Ирак после ада «халифата» лезет в рай

Несмотря на наличие тяжелого и глубокого внутриполитического кризиса, Ирак сегодня нельзя рассматривать как раньше. Возможно, впервые за 15 лет после свержения американцами и их союзниками Саддама Хусейна в 2003 году для Ирака появляется относительно позитивная повестка. Но она идёт рука об руку с негативной. Парламентские выборы, которые проходят 12 мая, определят обновлённую политическую конфигурацию. От них зависит и назначение нового кабинета министерств во главе с премьер-министром. Борьба пойдёт за 329 депутатских места, однако ни одна из политических сил скорее всего не сможет получить решающего большинства (для чего нужно 165 мест), да и сами выборы уже принесли сюрпризы. Global Look Press/ZUMAPRESS.com/Reynaldo Paganelli Хайдер Аль-Абади В отличие от Ирака до 2018 года в современном иракском обществе существует мощный запрос на секуляризацию. Этот заданный обществом и его развитием импульс приводит к обновлению, расколам, слияниям и поглощениям политических сил, отнюдь не гарантирующим ответ на чаяния масс. Что стало происходить с популярными после 2003 года движениями? Одним из ключевых событий электорального процесса стал раскол в правящей с 2005 года исторически ориентированной на шиитское население партии «Призыв» (Даава) и образование двух отдельных коалиций. По соглашению внутри партии, ее члены сами вольны выбирать к какой из коалиций — «Победа» (Наср) или «Правовое государство» (Даулят аль-Канун) — им стоит примкнуть. Ирония ситуации в том, что обе коалиции возглавляются действующим и бывшим премьер-министрами, которые называются в числе основных претендентов за премьерское кресло. Лидер коалиции «Победа» премьер-министр Ирака Хайдар аль-Абади занял свой пост в результате кризиса в 2014-м, когда террористическая организация ИГ (запрещена в России) наступала по всему северо-западу страны. Global Look Press/blickwinkel/S. Rocker Группа боевиков с оружием и изображением курдского Лидера Масуд Барзани в районе Амеди Выходец из партии «Даава», он считался слабой и компромиссной фигурой. Однако сейчас воспринимается в качестве одного из наиболее изворотливых иракских политиков. Именно Хайдару аль-Абади можно зачесть в копилку победу над ИГ, подчинение Ираку Курдского автономного региона после референдума 25 сентября и в целом восстановление иракской государственности. По крайней мере, эти достижения себе приписывают его сторонники, среди которых и сунниты. Например, аль-Абади поддерживает популярный в народе и среди военных бывший министр обороны снятый за коррупционные сделки (само по себе факт неоднозначный) Халед аль-Обейди. На выборы аль-Абади шёл в списке вместе с лидером нового, образовавшегося в 2017 году «Движения национальной мудрости» (Хикма) Аммаром аль-Хакимом (раньше возглавлял Высший исламский совет Ирака — более религиозную структуру) и главой новой коалиции «Завоевание» (Фатх) Хади аль-Амири. Но затем они оба покинули Аль-Абади. Новостные сводки свидетельствуют о серьезной работе с населением, своеобразной избирательной кампании аль-Абади, в целях получения большего числа избирателей. Все это создаёт положительный имидж аль-Абади, но он имеет свои лимиты. Ключевой соперник нынешнего премьер-министра аль-Абади бывший до него премьером глава партии «Призыв» и коалиции «Правовое государство», вице-президент Ирака Нури аль-Малики. «Правовое государство» Нури аль-Малики будет стремится образовывать альянсы с другими силами, поскольку ее влияние на процесс принятия политических решений сильно ослабело. Несмотря на кажущуюся слабость Нури аль-Малики может оказаться вполне влиятельной фигурой. Так, очевидно, что после истории с Киркуком (переход провинции из-под контроля курдов к багдадскому правительству) курдские силы могут сделать ставку на аль-Малики. Такой подход может объясняться тем, что при аль-Малики Эрбиль извлекал гораздо больше выгод, чем при аль-Абади. Последний выдвинул курдам крайне тяжёлые, по их мнению, условия возобновления полномасштабных контактов между Багдадом и Эрбилем. Аль-Малики всегда может оказаться «своим» и «удобным» и для других шиитских сил (как «Фатх» или «Хикма»). Global Look Press/Kremlin Pool