«Меня контролировали и КГБ, и ЦРУ». История американца в советском футболе

Автобиография американца Дейла Малхолланда, который сотворил чудо. Вопреки тысячам факторов, он пробился в «Локомотив» Юрия Сёмина.

Впереди вас ждёт невероятная история от единственного американца в истории отечественного футбола. Он родился в 1964 году в Такоме (штат Вашингтон). События в его жизни повернулись таким образом, что он встретил многих знаменитых российских футболистов и Юрия Сёмина, который ещё в 1990 году путал имена футболистов «Локо». Этот материал «Чемпионат» готовил больше года и решил выпустить сейчас – после чемпионства «железнодорожников». Приятного чтения.

Это был 1986 год. Тогда я впервые задумался о том, чтобы поиграть в чемпионате СССР. Но обо всём по порядку.

Глава I

Шоу, следователь, занавес

Каждый вечер с понедельника по пятницу после новостей по американским кабельным каналам шло вечернее шоу с Джонни Карсоном. В один из таких дней я включил телевизор: гостем программы был Арманд Хаммер. Тот самый предприниматель, который проработал в Советском Союзе десятки лет. Ещё начиная с тех времен, когда были живы Ленин и Троцкий.

Хаммер построил целую империю по производству карандашей. Во время своего выступления он упомянул имя человека, который недавно появился в Кремле. Речь шла о Михаиле Горбачеве – по его словам, это был прогрессивный, открытый и внушающий оптимизм лидер. Хаммер, рассказывая о нём, впервые употребил на английском такие слова, как «перестройка» и «гласность». Хотя для меня самым важным в его интервью было другое. Хаммер сказал, что для стабилизации отношений между США и СССР нужно начать с обычных людей. А чтобы до них достучаться, следует использовать искусство и спорт. Прозвучала идея о культурном обмене, в ходе которого люди двух стран делились бы опытом, учились понимать друг друга и в конце концов пришли к выводу, что две великие нации не могут быть врагами. Между странами может быть политическая вражда, но не должно существовать конфликтов у рядовых людей. И он, Хаммер, был живым примером своей концепции: у него не было врагов ни в СССР, ни в США. Он был всеми любимый и уважаемый человек. «Обмен футболистами!» – мысли одна за одной появлялись в моей голове. «Я могу быть этим игроком. Я? Да, ты», – начал я вести диалог с самим собой. Я решил поехать в СССР и найти там футболиста, который приедет вместо меня в США. В то время у нас не было профессиональной лиги, но это было неважно. Мы бы нашли ему какую-нибудь команду. Если понадобилось бы, построили вокруг него лигу! В тот момент всё это не казалось недостижимым. Наоборот – вполне реализуемым. Когда тебе 21, всё кажется возможным. Уже на следующий день я взялся за дело. Для начала рассказал о задумке своему другу. Его звали Грант Гиббс, и он тоже строил карьеру профессионального футболиста. Выслушав меня, он ответил, что моя идея просто блестящая. Эти слова – всё, что мне требовалось. Я горел идеей все выходные. В понедельник утром я решил связаться с Армандом Хаммером. Знаете, в английском есть такое выражение «go directly to the horse's mouth» – это значит обратиться прямиком к авторитетному человеку. Я решил, что он должен помочь. Он ведь практически сам предложил эту идею на всю страну! Я обнаружил, что Хаммер сейчас находится в США. С мастерством детектива я вычислил его номер и тут же позвонил. Мне ответил помощник Хаммера. Я уже не помню его имени, но он показался мне образованным и культурным человеком с томным голосом. Мужчина внимательно меня выслушал, одобрил идею, но сказал, что ничем помочь не сможет. А еще посоветовал достучаться до верхушек советского правительства: «Попробуйте связаться с Госкомспортом», – сказал он и положил трубку. Я остался стоять в недоумении. Госкомспорт? Что это? Кто там работает? Ну, «ком» звучит как часть слова «коммунизм», – начал размышлять я. Не забывайте, что в те дни ещё не было Интернета – информацию не найти за пару секунд. Приходилось звонить в десятки инстанций, общаться с людьми и постоянно чувствовать себя каким-то следователем. Связаться с кем-то из Москвы было почти непосильной задачей. СССР для нас оставался страной-загадкой, спрятанной за «железным занавесом». Мы ничего не знали о людях, их культуре и быте.

