Еврейской, Курганской, Чукотской и Томской областях, а также в Хакасии, в Марий Эл, Коми и Удмуртии. Политические институты деградировали Аналитики говорят об ухудшении оценок политических институтов в большинстве регионов страны. И это ухудшение стабильно, причем самое заметное произошло после парламентских выборов 2016 года. По информации экспертов, во многих регионах снизилась административная устойчивость из-за «массовых резких замен глав регионов, мэров столичных городов, спикеров законодательных собраний». Продолжает снижаться и самостоятельность органов МСУ. Менее заметно низкое качество политических институтов, отмечают эксперты, в регионы, где стабильно невысокая конфликтность элит. А таких субъектов в России большинство. В качестве примера аналитики приводят Кемеровскую область, где «негативные социально-экономические тенденции и крайне низкое качество дизайна институтов публичной власти компенсировались длительное время исключительно высоким уровнем административно-бюрократической консолидации и личным авторитетом губернатора». Анализ ситуации привел авторов доклада к выводам о том, что во второй половине 2017 года ситуация с административной устойчивостью улучшилась в Республике Алтай, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Чувашии, Якутии, Забайкальском крае, Ставропольском крае, Астраханской, Волгоградской, Вологодской, Калужской, Кировской, Курганской, Мурманской, Ростовской, Свердловской, Смоленской, Тамбовской, Тверской, Ярославской областях, Еврейской автономной области, Севастополе. Ухудшение произошло в Адыгее, Марий Эл, Удмуртии, в Бурятии, Пермском и Приморском краях, в Ленинградской, Магаданской, Саратовской, Сахалинской областях, Воронежской, Ивановской, Нижегородской, Новгородской, Омской, Орловской, Рязанской, Самарской областях и Ненецком автономном округе. Сохраняется высокая административная неустойчивость в Карелии и Калининградской области. «В большинстве регионов низкое качество политических институтов компенсируется низким уровнем политических конфликтов (что, как правило, связано с отсутствием в регионе значимых элитных групп, способных конкурировать с губернатором и выступать в качестве дополнительного организатора протеста), а также высокой административной устойчивостью», – отмечают исследователи. Федералы давят Эксперты говорят о «большой активности федеральной власти на региональном и муниципальном уровнях» в 2017 году. Это касается кадровых замен в руководстве субъектами, а также деятельности силовых и правоохранительных органов. Отмечается «стабильно высокий» «уровень репрессий в отношении региональных политических элит». «Нарастание репрессивности в отношении региональных элит вообще происходило на протяжении длительного времени, особенно интенсивно с 2013 года, – говорится в докладе. – В 2015 году процесс перешел в новое качество, когда, во-первых, произошло резкое повышение статуса задерживаемых: задерживаться под камеры стали уже действующие губернаторы, во-вторых, целые команды региональных элит стали обвиняться в создании организованных преступных групп. Одновременно жесткое давление на региональные элиты стало распространяться на этнические регионы: Коми (2015), Марий-Эл и Удмуртия (2017), с кульминацией в виде массовой чистки элит в Дагестане (2018)». Эксперты делают вывод, что жесткость по отношению к региональным политическим элита приводит, с одной стороны, к усилению контроля со стороны федерального Центра и повышению управляемости, с другой – снижает способность руководителей субъектов «эффективно реагировать на вызовы в кризисных ситуациях».