Жестокая реальность Швеции уничтожает ее мирный образ

Стокгольм — Швеция с ее популярной музыкой и IKEA известна как государство всеобщего благосостояния. Но теперь эта страна все чаще ассоциируется с ростом количества завербованных в ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России, — прим. ред.), взрывов и атак с ручными гранатами. За последние две недели в стране произошли пять взрывов. В наши дни это не редкость: шведы привыкли к заголовкам о насильственных преступлениях, запугивании свидетелей и гангстерской деятельности. В стране, давно известной своей безопасностью, избиратели ссылаются на «закон и порядок» как на самый важный вопрос перед всеобщими выборами в сентябре. Однако тема преступности деликатна, и дискуссии о ней в скандинавском обществе, где решение таких проблем ориентировано на консенсус, — под строгим запретом. Чтобы понять преступность в Швеции, важно отметить, что Швеция выигрывает от явного снижения уровня насилия со смертельным исходом на Западе, особенно когда речь идет о спонтанном насилии и убийствах, связанных с алкоголем. Однако общее сокращение числа убийств в Швеции вовсе не так велико, как в соседних странах. В настоящее время убийства с применением огнестрельного оружия среди уличных банд характерны для мужчин-мигрантов, оказавшихся в обществе, значительно отличающемся от того, в котором они жили прежде. Их количество возросло от четырех в год, как было в 1990-х, до примерно сорока в прошлом году. Из-за этого Швеция от страны с низким уровнем преступности перешла к показателям уровня убийств значительно выше среднеевропейских. Социальные волнения с автомобильными поджогами и нападениями на сотрудников служб первой помощи и даже беспорядки — это повторяющееся явление. Перестрелки в стране теперь настолько распространены, что новости о них больше не занимают первых полос, за исключением особенно впечатляющих событий или тех, которые привели к гибели людей. Новости об атаках быстро сменяются заголовками о спортивных событиях и знаменитостях, так как читатели стали менее чувствительными к насилию. Поколение назад взрывы, мишенью которых становится полиция, были чрезвычайно редким явлением, как и беспорядки. Вооруженный офицер полиции на месте взрыва рядом с полицейским участком в микрорайоне Розенгорд в городе Мальме, Швеция. 17 января 2018 Сегодня читать о таких инцидентах совершенно привычно. Рост насилия не остался незамеченным скандинавскими соседями Швеции. Норвежцы обычно используют фразу «шведская действительность» для описания преступлений и социальных волнений. Позиция Дании была озвучена, когда бывший генеральный секретарь НАТО и премьер-министр Дании Андерс Фог Расмуссен в интервью шведскому телевидению сказал: «Я часто использую Швецию как сдерживающий пример». В ответ шведское правительство начало международную кампанию, которая нацелена на то, чтобы «образ Швеции» ослабил рост преступности, как в медиа-стратегии, так и в рамках пиар-кампаний, финансируемых за счет налогов. Во время визита в Белый дом в марте премьер-министр Швеции Стефан Лёвен признал, что его страна имеет проблемы с преступностью, в частности со стрельбой, но отрицал существование «запретных зон». Министр образования Швеции Густав Фридолин отправился в Венгрию на прошлой неделе с тем же сообщением. Но для местных жителей реальность другая: недавно глава Ассоциации работников скорой помощи (Ambulansförbundet) Гордон Граттидж и его предшественник Хенрик Юханссон рассказали мне в интервью, что некоторые районы действительно недоступны для водителей скорой помощи — по крайней мере, без сопровождения полиции. Шведы не склонны к грандиозным проявлениям национальной гордости, но понятие «шведской модели» — того, что страны многому может научить мир, — это важная часть национального образа. Поскольку преступность тесно связана с неспособностью страны интегрировать иммигрантов, рост насилия — щекотливый вопрос. Когда шведское правительство и оппозиция говорят о стране как о «человеколюбивой сверхдержаве», они подразумевают, что она во время миграционного кризиса открыла свои двери для большего числа мигрантов на душу населения, чем любое другое государство ЕС. Это привело к некоторым внушительным искажениям фактов. В марте на Би-би-си (BBC) выступила министр рынка труда Ильва Юханссон и сообщила, что число заявленных случаев изнасилований и сексуальных домогательств «идет вниз, и вниз, и вниз». На самом деле, все происходит с точностью до наоборот, в чем позже Юханссон призналась в своих извинениях. Аналогично, бывший автор колонки в «Вашингтон пост» (Washington Post) и бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт описал миграционную политику страны как историю успеха. Он не вдавался в подробности о насильственных преступлениях. После неоднократных нападений на еврейские учреждения в декабре 2017 года — включая бросание зажигательных бомб в синагогу в Гётеборге — Бильдт продолжил гнуть свою линию, заявив, что антисемитизм не является серьезной проблемой в Швеции. «Исторически сложилось так, что в Швеции католики считались опасной угрозой, которую нужно было ограничивать и предотвращать», — заявил Бильдт, по-видимому, не подозревая, что законы, на которые он ссылался, также применялись к евреям. Смешанные браки были незаконными, а враждебность основывалась на идее того, что евреи — низшая раса. Попытка Бильдта преуменьшить значение нынешнего антисемитизма, применив странные и неточные исторические аргументы, показывает, как нервно шведские элиты реагируют на негативные заголовки о своей стране. Еще один яркий пример — «Факты о миграции, интеграции и преступности в Швеции» на официальном веб-сайте правительства, где, как утверждается, развенчиваются мифы о стране. Среди перечисленных правительством «ложных заявлений» — утверждение, что «не так давно в Швеции произошел первый исламский террористический акт». Женщина-полицейский разговаривает с жительницей Стокгольма Это удивительно, поскольку узбекский джихадист Рахмат Акилов признал себя виновным в гибели пяти человек в апреле прошлого года в Стокгольме в результате наезда грузовика. Еще до атаки он присягнул на верность ИГИЛ. Акилов, который в настоящее время находится под судом, с гордостью повторил, что поддерживает ИГИЛ, и заявил, что его мотивом было убийство шведских граждан. Он также свидетельствовал о контактах с международными джихадистами. Правительство отрицает террористический акт в Швеции в первую очередь потому, что ни одна исламская группа официально не взяла на себя ответственность. Учитывая важность борьбы с фейковыми новостями в наше время, вмешательство шведского правительства в политически неудобные факты выглядит особенно безответственным. Иногда требуется, чтобы человек со стороны взглянул на ситуацию шире. Недавняя статья Бояна Панчевского в лондонской «Сандэй Таймс» (Sunday Times) была посвящена иммиграции и насильственным преступлениям. Эта статья вызвала скандал в Швеции и широко обсуждалась как причина того, что британские и канадские министерства иностранных дел выпустили рекомендации по путешествиям в стране, ссылаясь на преступные группировки и взрывы. «Они пишут так, будто насилие выходит из-под контроля», — сказал Стефан Синтеус, начальник полиции Мальмё. Начальнику полиции, похоже, не пришло в голову, что и советы по путешествиям, и статья могут отражать самую что ни на есть реальность. В конце концов, всего несколькими днями раньше полицейский участок в Мальмё забросали гранатами. Ранее в том же месяце взрывом в городе был уничтожен полицейский автомобиль. Должностные лица, должно быть, смирились с ситуацией. Но в западноевропейской стране в мирное время разумно рассматривать такой уровень насилия как неконтролируемый.