Чем различается благотворительность в Америке и в России

Более четверти века назад сердобольная, но практичная домохозяйка из Кентукки Эми Кертис преподнесла мне урок благотворительности по-американски. Видел я с тех пор и иные примеры, но тот был первым и навсегда остался в памяти. Теперь дома убеждаюсь, как сильно американский подход отличается от российского. Душевный порыв как бизнес В 1991 году, перед самым распадом СССР, когда даже в Москве на полках продовольственных магазинов было шаром покати, Эми позвонила в нью-йоркское отделение ТАСС, где я тогда работал. Насмотревшись репортажей об угрозе голода в рушившейся сверхдержаве, американка решила материально поддержать одну из нуждающихся семей, но только напрямую, без всяких посредников. Я написал заметку, и вскоре к Эми хлынул поток писем. Через пару месяцев она уже увозила в Россию первый контейнер благотворительной помощи. Потом о ней сделала репортаж одна из крупных американских телекомпаний, после чего мне позвонил другой человек, уже из Нью-Йорка, и попросил помочь ему в таком же начинании. Я согласился, а Эми, узнав об этом... закатила мне по телефону скандал. "Это мой проект, — кричала она. — Я даже с мужем развелась, только этим теперь и занимаюсь. Этот тип из Нью-Йорка не имеет права копировать то, что я придумала". Пришлось объяснить даме, превратившей душевный порыв в своего рода бизнес, что у нас с ней разные интересы в этом деле. Но я все равно был ей благодарен — и за то, что она делала для моих земляков, и за науку. Благодаря ей задумался, например, о том, почему эти самые земляки, умевшие порой даже писать складные письма на чужом языке, уповали на чью угодно помощь, хоть из-за океана, но не на собственные силы. Спрашивал, узнавал и убеждался, что американцам подобное и в голову бы не пришло — впрочем, как и "качать права" собственным властям. Что в США в крайней жизненной ситуации люди обращаются сначала к родным и близким, потом к своей религиозной общине и, наконец, к общественным организациям, особенно профильным, объединяющим, например, людей, страдающих от одной и той же болезни. И нередко (но отнюдь не всегда) получают поддержку. Действенное "Милосердие" Понятно, что с тех пор утекло много воды и россияне давно забыли о продовольственном дефиците и очередях. Но, во-первых, реальную потребность в помощи по-прежнему испытывают в нашей стране очень многие. А во-вторых, привычка перекладывать ответственность за свою жизнь с ее проблемами на кого-то другого, похоже, неискоренимее любых дефицитов. Тем более что у нас, по замечанию одного моего старшего товарища и коллеги, со времен распада СССР "полстраны живет с ощущением, что лично им — недодано". "Ничего хорошего в нашей медицине нет и не будет, пока начальство само лечится за рубежом", — поделился на днях расхожей "житейской мудростью" знакомый при просмотре инаугурационной речи президента страны. Мне с моим личным опытом подобный комплекс "бессильной жертвы обстоятельств" сильно режет ухо. Я его воспринимаю как привычное и даже не осознаваемое иждивенчество. Да и об американской медицине, особенно ее стоимости, мне есть что рассказать. Но в заведомо бесплодные споры я не лезу. Вместо них я еще под Пасху поехал смотреть, что у нас делается на ниве благотворительности — так сказать, без оглядки на власть, собственными силами. И честно говоря, порадовался увиденному. Приветливые молодые ребята из службы РПЦ "Милосердие" показали приют для матерей-одиночек с детьми, сводили в пункт помощи бездомным, где люди могут согреться, поесть, помыться — или хотя бы просто спокойно посидеть и отдохнуть, не опасаясь, что их прогонят. Рассказали о проблемах, связанных, например, с тем, что у многих их подопечных просто нет документов. Дали справочные информационные материалы о социальном служении церкви, охватывающем на сегодняшний день свыше 4 тыс. различных проектов по всей России и год от года растущем. Посетовали, что не все благие начинания вызывают равный душевный отклик: на детей и стариков жертвуют куда охотнее и больше, чем на тех же бездомных, заключенных, людей с ВИЧ/СПИД либо наркотической или алкогольной зависимостью. Поделились контактами коллег, в том числе и профессионально занимающихся поддержкой, развитием и изучением благотворительных инициатив. Немного статистики Одна из таких профильных организаций — Фонд поддержки и развития филантропии "КАФ" — недавно представила новые отчеты о благотворительности в России и, отдельно, о частных пожертвованиях. Из этих документов явствует, что в течение последнего года более половины россиян — 53% — жертвовали деньги на помощь нуждающимся. В среднем сумма пожертвований за год приближалась к 8000 рублей, хотя медиана (срединное значение выборки, относительно которого одна половина больше, а другая меньше) была скромнее — 2000 рублей. В основном пожертвования направлялись на помощь детям (58%). Делались они чаще всего через СМС (40%). Раскошеливались чаще женщины, но давали больше мужчины. Каждый пятый россиянин (22%) занимался в прошлом году добровольной общественно полезной деятельностью. Кстати, нынешний год объявлен в России указом президента страны Годом добровольца (волонтера). И после инаугурации Владимир