Экологическая вахта

Чёрные изваяния баклановДля сахалинцев циклоны, землетрясения, тайфуны, ураганы и метели — привычные атрибуты островной жизни. Однако ноябрь 2015-го островитяне помнят до сих пор. Тогда в акватории порта Невельска на побережье Татарского пролива сел на мель приморский танкер «Надежда» с солидным запасом мазута. Из пробоины стал вытекать нефтепродукт. 11 км побережья оказались замазученными. Аварийные работы начались сразу, и в борьбе за спасение экипажа и судна не сразу заметили ещё одну трагедию. От мазута пострадали сотни морских птиц, особенно беринговы бакланы. Эти крупные красивые птицы выбирают Сахалин местом гнездования. Они питаются рыбой, поэтому побережье — основное место обитания. Не понимая опасности, морские птицы привычно промышляли в волнах и превращались практически в чёрные изваяния: мазут склеивал перья, и бакланы не могли не то что взлететь, даже двигаться. В ноябре на острове наступает уже зима, а загрязнённое оперение нарушает термоизоляцию — поэтому птицы умирали от холода и голода. Первыми тревогу забили ребята из «Эковахты» и их коллеги из экологического клуба «Бумеранг». Они собрали более сотни волонтёров, которые искали ещё живых птиц и отправляли в реабилитационный пункт компании-оператора проекта «Сахалин-2». К сожалению, выжили тогда только около десятка пернатых — специалисты смогли спасти их от отравления.А волонтёрам ещё осталась работа. В свободное время они приезжали в Невельск и чистили побережье от разлива. Как вспоминает один из волонтёров Дмитрий Ковалёв, приходилось тряпочкой вытирать мазут с каждого камешка, а следующая волна вновь щедро покрывала их жирной маслянистой плёнкой. Ею же покрывалась и спецодежда добровольцев. Но их, на первый взгляд, сизифов труд дал плоды: погибших бакланов на побережье уже не находили. Горячие точки СахалинаУ истоков создания «Экологической вахты» стоял сибиряк Дмитрий Лисицын. 22-летним парнем он приехал на остров из Томска — далеко идущих планов относительно Сахалина у него в 1989 году не было. Но, как признаётся сахалинец с почти 28-летним стажем, оказалось, он здесь навсегда. И так сошлись звёзды, что через несколько лет на остров приехала Эмма Уилсон из международной экологической организации «Друзья Земли».Тогда она занималась интернациональным проектом «Горячие точки биоразнообразия» (Biodiversity Hot Spots). Экологи находили в разных регионах планеты наиболее ценные, но уязвимые и нуждающиеся в охране территории и создавали сообщество природоохранных организаций, которые будут защищать такие уникальные места. Это могли быть заповедники или заказники. Дмитрий считает Эмму Уилсон основателем «Экологической вахты Сахалина», поскольку именно тогда, для продвижения международного природоохранного проекта, и собралась неформальная общественная группа, взявшая себе это название. Реализация проекта совпала с сильнейшим в России землетрясением 1995 года на севере Сахалина. Тогда подземные толчки силой до 9 баллов стёрли с лица земли посёлок Нефтегорск. 28 мая под обломками сложившихся, как картонные коробки, домов погибли более 2 тыс. жителей посёлка нефтяников. После того как закончились спасательные работы и разбор завалов, Уилсон и группа сахалинских специалистов решили выяснить, насколько опасно землетрясение для нефтедобычи. Потому что после того, как прошёл шок от трагедии, стали поступать многочисленные сообщения о прорывах трубопроводов и разливах нефти. Их ликвидацией практически никто не занимался, потому что во многих случаях о них просто не знали. Группа объехала несколько разливов, сняла о них фильм, и таким образом к проблеме удалось привлечь внимание нефтяников и общественности.