Глава II

Баскетболист, телекс, затылок

Разговор с помощником Хаммера стал первым в цепочке многих звонков. Я искал людей, которые хоть как-то были связаны с СССР. В какой-то момент я связался с советским баскетболистом Арвидисом Сабонисом. В то время он, словно по иронии судьбы, оказался в Портленде – неподалёку. Агент баскетболиста предложил мне позвонить в клуб «Атланта Хоукс», который только-только вернулся из СССР. Этот момент стал ключевым: в клубе я нашёл человека, который влюбился в мою идею и впоследствии стал верным союзником в её реализации. Её звали Ким Бахони. Она организовывала тур в СССР, да и вообще неплохо разбилась во всем русском. Ким, как мне показалось, загорелась идеей обмена футболистов. В конце нашего разговора она попросила все подробно расписать и предоставить ей. Чуть позже она отправила телеграмму главе Госкомспорта Вячеславу Гаврилину и довольно быстро получила от него ответ. Возможно, потому что в то время получить что-то из США было огромной редкостью.

Я представляю эту картину: в неприглядном офисе рядом с телексом сидит человек, который день изо дня в день ничего не делает, работы попросту нет. Потом внезапно слышит: «Тап-тап-тап…таппи-тап-тап». И там – я. Человек, который спрашивает, можно ли поиграть в чемпионате СССР, а в обмен отправить любого советского футболиста в США. Выглядит крайне смешно, когда я себе представляю. Но вернёмся к моей истории. Гаврилин (Боже, благослови его!) ответил, что идея хорошая, но в данный момент не совсем к месту. «Да, мы работаем над изменением нашей геополитической позиции в мире. Да, мы постепенно открываемся миру, но американский футболист в Москве – это то, о чём мы никогда не думали. Нам нужно время, чтобы реализовать эту идею», – сказал Гаврилин. Я был польщён. Опять услышал то, что хотел. Мне сказали: «это случится». Не сейчас, но когда-нибудь точно. В тот момент я представил, как по другую сторону океана Гаврилин чешет затылок и думает: «Неужели эти американцы вообще играют в футбол?!»

Глава III

ЦРУ, Олимпиада, Савичевы

Мне пришлось связываться с конгрессменами, сенаторами и другими высокопоставленными людьми. На это ушёл год. А ещё пришлось улаживать дела с молодой блондинкой. Она оказалась агентом ЦРУ, приставленным ко мне в колледже. Оно и понятно: я слишком активно лез к политикам, которым стало интересно, чем живёт «молодой коммунист». Знакомство с девушкой закончилось тем, что мы пошли в один из ресторанов Портленда. Я уверен, что после встречи она уходила с мыслями вроде: «Чёрт возьми, что этот парниша делает? Ехать в СССР лишь за игрой в футбол? Серьёзно? Хотя, возможно, лишняя пара глаз нам не помешает. Однажды он может принести пользу ЦРУ, и тогда мы встретимся снова». Но я не собирался встречаться с ними снова. Я был футболистом. Игра – всё, что было в моей голове. Шпионаж для спецслужб, а не для меня. В общем, я продолжил играть в футбол в США. Периодически тормошил Ким, чтобы она, в свою очередь, тормошила Москву. «Ну что, время пришло? Нет? Ещё нет? Хорошо, мы свяжемся с вами чуть позже». Так продолжалось несколько лет. А летом 1988-го случилась долгожданная встреча на Олимпиаде в Сеуле. Сеульская история – это лучший анекдот, который со мной случался. По крайней мере пока я был одержим идеей поиграть в СССР. На время Игр я остановился в Олимпийской деревне с остальными спортсменами. Мой друг футболист Грант Гиббс предложил каждое утро ходить на тренировку и играть один на один. Так мы и сделали. Как-то раз я увидел по другую сторону забора сборную СССР по футболу, а рядом с игроками – охрана. Я решил проскользнуть к ним, смешаться с толпой и проникнуть в их кампус. Советские футболисты одевались не одинаково, а в разные бренды, разные цвета. Не то что северокорейцы, одетые в одну форму. Я с лёгкостью бы сошёл за своего, поэтому незаметно присоединился к советской сборной. Помню, с каким удивлением и улыбкой смотрели на меня браться Савичевы из «Торпедо». Как только мы миновали охрану, я тут же кинулся к единственному зданию, которое выглядело солиднее всех. На счастье, я оказался прав. Зайдя внутрь, я увидел милую девушку за стойкой на фоне портрета Горбачева и советского флага. Она обратилась ко мне на русском: «Добрый день. Как вас зовут?». В ответ я на английском спросил, как могу найти мистера Гаврилина. Девушка тут же переключилась на английский, уточнив, как меня представить. Я начал рассказывать, что связывался с ним по телексу год назад. Её глаза округлились. Она попросила меня подождать. Спустя пару минут ко мне вышел Станислав Беляев. Он потрясающе говорил по-английски и выглядел настоящим джентльменом. Беляев был идеальным кандидатом, чтобы представлять свою страну за рубежом. Его английский был даже лучше, чем мой! Наверное, мы оба видели друг в друге агента спецслужб. Смешно вспоминать. Тем не менее Беляев назначил мне встречу в отеле «Хилтон». Там я и познакомился с Гаврилиным, но услышал всё то же самое: «Ждите».

