Интеллигенция в Польше дает церкви советы, как вернуть людей в храмы

По следам ШопенаВоскресное утро в Варшаве. В костеле ордена визитанток, где в начале XIX века играл на органе студент варшавского лицея Фридерик Шопен, идет месса. В толпе прихожан можно увидеть знакомые лица: мэра польской столицы Ханну Гронкевич-Вальц, известного режиссера Кшиштофа Занусси. "Это не приходская церковь. Прихожане многие годы приезжают сюда из других районов города", - поясняет корреспонденту "РГ" после службы отец Казимеж Сова. На вопрос, почему люди специально ездят именно в этот храм, ксендз, смущаясь, отвечает: "Здесь другие священники. Более открытые, наверное...".Рецепт от Занусси: Встать на путь истинный, и делать это каждый день своей жизни прямо с утраНа самом деле, со времен окончания Второй мировой войны варшавский храм сестер визитанток, он же костел Святого Иосифа Обручника славится тем, что здесь и священники и прихожане - польская интеллигенция.Клуб католической интеллигенцииС 1960 года более сорока лет настоятелем храма визитанток служил ксендз-поэт Ян Твардовский, стихи которого переведены на многие языки мира, в том числе на русский. Он начинал публиковаться в созданном после войны культовом еженедельнике Tygodnik Powszechny, а позже и в ежемесячном журнале Wiez, объединявшем католическую интеллигенцию социалистической Польши. В этом журнале с начала 80-х годов трудится и Анджей Фришке - сегодня он профессор, член-корреспондент Польской академии наук, руководитель центра новейшей политической истории. По его словам, роль церкви в Польше всегда была колоссальной, и коммунистические власти понимали, что не могут позволить себе с ней конфликтовать. "Власть пошла на конфликт с костелом в 1953 году, когда был арестован и интернирован примас Польши кардинал Стефан Вышиньский, но она заплатила за это огромную цену. Это настраивало большую часть общества против руководства страны. Нормальный польский католик, видя, что его епископ сидит в тюрьме, становился яростным противником власти, которая арестовала этого епископа. Было ясно, что, если власть хочет завоевать доверие нормального человека, она не может бить по его самоидентичности, которая, конечно, всегда была католической. И Владислав Гомулка это прекрасно понимал, поэтому, придя к власти в 1956 году, выпустил Вышиньского".По словам профессора Фришке, в том числе благодаря поддержке костела, католическая интеллигенция могла создавать свои клубы, выпускать журналы. "Чем был в те времена костел? Польша - католическая страна, и в ней есть определенная традиция, восходящая еще к предвоенным годам: здесь есть не только епископы и ксендзы, но и активные светские католические деятели из сферы культуры, образования, политики. И есть определенная традиция связей костела с политической жизнью, в которой всегда существовало два течения, сохранивших актуальность до сих пор. Первое - это, скажем так, народный костел, связанный прежде всего с национально-националистическими кругами, который стремился как можно интенсивнее влиять на людей и государство. Во времена Польской Народной Республики у него, по понятным причинам, не было шансов. Но это течение всегда имело сильные традиции, и сегодня мы видим его в действии. Второе течение - более интеллектуальное, ориентирующееся на западную теологическую и философскую мысль, которое не пыталось прямо влиять на политику, а сосредоточилось на развитии католической культуры, образования, обучении священников, повышении уровня церкви". После войны первое течение было более распространено в деревнях, а второе - в церкви и в среде католической интеллигенции. Именно ее, понимая, что в стране около 90 процентов населения - католики, власти попытались привлечь на свою сторону. Тогда возникла организация католической интеллигенции, которая поддерживала режим - "PАХ". Те, кто вступил в эту игру, говорили: "Коммунизм стал свершившимся фактом, Советский Союз выиграл войну, и будет править тут пятьдесят лет. Нужно искать компромисс, строить католическую культуру и вытягивать людей из подполья, чтобы они создавали что-то стоящее". Одновременно в Кракове был создан еженедельник Tygodnik Powszechny, который до репрессий 1953 года был центром другой - не обласканной властью - католической интеллигенции.