Путин общался на Соборной площади Кремля с представителями общественных молодежных и волонтерских объединений. Лепта небогатых "КАФ" — организация международная, действующая по всему миру. И с директором ее российского подразделения Марией Черток мы обсуждали ситуацию в нашей стране сквозь призму англо-американского опыта. Она, кстати, считает, что всеобщее стремление перенимать этот опыт "не очень правильно", поскольку "культура благотворительности в разных странах и регионах разная", причем "это не значит, что одно хуже другого". Для примера она сослалась на партнеров России по группе БРИКС — Индию, Бразилию, Китай и ЮАР. Один американский бизнесмен, с которым я в свое время затеял разговор на ту же тему, свел свои рассуждения к довольно неожиданному выводу. "Чтобы помогать другим, нужны деньги, — сказал он. — Поэтому нам сначала надо быть жадными, а уж потом — щедрыми". Усмехнувшись, Мария согласилась, что в этой логике, "наверное, что-то есть". Людям, которые сами перебиваются с хлеба на воду, трудно помогать другим, констатировала она. И пояснила, что когда в общем докладе о благотворительности в России приветствуется "рост частных пожертвований со стороны среднего класса" как "самый выдающийся успех за последние десять лет", то термин "средний класс" употребляется "достаточно условно" — просто как обозначение того, что в процесс вовлекается "общество в целом, а не только богатые люди". Кстати, собеседница подтвердила, что в России, как и повсюду в мире, бедные жертвуют пропорционально больше богатых. И подчеркнула, что, когда в период недавнего финансово-экономического кризиса возникли опасения по поводу возможности полного пересыхания притока пожертвований, на деле этого не произошло. "Силы солидарности" На ее взгляд, объясняется это тем, что в обществе "как бы мобилизуются силы солидарности". "То есть если всем стало хуже, то тем, кому и было плохо, стало еще хуже, и люди это понимают", — сказала она. "В целом люди, может быть, жертвуют чуть меньше, потому что у них просто меньше денег, но самих людей при этом не меньше, — добавила специалист. — Людей, может быть, даже больше вовлечено". От моего замечания о том, что американцы тоже жалуются на сокращение пожертвований, Мария отмахнулась. По ее словам, "в Америке эластичности на этом рынке вообще уже нет никакой", и "роста нет уже много лет", поскольку "все максимально отработано". В России же, по ее убеждению, есть "еще очень большой запас" нереализованных возможностей и, соответственно, "перспектива роста". Системно, по мнению Черток, можно было бы, например, разрешить пожертвования в виде неиспользованных налоговых льгот. Если человек пожертвовал за год 10 тыс. рублей, то ради 13% от этой суммы вряд ли станет заполнять целую налоговую декларацию, хотя и имеет на это право, пояснила она. Но вот если людей таких будет много, а право на получение вычетов можно будет передавать благотворительной организации, то у той появится смысл заполнять бумаги. Идея эта, как пояснила специалист, не новая, но до реализации ее дело никак не доходит. Главное отличие Главной отличительной особенностью российского подхода к благотворительности Черток считает внутреннюю моральную установку на то, что свою щедрость нельзя выставлять напоказ. "По нашим понятиям, правая рука не должна знать, что делает левая, у нас большие традиции анонимности, — сказала она. — Что для нынешней ситуации не очень продуктивно. Потому что люди молчат, и возникает впечатление, будто никакой благотворительности и нет. Хотя на самом деле ее довольно много". Позже, размышляя об этих словах, я и вспомнил про американку Эми с ее саморекламой. Да и не только про нее. Всплыло в памяти, как лет 15 назад видный отечественный публицист со страниц своего издания стыдил российских нуворишей, призывал их не выставлять напоказ нажитое, строить вокруг особняков заборы повыше. Мне тогда еще казалось, что это порочная логика, что если стыдиться богатства, то его и не будет — никогда и ни у кого. Не осуждать, а сочувствовать Я пытался спрашивать одного из самых известных и авторитетных исповедников в Москве, отца Георгия (Бреева) из храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском, насколько сильно изменилась его паства за постсоветское время. Но даже в обезличенном, обобщенном виде он свято соблюдал тайну исповеди. Сетовал, что прихожане поглощены сейчас не столько духовными, сколько мирскими заботами, связанными чаще всего с массовым "распадом семей" и выяснением имущественных отношений. Но не осуждал людей за это, а сочувствовал им. О страстях чужих, "прорывающихся как вулкан", сказал, что "духовно эта область никому не доступна". Да и щедрость в подаяниях советовал проявлять без крайностей, "по мере возможности". Хотя с видимой гордостью показывал свой красавец-храм, восстановленный в постсоветское время из полуразрушенного состояния как раз за счет обильных пожертвований. "Умных много, добрых мало" Мораль всех сих басен для меня проста. "Умных много, добрых мало", — говорила моя покойная бабушка. На самом деле их не мало. Просто их всегда не хватает. Не ждите, пока придут и сделают что-то за вас, действуйте сами. Помогайте себе и другим. Не стесняйтесь быть добрыми.