Глава IV

Головня, Сёмин, сценарий

Всё закрутилось спустя год. «Локомотив» приехал в США в рамках Мирового кубка – товарищеского предсезонного турнира. Москвичам предстояла игра в Такоме с местной командой. Угадайте, как называется мой родной город!!? Удача наконец встала на мою сторону. Я пошёл на матч, который «Локомотив» проиграл со счётом 3:7 или вроде того. Не стоит судить их строго: это была встреча не под эгидой ФИФА, да ещё в Америке. В серьёзном турнире «Локомотив» дал бы «Такома Старс» пинок под зад. Чтобы вы понимали, раньше в NASL – североамериканской футбольной лиге – играли Пеле, Круифф, Беккенбауэр, но на тот момент её не существовало уже пять лет. В нашей стране не было национального чемпионата, а лишь его подобие: люди играли на хоккейных коробках 6 на 6. И так было в десятках городов, где людям нужно было хоть чем-то зарабатывать на жизнь. После матча я познакомился с защитником «Локомотива» Александром Головнёй. Он был идеальным кандидатом для осуществления моего плана по обмену. Саша был как танцор балета, такой лёгкий, с мягким поставленным ударом, превосходной техникой. Кроме того, он напоминал Михаила Барышникова. В общем, по всем параметрам был идеальным представителем советского народа. Я заглянул в отель, где жил «Локомотив». Встретил и их главного тренера Юрия Сёмина в баре, где проходило какое-то помпезное мероприятие с чиновниками. Все произносили тосты, пили и вообще были слишком заняты для серьёзных разговоров. Мне предложили приехать на следующий день к завтраку. Я так и поступил. Меня с интересом выслушали, но было заметно, что идея больше всех заинтересовала самого Александра. В тот же момент я предложил устроить и обмен тренеров, на что Сёмин отреагировал положительно. Я смог заинтересовать и его. Так я получил игрока, возможную команду и тренера. Увы, время по-прежнему было «не то». И всё же… мы наконец встретились, и у нас появился план. Актёрам раздали сценарий, сюжет формировался, а мы ждали зелёного света из Госкомспорта. Три года эта история развивалась очень медленно. Особенно в рамках современного мира. Но я не сдавался. И момент исполнения мечты был как никогда близок.

Глава V

Гонконг, ОНН, NBC

Осенью 1989 года я закончил выступать в пробном сезоне новой профессиональной лиги США. Она состояла из лиги восточного побережья с командами, которые остались со времен NASL, и лиги западного побережья – в неё вошли клубы, получившие названия по городам с приставкой ФК. Людям почему-то это внушало уверенность, что теперь наш футбол начнёт развиваться огромными темпами. Я играл за «Орландских львов», но по окончании сезона подписал контракт с гонконгской командой «Синг Тао Тайгерс» и стал первым американцем в их лиге. Это была мини-версия моей огромной авантюры. Перед тем как улететь в Гонконг, я снова позвонил Ким. «Рада, что вы наконец-то мне снова позвонили, – услышал я на другом конце провода. – У меня хорошие новости. Гаврилин приехал в Сиэтл на Игры доброй воли. Вот его номер, звоните». Я полетел в Сиэтл, где встретился с Гаврилиным. Спустя три с половиной года попыток пробить «железный занавес» я получил удовлетворительный ответ от главы Госкомспорта. Всё складывалось прекрасно: пока всё будет готовиться для поездки в СССР, я поиграю полгода в Азии. Пока я жил в Гонконге, успела рухнуть Берлинская стена. Помню, как шёл домой по центру города и взгляд упал на местную газету. На обложке была фотография, как немцы карабкаются на стену, а сверху заголовок: «И рухнула стена!». Я тут же подумал: «Время пришло». В середине декабря 1989-го случился судьбоносный момент. Он изменил жизнь не только мою, но и других людей. Я пошёл в место для международных звонков и набрал Гаврилину. «Время пришло?» – спросил я. И он ответил: «Почти. Когда вы вернётесь в США? В Нью-Йорке сейчас находится агент, с которым вам нужно встретиться до того, как он улетит обратно в Москву». Два дня спустя я был в офисе Гаврилина в Сиэтле. Он мне объяснил, что агента зовут Александр Прут и он поможет мне попасть в СССР. Этот человек устраивал тур ЦСКА на восточное побережье. Похожий тур, что был у «Локомотива» годом ранее. На следующий день я вылетел из Сиэтла в Нью-Йорк, где встретился с Прутом. Он познакомил меня с Юрием Айвазяном из ООН. Проведя несколько дней на Манхэттене, я уехал в Такому – ждать, пока Юра сделает мне визу. Интересно, что случилось потом. Спустя неделю в доме моих родителей начали раздаваться звонки. Множество звонков! Это было какое-то сумасшествие. Мне названивали журналисты со всего мира. Я сначала не мог понять, откуда они обо всём узнали. Оказалось, что один журналист из Нью-Йорка имел неплохие связи в посольстве СССР. Там ему обо всём и поведали. Я ещё даже не уехал из страны, а меня уже звали на ток-шоу Дэвида Леттермана на NBC. И каждый божий день телефон разрывался от звонков: разные журналисты пытались развести меня на разговор. Я каждого просил подождать. Ну правда, что я расскажу, если я ещё даже не уехал? Как попугай, отвечал всем: «Перезвоните мне через полгода. К этому времени у меня будет достаточно историй».