— Я присоединился к ним в 1996 году и сразу понял, что это именно то дело, которым хочу заниматься, — вспоминает Дмитрий. — Мой отец геолог, и я школьником на все летние каникулы ездил с ним в полевые экспедиции. Больше всего нравилось находиться в дикой природе, путешествовать. В советское время в научно-популярных журналах выходило много статей об экологических проблемах, и меня они сильно увлекли. Когда я познакомился с этой девушкой и группой, то понял, что даже один человек может повлиять на конкретно взятую ситуацию — если знает, что делать, и будет активно действовать. Когда Эмма уехала, группа распалась, и на какое-то время Дмитрий остался вообще один. Первый проект, который он начинал самостоятельно (уже потом к нему присоединились ещё несколько волонтёров), был направлен на защиту ценнейших сахалинских горных лесов от разрушительного воздействия так называемой косогорно-террасной технологии в лесозаготовках. Если коротко, то лес рубят на крутых склонах, а для его транспортировки выкапывают бульдозерами террасы-дороги. В результате развивается сильнейшая эрозия, возникают оползни, катастрофически загрязняются лососевые реки. А самое губительное воздействие этой технологии — после неё лес практически не восстанавливается. — Я провёл первое в своей жизни полномасштабное общественное экологическое расследование, — вспоминает Лисицын. — Объездил места рубок горных лесов, встречался со специалистами, поднимал массу литературы и выяснил, что эта технология была запрещена именно из-за её негативных последствий, в том числе и для воспроизводства в реках лосося — главного богатства Сахалина. Однако лесная промышленность, в нарушение официального запрета, продолжала использовать этот варварский метод заготовки древесины. А крупное региональное предприятие начало активно лоббировать снятие запрета на его применение.Он написал статью в местное СМИ, и её прочитали московские экологи.— В результате внимания общественности и СМИ сахалинские чиновники не стали согласовывать разрешение косогорно-террасной технологии, и она так и осталась под запретом для всего островного региона, — рассказал эколог. — Это помогло сохранить от вырубки тысячи гектаров наиболее ценных сахалинских лесов. Царство БогаСледующей крупной победой «Эковахты» Дмитрий считает создание в одном из немногих сохранившихся уголков дикой природы на острове Сахалин заказника «Восточный».Виды на территорию, утверждают в организации, были у местных коммерсантов. Около десяти лет «Эковахта» боролась сначала за прекращение рубок леса, продвигавшихся к заповедному уголку, затем за придание ему охранного статуса и изгнание оттуда рыбопромышленников. Сейчас это одна из немногих особо охраняемых природных территорий, в которой достигнут нулевой уровень браконьерства.По соглашению с Министерством лесного и охотничьего хозяйства Сахалинской области «Эковахта» на регулярной основе участвует в охране «Восточного».Волонтёры находятся в заказнике с середины мая до конца октября, по месяцу. Там зачастую живут в палатках. Они осматривают территории и по три раза в день ведут учёт горбуши, заходящей на нерест в устье реки.Приезжают на такие «вахты» сюда добровольцы. Причём для безопасности в смене должно быть не менее трёх человек. «Эковахта» обеспечивает их доставку (от Южно-Сахалинска до поселка Пограничное не менее восьми часов езды на автомобиле, ещё 30 км на надувной моторной лодке по Охотскому морю), питание, проживание, организует и координирует их работу. Хранители заказникаОдин из самых знаменитых «вахтовиков» — Роман Шатров. Бессменный член «Эковахты», он спорадически менял статус волонтёра на её штатного сотрудника и обратно. Роман — специалист по безопасному поведению при встрече с хозяином сахалинской тайги — бурым медведем. — На площади, которая составляет чуть меньше одного процента от территории всего Сахалина, обитает самая большая популяция бурого медведя, — рассказал волонтёр. — Кордон заказника (основная база его охраны) располагается в самом устье Венгери, сюда заходят на нерест из моря все виды тихоокеанских лососей, обитающих на Сахалине. Это единственное место на нашем острове, где медведям никто не мешает рыбачить в самом устье нерестовых рек. Причём они большие сибариты, любят понежиться на солнце, позагорать. Когда жарко, могут искупаться в речке, а если совсем заскучают, то просто бегают. В общем, наслаждаются вольной жизнью на всю катушку. По словам Шатрова, иногда хищник ведёт себя просто как человек. Он может сесть на пятую точку и так, сложив лапы в позе лотоса, созерцать природу. — Как-то в жару мы с напарником пошли купаться. С другой стороны подошёл медведь и в метрах 20−25 от нас тоже зашёл в воду и начал плескаться, — вспомнил член «Эковахты». — Сначала мы решили ретироваться, потом увидели, что это молодой медведь, ведёт себя спокойно, мы успокоились и купались вместе. Потом вышли на берег, и пока загорали, наш сосед с упоением продолжал водные процедуры.