А после 1956 года, когда первым секретарем ЦК Польской объединенной рабочей партии стал Гомулка, и началась так называемая оттепель, в Польше не только возобновился выпуск культовых журналов интеллигенции, но и появилась возможность создать такие легальные католические организации, как "Клуб католической интеллигенции" (KIK). "Всего были созданы пять таких клубов: в Варшаве, Кракове, Познани, Торуне, Вроцлаве", - вспоминает Фришке в беседе с корреспондентом "РГ". Несмотря на то что профессор - протестант, он с 1980 года является членом варшавского клуба. Это неудивительно, ведь KIK сыграл большую роль в истории страны, стал одним из мостов между властью и "Солидарностью", стоял у истоков протестного движения и переговоров "Круглого стола". "Я приведу символичный пример роли KIK в переменах, которые тогда происходили. Знаете ли вы, где проходили в Варшаве первые заседания "Солидарности"? В нашем зале", - улыбается профессор. Неудивительно, что впоследствии многие из членов KIK стали известными государственными деятелями. Например, первый премьер-министр посткоммунистической Польши Тадеуш Мазовецкий и даже экс-президент страны Бронислав Коморовский. Но KIK, будучи главным клубом, не был единственным. В конце 80-х годов в Польше появились другие движения, часто формировавшиеся вокруг католических печатных изданий. В одном из них - Ягеллоньском клубе, созданном в 1989 году в Кракове, - формировались взгляды более молодого поколения католических интеллигентов, в частности, действующего президента Польши Анджея Дуды."Оепископели""Что-то меняется. В какую сторону? Насколько глубоко? Увидим", - делится с корреспондентом "РГ" Кшиштоф Занусси. По его мнению, сегодня уже ясно, что ответов, которые, как казалось ученым, появятся в светлом будущем, науке найти не удастся. Рано или поздно людям придется признать существование некой тайны. "Сейчас все складывают пазлы: психолог расскажет, почему с нами происходят те или иные процессы, что закладывалось в детстве, а что идет от родителей, врач объяснит, что живот болит от некачественной пищи. Но почему столько людей сбила машина, а нас нет? Значит, у Бога на нас другие планы", - увлеченно рассуждает режиссер. По его мнению, сейчас не лучший момент для разговора о польском костеле. "Вообще костел в течение всего XIX века был проявлением национальной идентичности поляков, ведь мы были разделены между Россией - то есть православными, Пруссией, то есть евангелистами, и Австрией, где был католицизм, но слишком отличный от польского. Поэтому тогда мы не прошли через эту постреволюционную просвещенческую волну отхода от католицизма, нас не затронули французские антихристианские философы. Для нашей интеллигенции костел был не принуждением, а, наоборот, поддержкой. Тогда наших епископов ссылали в Сибирь, и это давало церкви большой кредит доверия. Во времена коммунизма позиция церкви была безупречной, и тема костела была темой свободы. Но после тучных лет обычно идут худые годы. Таких патриархов, как примас Вышиньский и папа Иоанн Павел II сейчас нет, и той роли, которую раньше играл костел, он сейчас не играет. Церковь находится в опасной близости к власти, и этим активно пользуются политики. Против этого предостерегают иерархов интеллигенты".Небольшой экскурс в лингвистику - в польском разговорном языке есть, утверждает Занусси, слово, довольно критическое, схожее со словом "оглупели": "оепископели". "У нас говорят: был хороший ксендз, но оепископел. Вот такие вещи очень вредят церкви", - сетует режиссер. Как возродить доверие между церковью и прихожанами? Рецепт от Занусси: "Встать на путь истинный. И делать это каждый день своей жизни, прямо с утра".