Стрессовые ситуации. Как семья Бронштейнов строит металлургический бизнес

Одиннадцатое июня 2015 года сотрудники Побужского ферроникелевого комбината (ПФК) запомнят надолго: сначала на украинское предприятие с обысками нагрянули сотрудники прокуратуры и при поддержке милиции провели выемку документов, а к вечеру, спустя несколько часов после отъезда силовиков, к проходной завода подъехало несколько черных микроавтобусов. Из автомобилей высыпали полсотни мужчин в балаклавах и форме без опознавательных знаков. Они забросали территорию завода светошумовыми гранатами и попытались проникнуть внутрь. Рабочие ПФК из-за заводской стены ответили захватчикам градом камней и обдали их водой из противопожарных шлангов. Штурм захлебнулся, атакующие были вынуждены ретироваться. «В таких историях никогда не поймешь, кто заказчик», — разводит руками 41-летний Даниил Бронштейн, председатель совета директоров Solway Group, которой и принадлежит ПФК. Между тем, он и его отец Александр Бронштейн (сейчас ему 63 года) давно знакомы со спецификой бизнеса в развивающихся странах. Forbes выяснил, как семья Бронштейнов сколотила капитал и чем занимается сейчас. Перемена мест Александр Бронштейн родился в семье преподавателей. В 1949 году его отец Михаил Бронштейн был вынужден уехать из Ленинграда в Эстонию, после того как с десяток вузов в городе на Неве отказал ему в трудоустройстве. «Началась война с космополитами», — позже вспоминал академик Бронштейн. По наводке армейского друга он переехал в эстонский город Тарту и устроился работать в Тартуский государственный университет на кафедру политэкономии. Впоследствии его учениками стали будущие президент независимой Эстонии Леннарт Мери и премьер-министр Андрус Ансип. Тартуский университет по специальности «прикладная математика» окончил и Александр Бронштейн. Среднее образование он тоже получал в Эстонии, куда переехал с матерью из Ленинграда вслед за отцом. Окончив университет, он устроился в Министерство лесного хозяйства и охраны природы Эстонской ССР. Там молодой математик быстро написал программу для ЭВМ, позволяющую прогнозировать численность деревьев. Эта разработка позволила существенно экономить на таксаторах — специалистах, вручную ведущих учет деревьев. Бронштейн работал в министерстве вплоть до распада Советского Союза, а в начале 1990-х эмигрировал в Германию как еврей. Там он организовал свой первый бизнес — ввозил из Эстонии лес и деревообрабатывающее оборудование. Затем Александр Бронштейн занялся импортом в Германию инертных газов из России и Украины. Кроме того, он был финансовым директором немецкой KTH-Handels, в начале 1990-х эта компания занималась оптовой продажей топлива вместе с эстонскими бизнесменами Игорем Пихелой и Олегом Лядовым, писала эстонская деловая газета «Эрипяэв». Деловые связи — личная заслуга Бронштейна, считает его сын Даниил: «Думаю, как человек настойчивый, он сам их наработал». Мог помочь и академик Михаил Бронштейн, который в 1989–1991 годах был народным депутатом СССР, а в начале 1990-х работал в посольстве Эстонии в России. Как бы то ни было, первый бизнес Бронштейна был мелковат. «Деятельность приобрела масштаб, когда он начал заниматься алюминием», — говорит Даниил Бронштейн. Питательная флора В ночь на 19 февраля 2001 года взлетела на воздух «Ауди» гендиректора Волховского алюминиевого завода. Взрыв мощностью 200 г тротила произошел прямо у завода накануне встречи его владельцев, где они планировали обсудить объединение с пикалевским «Глиноземом». Среди акционеров обоих предприятий был Александр Бронштейн. Алюминиевый бизнес Бронштейн начал вместе с питерским бизнесменом Михаилом Шлосбергом, рассказывает Даниил. Про Шлосберга известно немного. В 1976 году он окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта и почти 15 лет работал в системе Министерства путей сообщения, пока в 1990 году не ушел в автотранспортный бизнес. Он занимался им «на уровне правительств России и