Улица Академика Харитона: психоделический завод, деревянная пожарная вышка и мекка дрифтеров

Мы уже писали о путешественнике Якове Буровцеве, который решил обойти все улицы Петербурга в алфавитном порядке. Специально для нашего сайта городской энтузиаст ведет путевые заметки: нескучно (а местами зажигательно) о проспектах, аллеях и тупиках. В новом выпуске: последняя в городе деревянная вышка пожарной части, здание завода с психоделическими узорами и заброшенный институт астрономии. За окном автомобиля мелькают Коломяги и Шувалово, и вскоре улица Парашютная, выводит меня в безлюдные поля и леса. Где-то внизу мелькает невидимая глазу речка Каменка, и кажется, что город остался позади, но это иллюзия: за неприметным поворотом скрывается цель сегодняшней поездки, загадочная улица Академика Харитона. Паркую автомобиль в ее западном конце и иду пешком. Первое, что открывается взору – здания ОАО «Климов», крупного производителя двигателей для российской военной авиации. Новые корпуса оборонного концерна были возведены недавно, в 2014 году, и на общем фоне современной петербургской промышленной архитектуры, которая, увы, не отличается зрелищностью, производят сильное впечатление. Чего стоит одно гигантское двенадцатиугольное здание во дворе предприятия, расписанное таким психоделическим узором, что его можно принять скорее за ночной клуб, а не место, где куется обороноспособность. Возвышающиеся чуть поодаль административные здания выглядят ожившими архитектурными фантазиями Якова Чернихова (представитель архитектурной футурологии раннего советского периода – прим. ред.). Жаль, что нельзя пройти на территорию предприятия – там, должно быть, скрывается еще много интересного. На противоположной стороне улицы скромно примостилось невзрачное здание фондохранилища Зоологического института РАН. Словно стесняясь себя в тени оборонного гиганта, институт деликатно прикрывается логотипом с мамонтом, распечатанным на листе бумаги. Далее улица минует водоворот небольшого автобусного кольца, слева от которого сквозь голые заросли просвечивает раритет – деревянная вышка пожарной части, быть может, последний объект такого рода на территории города. У порога самой пожарной части, ныне относящейся к МЧС, сотрудники ведомства флегматично жгут гигантский костер. Начиная с этого момента улица Академика Харитона начинает отсвечивать сюрреализмом. Двигаюсь дальше и начинаю испытывать сильнейшее дежа вю. Передо мной ровное шоссе, справа – ржавая заброшенная узкоколейка, за ней – спуск к Шуваловскому карьеру. Слева – густой сосновый бор, периодически расступающийся, чтобы явить миру корпуса Физико-Технического института Иоффе. Где я уже мог видеть в точности такой же пейзаж? Ну конечно, это же вылитый Новосибирский Академгородок! Спустившись к берегу, я свидетелем популярного петербургского развлечения – ледового дрифта. Старенькая «Ока», разогнавшись до третьей космической, на моих глазах начинает выписывать на поверхности карьера настолько лихие виражи, что, очарованный, я даже забываю снять видео для Инстаграма. Рядом со мной стоят и спокойно ожидают своего выхода видавшие виды «четверки» и «восьмерки», но превзойти выступление «Оки» никому не удается. Я увидел ледовое шоу такого масштаба впервые, и как позже выяснил в интернете, именно Шуваловский карьер – мекка субкультуры дрифтеров города. На видеохостингах можно найти немало захватывающих роликов, снятых там этой зимой, но смотреть их следует с выключенным звуком – комментарии водителей предсказуемо нецензурны. Последнее здание в восточном конце улицы – грандиозный комплекс Института прикладной астрономии РАН, увы, недостроенный и полностью заброшенный. Заборы изрисованы изобретательным стрит-артом, внутри в тьме первого этажа кипит, по всей видимости, не вполне легальная жизнь – раздается лязг и скрежет, периодически мелькают странные люди с разводными ключами в руках. Кажется, они лишают здание последних крупиц металлолома. Желая избежать встречи с этими персонажами, я не решаюсь пройти мимо них к лестничной башне и вылезти на крышу. Жаль, скорее всего, именно там находится царская ложа для наблюдения за дрифтерами. Возвращаться назад решаю не тем же путем, а рискую пройти тропинкой, идущей через задворки Института Иоффе к северу от улицы. В конце марта тропинка представляет собой криво накатанную снежную колею, которая быстро заводит меня в край покосившихся дощатых заборов, скрывающих за собой целые колонии то ли бомжей, то ли гастарбайтеров, то ли просто людей, уставших от цивилизации. Впрочем, ничто человеческое не чуждо и им, и посреди гигантской свалки, плавно переходящей в кладбище советского автопрома, я обнаруживаю аккуратную скамейку для любования закатом солнца, которое как раз в этот момент садится за очередной заброшенный корпус Института. К слову, академик Харитон был одним из создателей советской атомной бомбы. Все, что можно увидеть к северу от улицы, названной его именем, выглядит так, будто именно здесь испытывали его детище. Пробираясь извилистой тропинкой меж сугробов и развалин, я наконец-то вновь выхожу к автобусному кольцу. Костер у ворот пожарной части продолжает полыхать.