Проблема свалок решается старыми советскими методами

Яростные протесты жителей Подмосковья заставили власти обратить пристальное внимание на ядовитые свалки отходов. Особенно ярким контрастом с Россией выглядят некоторые страны, где подобные свалки отсутствуют полностью. Как они такого добились и какие рецепты борьбы с мусором были бы эффективны в нашей стране? Как решается проблема бытовых отходов за рубежом, и как Россия могла бы использовать этот опыт у себя? В мире используется три способа утилизации отходов – захоронение, сжигание и переработка. Россия пошла по пути захоронения на специальных полигонах общих отходов, и относительно недавно решила строить мусоросжигательные заводы. Нельзя сказать, что в России никто не занимается переработкой бытовых отходов. Такие компании есть, но все это происходит стихийно. «Снять социальную остроту вопроса с захоронением несложно. Достаточно перенести полигоны отходов подальше от населенных пунктов, и люди очень быстро забудут об этом. Но это не решение проблемы, а лишь перенос проблемы из Москвы и Питера в малонаселенные места», ­– говорит газете ВЗГЛЯД старший научный сотрудник Института проблем региональной экономики РАН Роман Фесенко. «В России большая часть твердых коммунальных отходов захоранивается (примерно 90%), сжигается примерно 2%, используется (не всегда перерабатывается) 8%. Цифры экспертные, официальной статистики нет», – отмечает редактор отраслевого портала «Отходы.Ру» Алексей Масленников. А вот в Швеции, например, перерабатывают уже 99% всех отходов. Более того, им не хватает собственного мусора, и они импортируют 700 тыс. тонн отходов из соседних стран, и получают из него необходимую энергию для своих нужд. Успехов в этой сфере добились также в Дании и Японии. Однако там много мусоросжигательных заводов. А это – однозначно плохо и для природы, и для здоровья человека, потому что такой завод источник диоксида. «Если строить такой завод рядом с населенным пунктом – волна протестов будет еще серьезней. В Исландии был опыт сжигания мусора. Там отказались от этого способа, потому что ущерб был слишком велик для такой замкнутой территории», – говорит Фесенко. «Если выбирать между захоронением, переработкой и сжиганием мусора, то сжигание должно быть самым последним вариантом. То, что нельзя переработать, лучше захоронить, но на специальном полигоне, где все сделано для того, чтобы вредные вещества не поступали в почву. Современный полигон для бытовых отходов менее опасен, чем мусоросжигательный завод», – считает Фесенко. К тому же при правильной организации сортировки мусора отходы с высоким уровнем опасности уже не должны попадать на полигоны. Подход США, где тоже большие территории, близок к российскому. Там тоже много мест захоронения мусора: в Калифорнии - свыше 180 свалок, на Аляске - свыше 300. Но почему в Японии, Дании и Швеции наряду с переработкой много сжигают бытовых отходов? Только в одном Токио целый 21 мусоросжигающий завод, и его жители точно так же возмущались такому соседству. Но японцам некуда деваться. У них дефицит земли под полигоны бытовых отходов. В том же Токио, как рассказывает Масленников, властям пришлось договариваться с жителями. В обмен на соседство с таким заводом им предлагаются определенные блага, например бесплатное посещение бассейна, который отапливается этим же мусоросжигательным заводом, благоустройство территории, пониженный налог на проживание и т.д. Но вот в плане сортировки и сбора мусора, а также использования и переработки вторсырья России есть чему поучиться у Запада. «Во всех странах, где есть успех в переработке мусора, этот успех экономически обоснован», – говорит Фесенко. Например, во многих других европейских странах в большинстве крупных сетевых магазинов есть автоматы, куда люди могут сдать тару и получить за нее деньги. Cумма вознаграждения не должна быть маленькой или слишком большой. В первом случае – это не убедит всех сдавать тару в обмен на деньги. Но если давать слишком много за тару, то вызовет сильное удорожание товаров и снижение потребления. Важно найти золотую середину. «Швеция, например, не сразу ее нашла, и сначала ввела слишком высокую стоимость за тару», – говорит Фесенко. Он предлагает такую формулу: чтобы сданной тары, собранной за месяц, хватило на покупку еды в магазине на несколько дней. Тогда бутылки прекратят выбрасывать и начнут сдавать. Для этого потребуется реализовать две вещи. Во-первых, принять закон о залоговой стоимости (это сумма, которая будет заложена в цену товара и которую покупатель возвращает в обмен на стеклянную бутылку, ПЭТ-бутылку, жестяную или алюминиевую банку). Во-вторых, принять нормативы по таре - и здесь бы пригодился опыт СССР. «Скандинавские страны многое переняли у Советского Союза в этом плане. Что мы видим в их магазинах? Все напитки разлиты в абсолютно одинаковые бутылки. А у нас все разные», – поясняет Роман Фесенко. Это создает большие сложности при сборе, сортировке и отправке тары разным конкретным производителям. Тара (стекло и пластик) должна быть стандартизирована. Другой вариант экономического стимулирирования – японский. Японцы сортируют мусор, и в каждый день недели забирается определенный вид отходов. Например, по понедельникам забирают бумагу, по вторникам – стекло и т.