Германии», рассказывал его двоюродный брат, политик Лев Шлосберг. По данным регистрационной палаты Санкт-Петербурга, в 1991 году Шлосберг учредил ООО «Предприятие ЛТР», которое занималось транспортом и лесозаготовкой. Другими учредителями выступали немецкие KTH-Handels и LTR Handels, а также мальтийская Shanton International. В каждой из этих компаний работал Бронштейн, как указано в его биографии. Shanton и LTR были общими компаниями Шлосберга и Бронштейна, рассказывает их знакомый. Это подтверждает один из бывших подчиненных Бронштейна и добавляет, что компании работали по толлинговым схемам с пикалевским «Глиноземом» и Волховским алюминиевым заводом: «С деньгами [у питерских заводов] было сложно. А эти компании владели контрактами на сырье и получали на себя разрешения на переработку». Шлосберг был знаком с руководством питерских алюминиевых заводов благодаря связям во Всесоюзном алюминиево-магниевом институте (ВАМИ), утверждает один из бывших топ-менеджеров крупного алюминиевого холдинга. Бронштейн же выстраивал торговые цепочки, рассказывает его бывший подчиненный. По словам Даниила Бронштейна, начав с трейдинга, Шлосберг с его отцом постепенно скупили акции «Глинозема» у трудового коллектива, консолидировав контрольный пакет. Затем «Глинозем» через суд стал владельцем и Волховского завода, предварительно скупив его долги. На заводы нельзя было смотреть без слез, иронизирует бывший бизнес-партнер Бронштейна. Волховский завод был запущен в начале 1930-х годов и больше напоминал музей, а себестоимость продукции «Глинозема» была в два раза выше рынка. Дела пошли в гору, после того как Бронштейн привлек еще одного партнера — владельца банка «Флора-Москва» Михаила Отдельнова. Неприметный офис банка «Флора-Москва» запрятан во дворах Ленинского проспекта. Сейчас банк замыкает четвертую сотню по размеру активов, а в 1990-х он был на слуху. Банк «Флора-Москва» находился в центре финансово-промышленной группы с интересами в алюминиевой, угольной и нефтяной отрасли, в его правление в начале 2000-х входили знакомые Владимира Путина Виктор Хмарин и Ильгам Рагимов. На старте бессменному владельцу «Флоры» Отдельнову, как признается он сам, помогли родственные связи: его отец был главным инженером Гипротяжмаша, проектного института всесоюзного масштаба. А дед и вовсе — помощником председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина. С такой родословной Отдельнову было легко находить общий язык с «красными директорами», и к середине 1990-х он взял под контроль несколько металлургических заводов. Крупнейшим из них был «Волгоградский алюминий», производивший около 140 000 т алюминия, основная часть шла на экспорт. Бронштейн вышел на Отдельнова и предложил частично закупать сырье у пикалевского «Глинозема». Отдельнов согласился, и Бронштейн со Шлосбергом стали его партнерами по бизнесу. Сначала компания Shanton стала покупать продукцию «Волгоградского алюминия». Если верить миноритарию «Волгоградского алюминия», алюминий доставался офшору почти с 50%-м дисконтом к биржевой цене. Затем, по словам Отдельнова, Бронштейн со Шлосбергом получили по 30% его компании «Риал», через которую банкир владел волгоградским заводом. «Был большой объем работы, заниматься всем сразу было невозможно, но перспективы были хорошие», — объясняет Отдельнов, не раскрывая подробности сделки. Перспективы обрели очертания, когда «Риал» подал заявку на участие в приватизации 49% спецэкспортера «Разноимпорт». Основанный в 1936 году «Разноимпорт» был основным трейдером советского алюминия. В частности, через него шел практически весь экспорт «Волгоградского алюминия». Промышленники называли «Разноимпорт» «одной трубой, по которой из России выходил алюминий, а в Россию приходило сырье». В середине 1990-х оборот «Разноимпорта» достигал $800–850 млн. При поддержке руководства «Разноимпорта», с которым был знаком Отдельнов, «Риал» обошел структуры банка «Менатеп» Михаила Ходорковского и заполучил