Нури аль-Малики По-настоящему влиятельными являются ещё два лагеря, также вышедшие из шиитской среды — коалиция «Завоевание» и коалиция «ас-Саирун» («Идущие вместе»). Коалиция Фатх считается новой политической силой, но уже по-настоящему серьезной. Ее возглавляет один из героев борьбы с ИГ, лидер шиитского военизированного движения «Бадр» Хади аль-Амири. Его сторонники представлены во многих органах государственной власти и серьезно инкорпорированы в два ключевых министерства — внутренних дел и обороны. Сами по себе «Фатх» на базовом уровне считаются политическим представительством снискавших славу на фоне борьбы с ИГ Сил народного ополчения (также известной как Силы народной мобилизации или аль-Хашд аш-Шаабий). Напомним, что именно эти силы помогли остановить у самого Багдада продвижение ИГ в 2014 году на фоне кризиса и распада недееспособности армии. Считается, что они испытывают влияние Ирана через Корпус стражей исламской революции (КСИР), что отчасти соответствует действительности. Для многих рядовых иракцев, Хашд — пример мужества и стойкости людей, вышедших из народа и спасших родину в самый тяжелый момент. Global Look Press/Xinhua/Dawood Коалиция «Саирун» объединяет в себе как движение садристов (партия аль-Истикама), так и примкнувших к ним левых (Иракская коммунистическая партия). Такое соседство неслучайно. Выходец из уважаемой семьи религиозных ученых Садров Муктада ас-Садр уже продолжительное время выступает за уход от распределения властных полномочий по этноконфессиональной системе (мухасаса). Садр поддерживает идеи светскости и технократизма, но считается, что он свыкся с ролью оппозиционного политика и не желает обрести реальную власть и ответственность. Тем не менее в случае победы от его коалиции «ас-Саирун» в премьер-министры будет претендовать губернатор провинции Майсан Али Дауай, известный своей позитивной работой на «земле». Суннитское население Ирака представит коалиция «Иракское решение» (аль-карар аль-иракий) во главе с также сторожилом иракской политики и лидером объединения «Объединённые за реформы» (аль-Муттахидун) выходец из Мосула Усама ан-Нуджайфи. Влияние этой политической силы достаточно слабое, но на суннитские районы приходится немало депутатских мест (Мосул второй после Багдада по числу мест). За счёт этого, ан-Нуджайфи может попробовать повлиять на то или иное назначение в правительство своих представителей. Кроме того, ан-Нуджайфи подаёт сигналы аль-Абади, что поддержит кандидатуру последнего на пост премьера при определенных условиях. То есть торг уместен. Global Look Press/dpa/Oliver Weiken Ияд Алауи Потенциальный электорат ан-Нуджайфи расколот, и вполне реально, что голоса суннитов могут отойти коалиции «Аль-Ватанийя» во главе с светским шиитом Иядом Алауи. К Аллауи примкнули достаточно мощные политики: нынешний спикер парламента Салим аль-Джбури и вице-президент Салех аль-Мутлак (оба сунниты). Курдские политические силы скорее всего если не сохранят свои позиции, то ненамного уменьшат количество своих мест в парламенте. Объясняется это во многом расколом в период после референдума о независимости прошлого года. Таким образом, мы наблюдаем раскол во всех этноконфессиональных группах Ирака. Важность обретает то, как будут формироваться альянсы политических сил и коалиций уже после выборов. Ключевым фактором для будущего поствыборного периода будет являться степень расхождений во взглядах между партиями, ориентированными на шиитское население, поскольку именно они определяли повестку до 2018 года. Нынешние выборы проходят в условиях подрывной деятельности ИГ и сохранения ими возможностей ведения террористических действий, необходимости восстановления экономики и реконструкции, наличия миллионов внутренне перемещенных лиц и беженцев (по этой причине суннитские силы просили даже эти выборы перенести на полгода). В случае, если им не удастся договориться о коалициях и распределении сфер ответственности, нас ждёт тупиковый политический процесс в эру, когда Ирак наконец обрёл шанс на развитие. Если старые политики не осознают общественного запроса, общество само выйдет на улицы и будет требовать решения своих вопросов. И это тоже политическая игра.