д. Экономический смысл в том, что счета за вывоз отсортированного мусора ниже, чем за вывоз общего мусора. Ведь отсортированный мусор – это уже не отходы, а вторсырье. Например, бумагу отвозят на завод, который платит перевозчику, и тем самым оплата населения за вывоз мусора снижается. Когда разница заметна, желание сэкономить на оплате ЖКУ стимулирует население к сортировке мусора. И если заработает система сортировки мусора, сразу появятся инвесторы, которые вложиться в его переработку. «Переработчики жестяных и алюминиевых банок уже есть, иначе бы эти банки не собирали бы сейчас наши самые незащищенные слои населения. Компании, которые уже работают с вторсырьем, имеются. Задача в том, чтобы загрузить их. Для этого не хватает массовости сбора необходимых отходов. Когда это будет запущено, я уверен, что нам не надо будет искать деньги – инвестиции сами в эту отрасль придут», - говорит Фесенко. Тем более что в мире есть успешные примеры создания из вторсырья одежды, биотоплива и других товаров. Например, всем известная крупная торговая сеть «Декатлон» производит одежду из вторсырья. Началось все с того, что в производство флисового текстиля решили включить переработанный пластик. На создание одной флисовой толстовки надо 7 пластиковых бутылок. Компания ежегодно используют 39 млн пластиковых бутылок как вторсырье при создании экипировки для походов, избавляя Землю от тонн пластмассы (в природных условиях для разложения полиэтиленового пакета или пластиковой бутылки требуется от 500 до 1000 лет). Пользуются спросом, в том числе в России, многие отходы. Это автомобильные шины, из которой делают резиновую крошку (а этот материал дешевле каучуковой синтетики в два-три раза). Активно скупаются древесные отходы, макулатура, из которой намного дешевле делать бумагу, тару, гофрокартон, и даже линолеум и изоляционные материалы, чем идти и добывать древесину в чистом лесу. Даже цены на макулатуру в последние годы выросли, и между прочим, запрещен ее экспорт, а реализация освобождена от НДС. Самый, наверно, прибыльный бизнес – это переработка цветного и черного металла. А из отработанных аккумуляторов извлекается около 65% металла, который используется в производстве новых батарей. И за такие отходы уже сегодня готовы платить вполне приличные деньги. Наконец, на рынке есть спрос на старую электронику, компьютеры и телефоны. Есть специальные компании, которые все это собирают, разбирают, сортируют и продают переработчикам. Если создать массовый цивилизованный рынок сортировки мусора, заодно будет легче решить проблему сдачи особо опасных категорий отходов. И нельзя сказать, что в России не создана инфраструктура для обращения с отходами высокого класса опасности. Это та же ртуть, батарейки, покрышки, медицинские отходы, в частности просроченные лекарства. «В том же Санкт-Петербурге уже далеко не первый год ездит экомобиль, которые собирает такие отходы по определенному расписанию и остановкам. Многие ли об этом знают?», – задает риторический вопрос Фесенко. Решает эти проблемы создание системы сортировки отходов возле каждого дома, экологическое воспитание и информирование, начиная с детского садика, а также наказание рублем за несоблюдение правил сортировки мусора. Пройдет 10-20 лет и менталитет в отношении мусора измениться. Долго, но другого пути, наверно, нет. Стоит также ожидать жесткого сопротивления со стороны производителей, которым придется тратить дополнительные средства в связи со сменой правил, например, при унификации тары. «Большое количество людей не заинтересованы в том, чтобы была создана цивилизованная индустрия и переработка. На мусоре делаются большие деньги, по сути, из ниоткуда. Мало того, что люди платят за то, чтобы этот мусор увезли. Так еще из этого мусора можно что-то сделать», – говорит Фесенко. А некоторые еще и вывозят мусор не на полигоны, а на несанкционированные свалки. Практическая организация сортировки мусора должна ложиться на муниципальные органы власти, а также на региональных операторов, ответственных за всю систему обращения с отходами (созданы пока не во всех регионах). Создание нормативно-правовой базы - задача федеральных властей.