госпакет, а затем довел свою долю в «Разноимпорте» до контрольной. «Разноимпорт» приобретали, чтобы использовать его славную историю. Ведь гиганты вроде Alcoa или Alcan предпочитали островным офшорам известную английскую компанию. После покупки трейдера Бронштейн возглавил его лондонское представительство Raznoimport Trading (U.K.), а оборот «Риала» подскочил до $1 млрд. Бронштейн не только отвечал за трейдинг, но и занимался оздоровлением волгоградского завода. Почти 40% его расходов приходилось на оплату электроэнергии. Но в 1997 году предприятию удалось в два раза снизить тариф за счет выхода на федеральный рынок электроэнергии. «Сработал фактор Бронштейна», — говорит его бывший подчиненный. Льготы пролоббировал именно Бронштейн, подтверждает Отдельнов, и в итоге завод вышел в прибыль. Вначале главным слагаемым успеха был административный ресурс Отдельнова, но вскоре драйвером развития стал уже Бронштейн, рассказывает их бывший сотрудник. Все основные кадровые и финансовые решения принимал Бронштейн. Отдельнов занимался банком, Шлосберг — «питерским узлом», рассказывает бывший сотрудник «Разноимпорта». В конце 1990-х Отдельнов уступил Бронштейну и Шлосбергу свою долю в «Волгоградском алюминии». «Частично выкупили, частично обменялись активами», — туманно объясняет банкир. Впрочем, алюминиевый завод не единственное наследство, которое банкир оставил бывшим партнерам. Отдельнов утверждает, что именно он познакомил Бронштейна с миллиардером Виктором Вексельбергом. Это знакомство тоже переросло в совместный бизнес. Партнерство с олигархом В первое воскресенье сентября 2006 года ВИП-ложа новенького лондонского стадиона Emirates стала заполняться за несколько часов до начала футбольного матча. Президент ТНК-ВР Роберт Дадли, гендиректор трейдингового концерна Glencore Айван Глазенберг, старший вице-президент ВР Ник Батлер и с десяток российских олигархов приехали заранее, чтобы угодить Виктору Вексельбергу. Сам миллиардер, который и организовал футбольный поединок между Аргентиной и Бразилией, застрял в пробке из-за полицейского оцепления вокруг стадиона. Гости времени не теряли, угощаясь севрюжьей икрой, зайчатиной и шотландской говядиной. Среди участников дружеского ланча был и Александр Бронштейн с супругой. В середине 2000-х бизнесмен нередко появлялся в компании Вексельберга и его партнера Леонарда Блаватника. Именно благодаря сделке с ними Бронштейн на некоторое время оказался на российском бизнес-олимпе и даже однажды, в 2004 году, побывал в списке Forbes с состоянием $210 млн. К концу 1990-х на российском алюминиевом рынке сформировались два крупных игрока — «Русал» Олега Дерипаски и СУАЛ Вексельберга и Блаватника. Группа «Севзаппром» с выручкой около $180 млн, в которую Бронштейн с партнерами объединили свои алюминиевые активы, сильно отставала, ее поглощение было вопросом времени. Бронштейн решил сливаться с СУАЛом, так как с Вексельбергом у него сложились хорошие отношения, рассказывает Даниил. Первым с Вексельбергом познакомился Отдельнов. По его словам, это произошло через Игоря Гринберга, гендиректора Иркутского алюминиевого завода (вошел в СУАЛ в середине 1990-х). Некоторое время СУАЛ даже владел долей в банке «Флора-Москва». Отдельнов же свел Вексельберга с Бронштейном, и они сдружились. На переговоры о слиянии ушло больше года. Бронштейн скрупулезно вникал во все нюансы бизнеса СУАЛа, вспоминает один из бывших топ-менеджеров холдинга: «Хотел понять, насколько правильно оценен СУАЛ и действительно ли он получит столько, сколько было нарисовано». В 2003 году стороны наконец ударили по рукам. В обмен на свои заводы Бронштейн с партнерами получили 18% СУАЛа. Самому Бронштейну досталось около 10% укрупненного холдинга, рассказал один из участников сделки. Сделка была сложно структурирована, отмечает Даниил, сразу после ее завершения 9% СУАЛа нужно было продать обратно. Оставшийся пакет Вексельберг и Блаватник выкупили у Бронштейна с партнерами перед