Глава VI

Шереметьево, насмешки, хлеб

Спустя 10 дней я вернулся в Нью-Йорк. Меня уже ждал Юрий с билетами на самолёт до Москвы с пересадкой в Белграде. Я летел на сером самолёте, который рассекал серые же облака. И именно серый стал цветом, который я видел чаще других на протяжении трёх или четырёх месяцев. Я прилетел в Шереметьево вечером. В аэропорту было довольно яркое освещение, но снаружи было так темно и холодно, что до самого утра я вообще не понимал, что вокруг меня. Проснувшись утром, я подошёл к окну на кухне – увиденное стало первым впечатлением о стране. По заснеженным дорожках внутреннего дворика шли бабушки, замотанные в шарфы и одетые в дутые жилетки: видимо, они шли в магазин за продуктами. И если такую картину вполне можно было ожидать, то следующий мой опыт навсегда изменил моё представление о жизни. Со мной произошло то, что довело меня до слёз. Когда я пошёл в ванную, чтобы принять душ и привести себя в порядок, я заметил, что на полках было много американских вещей: шампунь Pert, порошок Tide, паста Colgate… Сначала я подумал, что всё это можно спокойно купить в СССР. Такая мысль меня удивила. Я взял одну из коробочек с полки, но она оказалась пустой. Я открыл другую – то же самое. Они все были пустыми! И тогда я понял, что все эти контейнеры поставили сюда, чтобы у меня создалось впечатление, что Александр выезжал за пределы СССР. Гениально, ведь все бренды были связаны с Западом, Америкой и свободой. Эти цветастые баночки были символом статуса. Я заплакал. Завыл. И почувствовал себя просто отвратительно, потому что все эти средства я всегда буднично покупал в магазине. Тут же заключил с собой договор: «Ты больше никогда не будешь воспринимать вещи как само собой разумеющиеся». Это стало первым уроком, которому меня научил Советский Союз. Итак, я в Москве. Что теперь? Куда идти? С кем встречаться? Кого слушать? Я ничего не знал. Мне хотелось только тренироваться. Где угодно. Но где? Я заметил ещё в Америке, что «Локомотив» довольно дружелюбный клуб, поэтому подумал: почему бы не начать с него? И каждый раз, когда я упоминал «Локо», какой-нибудь чиновник усмехался. Мол, с чего вдруг американец предпочёл именно эту команду? А я просто не знал другие. Так и повторял одно название, которое знал – «Локомотив»!

Меня поселили в отеле и сказали ждать. Время шло день за днём, неделя за неделей. Ко мне приходили чиновники из разных ведомств – мы встречались за завтраком. Чтобы вы понимали, это было в буфете, где каждый день подавали одно и то же. Там был чёрный плотный хлеб, который я в жизни не пробовал. Сейчас, вспоминая его вкус, даже скучаю. Так продолжалось, пока в Москву не вернулся Гаврилин. Внезапно появились новые люди, которые выглядели молодо. Мне казалось, что каждый из них хотел взять на себя мой проект и вывести его на новый уровень. Они приходили маленькими группами. Какие-то чиновники. Я понятия не имел, кто они. Всё это продолжалось около месяца: мне предлагали перейти в киевское «Динамо», ленинградский «Зенит» и московский «Спартак». Однажды разговор зашёл даже про «Торпедо».