В начале было словоЗанусси уверен, что дороги церкви и либеральной интеллигенции в Польше начали расходиться лишь в последние годы - в том числе, из-за споров о феминизме, запрете абортов. Но и на эти темы можно разговаривать вполне цивилизованно. Потомственный биолог и генетик, много лет возглавлявший институт биохимии и биофизики Польской академии наук, доктор Анджей Пашевский когда-то входил в молодежную секцию KIK, а вот у его отца - тоже биолога - отношения с церковью были напряженными. "В первой половине прошлого века церковь и наука не могли прийти к согласию по вопросу о Дарвиновской теории эволюции. Более того, до 1937 года главный труд Дарвина "Происхождение видов" был в списке запрещенных костелом книг, и по этой причине мой отец и его коллеги-биологи были с церковью в натянутых отношениях", - вспоминает в ходе беседы с корреспондентом "РГ" Пашевский. Сейчас настали другие времена. Профессор полемизирует с теологами и представителями церкви на страницах журналов, много пишет о том, как соотносятся друг с другом наука и религия. Пашевский убежден, что они не только не исключают, но, для некоторых людей, даже дополняют друг друга, потому что, по его словам, "ученые уже поняли, что экспериментальная наука не может ответить на все вопросы, которые возникают у человека".Этот подход профессор применяет и в общественной дискуссии о том, стоит ли полностью запрещать аборты. "Меня часто спрашивают, когда начинается человек? У нас - биологов - нет сомнений. Каждое млекопитающее начинается с момента оплодотворения, и весь дальнейший процесс его развития является непрерывным. Но на этот вопрос можно смотреть с двух сторон - с точки зрения знаний и убеждений. Ответ на вопрос, когда начинается человек, лежит в области знаний, а вот вопрос, есть ли у него душа, относится к области убеждений". На вопрос корреспондента "РГ", случалось ли профессору из-за религиозных убеждений испытывать моральные трудности в своей научной деятельности, тот отвечает отрицательно. Хотя…"Знаете, на Западе, который становится все менее христианским, доминирует направление в этике, которое называется утилитаризм - нет постоянной ценности, каждый случай следует оценивать с точки зрения соотношения затрат и выгоды. Я смотрю на это иначе. И в моей области - биомедицине - у меня есть лишь одна серьезная проблема морального характера. При экстракорпоральном оплодотворении эмбрионы замораживают, а потом 90 процентов из них, скорее всего, будут выброшены. Но, к счастью, медицина шагнула вперед, и сегодня есть надежда, что этого можно будет избежать".Что же касается церковных теорий, в своей работе пан профессор отдает предпочтение знаниям, а не убеждениям. Да, он признает, что костел иногда пробует вмешиваться в научную деятельность. "Иногда это вмешательство допустимо, иногда - нет. Например, церковь не должна ставить под сомнение данные, полученные и интерпретированные в соответствии со всеми правилами науки. Ведь как это было с теорией эволюции? Церковь переносила этот вопрос из области знаний в область убеждений. И только Иоанн Павел II сказал, наконец, что теория эволюции - это больше чем просто гипотеза", - поясняет Пашевский. "А вообще-то экспериментальная наука не может даже пытаться отвечать на вопросы, на которые отвечает религия, и наоборот. Вспомним, что в Евангелии от Иоанна говорится: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть". А уж как оно все начало быть, об этом в Евангелии ни слова, так что я не вижу тут никаких поводов для конфликта", - резюмирует профессор.Церковь - не место для дискуссийНеподалеку от храма визитанток - на Театральной площади, прямо напротив варшавского Большого театра находится костел творческих объединений Святого Апостола Андрея и Святого Брата Альберта. Это самый маленький храм в столице, но один из наиболее известных. Здешние прихожане - актеры, писатели, художники, в общем, интеллигенция. Местные ксендзы венчают звездные пары, крестят их детей, провожают в последний путь. Прихожанином этого храма является известный телеведущий, звезда одного из самых популярных в Польше телеканалов TVN Шимон Холовня. В свободное от основной работы время он пишет книги о житиях святых, которые сразу же становятся бестселлерами."