тем, как СУАЛ договорился о слиянии с «Русалом». Иметь 1–1,5% в объединенном холдинге было неинтересно, объясняет Даниил. На всех сделках с СУАЛом Александр Бронштейн, по словам его сына, заработал $100 млн. Но это было не все. Перед слиянием из «Севзаппрома» были выведены цементное и химическое производства. «С одной стороны, им [Бронштейну с партнерами] хотелось, с другой — для нас это был непрофильный актив. Все по любви», — рассказывает бывший топ-менеджер СУАЛа. Покупателя на цементную площадку Бронштейн нашел практически сразу. Ее купила «Интеко» Елены Батуриной за $50–60 млн, рассказывают два источника, знакомых с параметрами сделки. Химические активы Бронштейн перевел в компанию «Метахим» и оставил себе. Спустя пять лет, в 2008 году, отчасти из-за «Метахима» случился знаменитый коллапс в Пикалево, когда в ситуацию пришлось вмешаться лично Владимиру Путину, который был тогда премьером. Опасные рынки В июне 2009 года все ТВ-каналы облетел сюжет, где Владимир Путин на совещании в Пикалево триумфально принудил миллиардера Олега Дерипаску подписать договор с «Фосагро». Произнесенная премьером фраза «Ручку-то верните» мгновенно стала мемом, название городка — синонимом социальной катастрофы, а Олег Дерипаска представлялся главным виновником скандала. Впрочем, сам Путин винил в кризисе не столько завод Дерипаски, сколько его контрагентов — тех, кто «выковыряли из этой булки изюм». Один из них — миллиардер Филарет Гальчев — наряду с Дерипаской навлек на себя гнев премьера. А вот владелец пикалевского «Метахима» Александр Бронштейн на встречу с премьером не явился, отправив на разнос топ-менеджера своей управляющей компании. Такое поведение типично для Бронштейна, рассказывают его знакомые. Он всегда избегал публичности, предпочитая оставаться в тени своих партнеров. Несмотря на показательную взбучку, почти все участники совещания у премьера избежали серьезных последствий. Пострадал разве что «Фосагро», которому пришлось в два раза снизить цену на сырье для завода Дерипаски. Впрочем, спустя два года в Пикалево чуть было не грянул новый взрыв. В этот раз против условий «Фосагро» взбунтовался «Метахим», который пригрозил остановить завод и уволить 1400 работников. В «Фосагро» назвали действия контрагента «социальным шантажом». Конфликт завершился тем, что «Фосагро» выкупил пикалевские активы Бронштейна за $40 млн. К тому времени основные интересы Бронштейна уже давно находились за пределами России. В частности, ему принадлежит одно из крупнейших в мире производств ферроникеля. Колония работников его комбината в гватемальском городке Эль-Эстор окружена забором с колючей проволокой под напряжением и патрулируется вооруженными охранниками. «Это не очень-то помогло, когда часть местных жителей устроила массовые беспорядки», — жаловался один из работников Solway, которой принадлежит производство. В результате нападения пост охраны был «разграблен и сожжен», четыре работника комбината ранены, а экспатов, среди которых был и автор отзыва, срочно эвакуировали. В 2011 году канадская компания HudBay Minerals продала Solway никелевый проект вместе с бронированными машинами для перевозки топ-менеджмента. «Гватемала из наших стран самая небезопасная», — признает Даниил. Впрочем, от броневиков он избавился, а во время визитов в Гватемалу живет в той самой колонии. Судя по всему, любовь к острым ощущениям — фамильная черта Бронштейнов. Бронштейн-старший катается на горных лыжах по «черным» трассам и занимается дайвингом с акулами, рассказывала его жена. Даниил же — давний фанат состязаний Ironman. Бронштейны создали Solway незадолго до сделки с СУАЛом и принялись вкладывать полученные деньги в ферросплавный бизнес по всему миру. Основной их интерес — стрессовые активы «в странах со сложными экономическими и политическими ситуациями», рассказывал Даниил. Он и занимался поиском подходящих объектов. Первым в 2003 году стал украинский ПФК. За несколько десятков миллионов долларов