Глава VII

Сёмин, просмотр, контракт

В какой-то момент я начал отчаянно искать в бумажном мусоре номер человека, которого встретил пару лет назад. И нашёл-таки визитку Стаса Беляева. Скрестил пальцы: «Надеюсь, он поможет». К тому моменту у меня уже было такое состояние… Сомневался, что когда-нибудь увижу мяч и выйду на поле. Я готов был выть: «Пожалуйста, кто-нибудь, отвезите меня на поле и дайте мяч. Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!». Я долго пялился на номер Стаса, но всё же позвонил. В душе теплилась надежда, что номер всё ещё рабочий. Около половины третьего ночи я, выдохнув, набрал нужные цифры и услышал приятный голос на другом конце провода. Он меня помнил. Мой Супермэн был жив и здоров! Он вселил в меня надежду и сказал, что приедет в 8 утра. И приехал. Стас спросил, чего я вообще хочу. Я рассказал ему о «Локомотиве». Объяснил, что знаю только эту команду. И он моментально всё организовал!!! В тот же вечер мы оказались в квартире у Юрия Сёмина. Вы бы видели его лицо… Он просто не понимал, как меня занесло в Москву. Тренер с улыбкой сказал: «Мы начинаем через несколько дней. Приходи на тренировку и докажи, что ты можешь играть. Тогда будем разговаривать дальше». На следующий день мы отправились в офис железных дорог СССР. Нужно было познакомиться с руководителями, уведомить их обо мне. Все в структуре должны были обладать информацией. А ещё через день Стас забрал меня из отеля и отвёз на просмотр. Несмотря на снег и холод, я сдал тест на отлично: все поняли, что я вполне готов играть. Так мы пришли к соглашению, что «Локомотив» будет моим клубом. Стас составил великолепный контракт. Его условия я использовал при заключении сделок с другими клубами, став агентом, но это уже другая история. Стас – великолепный человек. Если мистер Путин однажды закончит свою карьеру и захочет, чтобы Россия находилась в хороших и надёжных руках, то Беляев – лучший кандидат на должность руководителя страны. Это мой совет президенту, если вдруг ему станет интересно. Спустя 3,5 года нещадных попыток я попал в СССР, сделка наконец-то была заключена. Я сделал это! Я им понравился! Я в деле!!! Оставалось только добить вторую часть плана – отправить в США Александра Головню. Мы вместе два месяца мотались от базы в Баковке до Центрального телеграфа, откуда звонили в Орландо и договаривались о «замещении». Мы подали на специальную рабочую визу для нашего необычайного таланта. Его уже ждал мой американский тренер Гарри Хиндли. Ему даже не требовалось просматривать Головню. Если я сказал, что он отличный мужик, этого было достаточно.

Благослови Господь девушку Светлану, которая работала в телеграфе! Она постоянно помогала нам пройти без очереди. Ценой огромных усилий (как наших, так и тренера Хиндли) Алекс в итоге получил рабочую визу в США. Он уехал туда за день до начала сезона – в середине марта. Головня занял моё место в команде и даже забил в дебютном матче. Для меня это было облегчением. Кстати, он был защитником, а я нападающим, но кого это волновало? Алекс выглядел как артист балета Барышников и мог играть в красивый, техничный футбол, его возможности были лучше, чем у многих футболистов в США. Тренер Хендли был счастлив.

Глава VIII

Родители, чемодан, товары

Контракт с «Локомотивом» многое значил. Моей семье (как и большинству американцев) не было дела до футбола. Отец был на 4-5 матчах, когда я играл за команду из университета. Папа считал, что футболом нельзя заработать на жизнь, что к этому невозможно относиться серьезно. Только когда я перешёл в «Локомотив» и обо мне написали в газетах, тогда он осознал, что я делаю нечто значительное. Мама же, наоборот, поддерживала меня с 12 лет. Однажды мы вдвоём ехали в машине, и я ей сказал: «Если я не стану профессиональным футболистом, то лучше умру». Она восприняла эту угрозу довольно серьёзно, поэтому с тех пор не сказала ничего плохого про мой жизненный выбор. Мама всегда меня навещала и в результате объездила весь мир. Сначала побывала в Гонконге, а потом поехала в путешествие по Китаю. В 1991 году побывала в Москве, в 1992-м – в Чехословакии и Германии. В 1997-м поехала в Израиль, и мы вместе посмотрели ещё Египет, Иорданию и Турцию. В общей сложности она посетила около 20 стран из-за моей карьеры. Когда пришло время обживаться в Москве, я взглянул на свой чемодан. У меня не было ничего, кроме средств первой необходимости. Я не готовился, так как понятия не имел, что происходит в СССР. Как я мог знать, что стоило взять, а что оставить? Точно понимал, что мне потребуется одно – мои бутсы. С собой я взял только футбольные принадлежности и несколько вещей, чтобы переодеться по прилету в Москву. У меня была пара шёлковых и шерстяных костюмов, которые мне сшили в Гонконге. Честно говоря, зимой в Москве я смотрелся в этом причудливо. Чуть-чуть пожив среди советских людей, я понял, что нужно делать. Я несколько раз ненадолго выбирался в США. Из таких поездок я возвращался с товарами, которые мог с лёгкостью продать в Москве. Однажды я привёз 30 пар женской обуви для моей девушки Кати, чтобы она продала их и получила деньги. Возил одежду, гаджеты, еду и всё, что хорошо разошлось бы среди друзей. Мы славно позабавились с американскими и китайскими штуками во время СССР.