У его коллеги Ирины Ерёменко, которая в «Эковахте» с 2007 года, бурые медведи стали темой кандидатской диссертации. Много лет как волонтёр она участвовала в программе по изучению и сохранению бурого медведя. У неё даже есть свой любимчик — косолапый по имени Беляш (прозвище он получил за светло-соломенный окрас). — Потом оказалось, что это дамочка. Пришлось срочно переименовывать в Беляшиху. Особой она была чрезвычайно ленивой: меньше всех рыбачила, но была самой упитанной среди сородичей, — поделилась Ирина.Иногда Ирина может «изменить» главному предмету научной любви и понаблюдать и за другими обитателями заказника. Например, за знаменитыми сахалинскими сивучами. Одно из крупных лежбищ этого животного расположено практически в центре Невельска. А на кекурах (обломки скалы в море) заказника обитают холостяки — причём обоих полов. Не обременённые заботами о продолжении рода морские гиганты просто наслаждаются отдыхом. Весь мир на ладониКроме работы в заказнике «вахтёрам» приходится иметь дело и с браконьерами. Поначалу, рассказывают они, было сложно быстро пресекать деятельность любителей наживы. Когда поступал сигнал о нарушениях, волонтёры на лодке добирались до нарушителей, вручную измеряли параметры огромных неводов. Затем нужно было описать результаты осмотра и направить обращение к контролирующим органам. Конечно, эффективность такой небыстрой процедуры была не самой высокой.Всё это ушло в прошлое с появлением ГИС-технологий для решения различных природоохранных задач. — Мы с 2011 года активно применяем их. Один из самых больших проектов — это спутниковый мониторинг прибрежного промысла океанских лососей. В нём есть жёсткие правила относительно неводов (длина до 3 км), они устанавливаются на определённом расстоянии от устья реки (куда лосось заходит метать икру), и между ними должен быть определённый промежуток. Нарушения этих правил по всему побережью можно увидеть теперь с монитора компьютера, — рассказывает ещё один «вахтёр» Николай Воробьёв.Электрохимик по первому образованию переквалифицировался в аса по геоинформационным системам, картам и спутниковым снимкам в 2008 году, когда познакомился на субботнике с ребятами из «Эковахты» и стал её незаменимым членом.По работе Николая можно судить и о той части деятельности «Эковахты», которая на первый взгляд не видна. Она не такая романтичная, как дежурство в заказнике или участие в каких-то операциях. Это исследовательская работа, подготовка многочисленных докладов на самые разные темы, обработка документов. Чего стоит только подготовка общественных экологических экспертиз по проектам, которые представляют опасность для окружающей среды. Свести мнение всех экспертов в один материал — дело непростое. Работы ещё многоСейчас «Эковахта» участвует в создании двух особо охраняемых природных территорий на реках Северного Сахалина. В них сохранились здоровые популяции сахалинского тайменя. Самый крупный представитель лососевых рыб, занесённый в Красную книгу России, стремительно исчезает под натиском браконьеров. Учёные уже бьют тревогу: спасать тайменя надо срочно, и самый эффективный способ — создание специализированных лососевых заказников. А со времён образования «Восточного» в далёком 1999-м ни одной новой особо охраняемой природной территории на острове не создали. Сейчас «вахтёры» пытаются восполнить этот существенный пробел. В этом им активно помогают как сахалинцы, так и волонтёры из других регионов России.