Наш польский костел находится сейчас в очень важной точке: прошло 30 лет после трансформации, и нам нужна какая-то общая идея. Индивидуальных идей огромное количество - появляется множество потрясающих движений, сообществ, о которых никто не слышал, а они работают, собирают прекрасных людей, замечательных священников, делают добрые дела", - рассказывает корреспонденту "РГ" Шимон. Известно, что в Польше 90 процентов населения - католики. Но, по словам телеведущего, из них лишь 36-39 процентов ходят в церковь, а уж осознанных католиков наберется не более 20 процентов. "Да, в нашей стране очень силен бытовой католицизм, католические традиции, ритуалы, обряды, но возрождение должно прийти не от католической культуры, а от людей, в которых живет Святое Писание", - считает он. И если раньше тон задавал Клуб католической интеллигенции, то сегодня, по его словам, появляется множество интересных молодежных движений, например, так называемый "молодой KIK" - сообщество, которое объединяет людей, называющих себя "католевыми". "Им по двадцать с чем-то лет, у них левые убеждения, они выступают за социальную экономику, против дикого рынка, издают журнал "Контакт", в который пишут такие тексты, что волосы встают дыбом. У них все больше последователей, потому что они не рвутся в политику - они хотят помочь бедным", - поясняет Холовня.Шимон Холовня - это новое поколение польской католической интеллигенции. У него совершенно другие взгляды на роль костела, а понятие "интеллигенция" он считает безнадежно устаревшим."Что такое интеллигенция? Каковы критерии принадлежности к интеллигенции? Высшее образование? Но сейчас работает столько вузов, что из этого ничего не следует. Раньше считалось, что участие в общественной дискуссии - признак того, что ты интеллигент, ведь быть напечатанным мог только тот, кто имеет авторитет, чье мнение имеет значение. Сегодня достаточно иметь выход в Интернет, и ты уже можешь печататься наравне с университетским профессором. Если вы спросите, кто в Польше считает себя интеллигенцией, вам ответят: все или почти все. Поэтому мне сложно говорить о роли интеллигенции во взаимоотношениях людей с костелом. Мне кажется, что сегодня вопрос стоит несколько иначе. Я вижу все больше поляков, у которых есть проблемы с церковью, хотя нет проблем с Богом. Ведь ситуация в костеле - это зеркальное отражение ситуации в обществе. И единственная дорога - это радикальное возвращение к Евангелию, к простым, конкретным и однозначным заповедям Иисуса Христа. Я много езжу по стране, общаюсь с людьми, и вижу, что с ними происходит. Для меня очевидно, что ими руководит страх. Внутренний страх, страх межчеловеческого взаимодействия, страх перед будущим в нашем нестабильном мире, финансовый и организационный страх, страх, который в нас сеют политики. Ответ на этот страх, лекарство от него - учение Христа без всяких условий. Не может быть так, чтобы в Евангелии от Матфея, 25 глава, после слов "ибо алкал я, и вы дали мне есть" ставилась звездочка, потому что на самом деле Иисус имел в виду: "при условии, что не находишься в состоянии алкогольного опьянения, не лежишь на улице, подпишешь обязательство, что пойдешь на курсы, представишь справку, что ты действительно голоден". Или "я был странником, и вы приняли Меня", звездочка: "при условии, что ты не мусульманин из Сирии" и так далее. С этими звездочками нужно бороться радикально. Сегодня в Польше больше всего привлекают людей те, кто помогает справиться со страхом и дает надежду, те, кто заботится о больных и бедных, протягивает руку обездоленным. И отталкивают те, кто занимается политикой. Церковь никогда не выигрывала в союзе с властью, наоборот, как бы ужасно это ни звучало, когда верующих преследовали, их становилось все больше. Как говорил наш ксендз Давидовский, если костел обвенчается с политической партией, он овдовеет после следующих выборов. Церковь может утопать в золоте, получать все больше новых помещений, но они будут пустыми".Церковь должна быть полевым госпиталем, куда лишившиеся надежды приходят за облегчением страданийКак видит роль костела молодое поколение польской интеллигенции? Шимон отвечает не раздумывая: "Костел должен быть не факультетом теологии или местом для дискуссии. Это полевой госпиталь, в который сломленные, лишившиеся надежды, приходят за облегчением страданий. Там лечат раны измученных желаниями, зависимостями, изменами, кредитами и другими испытаниями, через которые приходится пройти современному человеку, а не ищут виновных. Человек после встречи со служителем церкви не должен стать умнее, он должен стать счастливее. И тогда люди будут приходить в храм сами, не нужно будет никакой стратегии".