Глава IX

Катя, Биджиев, Нальчик

В самом начале у меня был телохранитель. Его ко мне приставили чиновники из офиса железных дорог. Он просто не подпускал ко мне лишних людей и ездил со мной по Москве, помогая ориентироваться. Ветеран Афганистана, бывший борец и истинный костолом – его звали Саша Таубин. И именно он познакомил меня с женщиной, на которой я позже женился – Катей Гусевой. До того как он нас свёл, я таскал этого бедного телохранителя по театрам Москвы – в Большой, Станиславского и так далее. Я был в Культурном центре СССР и уж точно не хотел упускать такой шанс. О нём иностранцы могли лишь мечтать в то время. Бедному Саше приходилось доставать мне билеты, ходить со мной на спектакли каждый раз, когда у меня было свободное время. Однажды ему это надоело, и он решил познакомить меня со своей подругой, которая говорила по-немецки. Её звали Катя. Она училась в дипломатической школе языков в Москве и всегда смеялась над моим немецким диалектом, который у меня появился после поездки в Германию в 1985-м. Катя стала моим главным источником информации после Хасана Биджиева. Хас был моим первым и последним соседом по комнате. Мы были вместе и во время путешествий по СССР, и по ходу международных туров в межсезонье. Хас хорошо говорил по-английски, но дело было не в этом. Мы действительно дружили. Каждый раз, когда я хотел куда-то уйти, я спрашивал у Сёмина, можно ли Хасану пойти со мной: мол, он мне поможет при общении с другими людьми. Тренер всегда без проблем соглашался. Однажды Хасан позвал меня в Нальчик. Там мы провели неделю – за это время я успел познакомиться с его семьёй и друзьями. Хас – крутой мужик, и я всегда буду считать его своим другом. Даже спустя годы я приезжал к нему гостить – в 1996 году. Он терпел меня несколько месяцев, а потом отправил в квартиру друга. В тот период я много мотался по городу, встречался со всеми, кого знал по «Локомотиву». Приехал, чтобы восстановиться от травмы, но мне так понравилось, что задержался. Хасу быстро надоело, что я вообще не следил за своим коленом. Забавное было время. Мы с ним виделись ещё в Израиле в 1998 году. «Локомотив» тогда был на сборах, а я тратил своё время, выступая за команду второго дивизиона на двухтысячелетнем стадионе с глиняным полем.

Глава X

Тренировка, «девятка», зарплата

На первой тренировке в «Локомотиве» в марте 1990-го произошёл удивительный случай. Пока мы одевались, некоторые игроки подходили ко мне и здоровались. Я спрашивал их о том, на какой позиции они выступают. Был один футболист, который выглядел на 50 лет! Я задал ему тот же вопрос и услышал: «Девятка». Тут же подумал, что он раньше был «девяткой», а теперь на этой позиции буду выступать я. Без обид, старик, но твоё время закончилось. Мужик выглядел слишком старым и слишком худым, чтобы играть на одном уровне со мной. Хоть мы тренировались на снегу, я хорошо двигался и доминировал. Руководство было приятно удивлено и сказало, что я точно буду в стартовом составе. На следующий день Стас организовал пресс-конференцию, меня подписали – началась новая история. Но самое забавное, что вы даже не представляете, кто был тот старик. Это Юрий Гаврилов! Оглядываясь назад, могу сказать, что он был лучшим из тех, с кем я когда-либо играл. С ним вообще никто не может сравниться. Гаврилов – гений, который контролирует матч и забивает, когда захочет. Он всегда выбирал лучший момент и место для удара. Идеальная форма и техника. Гаврилов был награждён орденом Ленина и считался героем своей страны. Всё это я узнал гораздо позже, спустя недели и месяцы. Сейчас я могу только смеяться над своим поведением. Никто не мог заменить Гаврилова. Он был нашим главным двигателем, но, к сожалению, в конце сезона Юра (Гаврилов) и Юра (Сёмин) сильно поссорились на одной из тренировок в Баковке. Их отношениям на тот момент пришёл конец. Худшим для нас было то, что мы потеряли сердце коллектива. Мы с Гавриловым получали больше всех в клубе – по 3500 советских рублей плюс бонусы. Мне рассказывали, что наши зарплаты считались одними из самых больших в стране на тот момент. Стас, кстати, это подтвердил. Сказал, что это сделано из уважения. Хотя для меня это было непринципиально. Я даже был готов отдать зарплату любому. Если бы мне нужны были деньги, я бы придумал, где их достать.

Не думаю, что партнёров по команде волновало, сколько я получаю. Мы все были в одной лодке и помогали друг другу. Если видели в магазине что-то по скидкам, то старались купить это товарищу. Кстати, в магазинах обычно было пусто, а хорошие товары продавались лишь по партийным карточкам. Моей бывшей теще хватало косточки с небольшим жиром, чтобы сварить лучший в мире суп. Вот такая была жизнь в СССР.