Бронштейны выкупили обанкротившийся комбинат и вложили в него около $130 млн. Сейчас комбинат приносит 35–40% всей выручки Solway. В 2005 году Solway нацелился на Македонию, где незадолго до этого бушевала гражданская война. Там Бронштейны купили два старых горнорудных комбината и остановленный ферросплавный завод. Solway вложил в развитие активов около $100 млн, став крупнейшим инвестором в Македонию. Расходы окупились в первые же несколько лет после запуска предприятий. В 2014 году Solway продал один из комбинатов за $180 млн. Следующей на очереди была Индонезия. Местный никель привлек внимание Бронштейнов, когда о его поставках договорился ПФК. Оказалось, что никелевый бизнес в Индонезии логистически очень простой, вспоминает Даниил: «Руда возится по обычной дороге, большегрузные суда загружаются на рейде, все очень недорого». Скауты Solway нашли четыре месторождения с общими запасами 170 млн т руды. На самом крупном с запасами 130 млн т было решено строить перерабатывающий комбинат, а руду с трех оставшихся — экспортировать. Solway инвестировал в проекты около $200 млн, две трети — в обустройство трех карьеров под экспорт руды. Правда, процесс затянулся: наладить вывоз удалось лишь в 2012 году. А спустя два года Индонезия запретила экспорт необработанного сырья. Проект завода тоже буксует из-за долгих согласований — с момента прихода Solway состав местной власти уже дважды радикально менялся. В Гватемале проекты Solway пока более успешны. Инвестфонд отправился в Центральную Америку в поисках меди, но натолкнулся на не работавший с 1980 года ферроникелевый завод. Имея опыт запуска полуразрушенного ПФК, Бронштейны решили вложиться и в этот проект. За $170 млн выкупили площадку и лицензии у канадцев и инвестировали в завод еще $600 млн. Под проект Бронштейны взяли в кредит $130 млн у синдиката западных банков. Для работы в Гватемале Даниил специально выучил испанский. В 2014 году завод в Гватемале запустился. Сейчас он производит около 20 000 т никеля. Даниил рассчитывает, что к концу 2018 года совокупный результат всех предприятий Solway превысит 40 000 т никеля. Никелевый сегмент составляет около 65% выручки Solway, оставшаяся треть — золото и медь примерно пополам. По итогам 2016 года выручка Solway составила $404 млн, стоимость активов — $1,3 млрд, отношение долг/EBITDA — 0,44. Цена на никель будет расти, считает Даниил. Пока что Solway концентрируется на существующих проектах. Об IPO думать еще рано, говорит Даниил, но он не исключает привлечения стратегического инвестора «на уровне всего никелевого сегмента группы». От российских корней Бронштейны предпочитают держаться подальше. «Solway — европейская структура, и все учредители являются гражданами ЕС», — подчеркивал в одном из интервью Даниил Бронштейн. Ни у него, ни у его отца нет российского паспорта, подтвердил Даниил в интервью Forbes. Сам он гражданин Германии, а Бронштейн-старший — Эстонии. Тем не менее связь с Россией Бронштейны не потеряли. Вместе с инвестфондом Aterra Capital российского миллиардера Алексея Мордашова Solway развивает медно-золотое месторождение в Аргентине. На Курилах у группы золотодобывающий бизнес с запасами 20 т золота. В Москве Бронштейнам принадлежит «небольшой портфель недвижимости», а также доли в автодилере Genser и российском технологическом стартапе Vizerra. Есть у бизнесменов и инвестиция со времен накопления первоначального капитала. Через кипрскую Dagaskar Бронштейнам принадлежит 45% Сясьского ЦБК в Ленинградской области. Таким же пакетом предприятия владеет партнер Бронштейна-старшего из 1990-х Михаил Шлосберг, рассказал Forbes их общий знакомый. Читайте также Железная логика. Развяжут ли пошлины на импорт стали в США новую торговую войну Алексей Мордашов Рейтинг Forbes: №2 Состояние: $17500млн Узнать подробнее Олег Дерипаска Рейтинг Forbes: №23 Состояние: $5100млн Узнать подробнее Виктор Вексельберг Рейтинг Forbes: №10 Состояние: $12400млн Узнать подробнее