Глава XI

Сёмин, замена, Махолич

Я вспоминаю Юрия Сёмина. У него было веселье в глазах в отношении меня. Вроде он никогда не злился на меня (возможно, пока не прочитал этот текст). Самый забавный инцидент в моей памяти случился на стадионе «Локомотива», когда мы встречались с какой-то дочерней командой «Локомотив Горький». Мне казалось, что ни одна из команд не хочет играть. Хотя очевидно, что мы были сильнее. Я был в отличной форме и чувствовал, что могу переломить ход игры – забить. Знаете, у нападающих есть это чувство, что сегодня тот самый день. Я уже обошёл защитника, прокинув мяч между его ног, и готов был выйти один на один с вратарём. Тут внезапно другой защитник толкнул меня так, что должен был назначаться пенальти. Однако судья сделал вид, будто ничего не произошло. Я был взбешён и орал на него! Он же вёл себя, словно бы намекая, что я нырял. Из этого я сделал два вывода: либо судья был конченым идиотом и ничего не знал о футболе, либо был марионеткой и делал всё осознанно. В любом случае его использовали.

Но вернёмся к игре. К 80-й минуте Сёмин приготовил замену. И я понял, что он заменяет меня на Сухова! «Что за фигня!» – подумал я в тот момент и подбежал к Сёмину. Даже начал на него орать перед толпой: «Ты меня заменяешь?! Я единственный здесь, кто может забить и помочь выиграть, Юра! Что за хрень, тренер? Я не могу поверить, что ты убираешь меня с поля. Безумие! Теперь-то мы точно не выиграем этот матч. Ты безумен, мужик!». Меня заменили-таки на Сухова. Толпа начала кричать и смеяться: «Выпусти его обратно!». Им определённо нравилась эта ситуация. Для них это была скорее забава, хотя мне было всё равно – я был в ужасном настроении. В другой ситуации я бы остался на скамейке, чтобы досмотреть матч – никогда не оставил бы моих товарищей по команде. Но в этот раз я был слишком раздражён. Я спустился в подтрибунное помещение и пошёл в раздевалку. Снял форму, бутсы и направился в душ. Внезапно в голове промелькнула мысль: «Хмм, кто-нибудь забил?». И ровно через две минуты услышал рёв трибун. Во мне теплилась надежда, что мы не проиграли. Чуть позже я услышал, как команда подходит к раздевалке. Дверь резко открылась и в помещение забежал Сёмин с криками: «Махолич! Сухов – 2 гола!». И показал мне два пальца. «Махолич, ты меня слышишь?! Два гола за две минуты. Сёмин – гений!». Я не смог удержаться и рассмеялся, пока счастливый Сухов носился по раздевалке. И вот как злиться на такого тренера? Это просто невозможно. Я слышал, Юра вернулся в клуб. «Локомотив» похож на карусель. Однажды ты всё равно возвращаешься обратно.

Глава XII

ЦРУ, КГБ, мороз

Один из сотрудников ЦРУ пытался меня завербовать, когда я работал над своим проектом в 1987 году ещё в Портленде. Он утверждал, что хотел мне «помочь». Мне же был интересен лишь футбол. Меня не волновало, как люди из американских спецслужб видят мир. В Москве пару раз агенты КГБ звали меня на ужин, но они довольно быстро понимали, что я приехал ради футбола, а не шпионажа. Так что, по сути, все эти агентства оставили меня в покое, хотя я уверен, что и КГБ, и ЦРУ так или иначе контролировали мои действия. Вообще подумайте о моей жизни: где я только не был! Правда может показаться, будто я – шпион. Тут главное притянуть факты. Я жил в Германии с 1985-го по 1988-й, а через год рухнула Берлинская стена и Запад объединился с Востоком. До 1990 года я жил в Гонконге, а в 1997-м он вернулся в состав Китая. Дальше год в СССР, а в 1992-м о своей независимости объявили 15 республик. Жил в 1991 году в Югославии и Хорватии, вскоре там развернулась война. Переехал в Чехословакию, а в 1993 году страна распалась на две части. В 1997-м, когда я жил в Израиле, Ясир Арафат и Биньямин Нетаньху подписали «Меморандум Уай-Ривер», согласно которому территории Иудеи и Самарии переходили под контроль Палестины. С 1998 по 2016 год я жил в Индонезии: за это время Западный Тимор стал независимым. Потом я переехал в Америку. И Дональд Трамп стал президентом. Сейчас это не кажется совпадениями, но поверьте мне – это так. Всё это происходило совершенно случайно. Я ни за что не ответственен! Но вообще… футбол – это замечательное прикрытие для шпиона, не правда ли? Ха-ха-ха! Кстати, прикрытие от морозов для тоже не было проблемой. Недавно Чугайнов рассказал в интервью «Чемпионату», что я выходил на поле в трусах, когда лежал снег. Забавно было это слышать, потому что я всегда носил футбольную одежду – шорты, футболку, носки. Если холодно, надевал ещё термо-кофту. Я не мёрз, потому что при беге мне не бывает холодно. Я так одевался с 11 лет, несмотря на то, какая погода была за окном.

Глава XII

Цирк, распад, Чехия

Самое яркое воспоминание о России – московский цирк. Вы вообще знаете хоть один цирк, который был бы лучше московского? Нет. Как и Ансамбль красной армии! Было крайне печально узнать, что они разбились в 2016 году. Это настоящая потеря для всего мира. В моей памяти отпечаталось, как я смотрел их выступления по телевизору вместе с отцом, перед его смертью. Он сидел на диване с довольным лицом, слушая их песни.

На второй год начались постоянные просмотры. Набирались футболисты среднего уровня. Они появлялись просто из ниоткуда. У них не было таких качеств, как у Гаврилова, Сукристова. Иванаускаса и Нарбековаса. Они были какими-то неотёсанными и предвещали понижение в классе. Плюс ко всему Сёмин был готов уехать в Новую Зеландию и стать главным тренером их олимпийской сборной. У меня были сомнения в будущем «Локо», когда мне начали звонить из Майами. В голове крутилась мысль, что уйти сейчас будет лучшим решением. Кроме того, я начал замечать, что СССР начал меняться. Это началось внезапно. Никто ни в чём не был уверен. Ходили разговоры, что лига вообще перестанет существовать. Клубы постепенно начали выходить из чемпионата. Хорошие игроки уезжали в Европу или хоть куда-нибудь, куда была возможность. Стало понятно, что никто не хотел оставаться в СССР. Я выбирал «Майами», затем осенью побывал в «Астон Вилле» и зимой подписал контракт с клубом «Дукла Прага». В итоге чехи заплатили мне 100 тыс. долларов в качестве бонуса. Это на время обезопасило меня и мою жену.

Глава XIII

Израиль, тренер, триблинг

Я поиграл ещё во многих странах. Знание русского языка мне пригодились в Израиле. Там я готовился стать агентом. До ночи сидел в офисе, контактируя с тренерами и клубами по поводу международных трансферов. По утрам играл на глиняном поле при абсолютно пустых трибунах. Мне было жаль местных футболистов, хотя страной я наслаждался. Израиль тесно связан с Россией и СССР.

Благодаря агентскому бизнесу я оброс связями и оказался в Джакарте. Меня уже больше интересовала работа тренера. В Индонезии я руководил футбольными школами «Арсенала» вместе с близким другом Марвином Суварсо. Ему пришло в голову интегрировать проект SuperSkills. Он подразумевал прогрессивную систему поясов, подобную той, что существует в единоборствах. Друг попросил меня взять шефство над этой новой школой вместе с ним. Через несколько лет он передал её мне в полное управление. Сказал: «Делай со школой, что хочешь – сохрани или закрой, всё зависит от тебя». У меня была группа ребят, которые были влюблены в тренировки. Я не мог позволить себе закрыть школу. Я решил сделать что-то совершенно уникальное. Добавил в программу игру в футбол 1 в 1 и начал тренировать футболистов, чтобы сделать из них виртуозов обводки, техничных, с навыками дриблинга. Мы сфокусировались на развитии ловкости, а типичные тренировки, скомпонованные из штампов, совсем отбросили.

В конце концов в 2008 году я отвёз свою команду SuperSkills на летний турнир в Англии. Они разгромили все английские команды из Портсмута, Саутгемптона, Рединга и других городов! Англичане были так шокированы нашей победой, что даже люди с BBC и CNN приехали делать с нами интервью. Они пытались разузнать, как нам удалось настолько развить навыки ребят, что они играли как настоящий «Арсенал». Даже сам «Арсенал» был в замешательстве. У них же полно школ по всему миру, но такого не показывал никто. А на самом деле мы всего лишь прокачали игру 1 в 1. Наши воспитанники попали в сборные Сингапура и Индонезии. Занятие в академии стоит не так уж дорого – 100 долларов за месяц. Обычно мы набираем 300 человек от 5 до 17 лет и сужаем классы до 22 человек. Работаем с двумя разными группами в день. Помимо этого устраивается турнир 1 в 1 каждые шесть месяцев. Чтобы подтвердить состоятельность бизнес-схемы, я открыл филиалы в Африке, Европе и сердце США – Нэшвилле (штат Теннеси). Они работали в течение трёх лет, а затем я начал их закрывать, чтобы сфокусировать бизнес на Китае и Индии. Хотя я очень хочу принести этот спорт в Россию и бывшие республики Советского Союза. Для реализации нужны русские, разделяющие мое видение. Последние 17 лет я прожил в Джакарте. Эти проекты стали частью моей жизни. Я владелец и генеральный директор компании SuperSkills Soccer и 1vs1 Soccer, основателем которого являюсь. На данный момент активы компании оцениваются в Сингапуре в 15 млн долларов. Думаю, что скоро мы выйдем на IPO.