«Они по-хорошему двинутые»

Известный полярный путешественник Матвей Шпаро хочет превратить Арктику в большой детский образовательный полигон. В апреле он в 10-й по счету раз поведет к Северному полюсу команду несовершеннолетних туристов. Но в нынешнем году арктическая экспедиция станет беспрецедентной по своему масштабу и преследуемым целям. Об этом и о многом другом представитель легендарной арктический династии Шпаро рассказал в интервью «Ленте.ру». «Лента.ру»: Детские походы к Северному полюсу. Как вам вообще в голову пришла такая сумасшедшая идея? Шпаро: Десять лет назад Борис Смолин и я совершили суперпутешествие: прошли в течение 86 зимних дней, вернее, ночей (солнце в это время там не восходит), от мыса Арктического до Северного полюса — тысячу километров. Вот когда мы с Борей шли, то нужно было себя интеллектуально загружать, и мы обдумывали родившуюся там же идею детских полярных лыжных экспедиций, только идти с ребятами не тысячу, а сотню километров. Почему именно сто? Раз в год сроком на месяц в Арктике строят дрейфующую научную станцию «Борнео». Мы решили выбрать ее точкой старта. И я так понимаю, что больше никто в мире пока на это не решился? Насчет идеи детских походов на полюс, то тут мы первые, но теперь что-то подобное планируют совершить американцы. Давайте вернемся к вашему ночному походу. Как его результаты оценили у нас и за рубежом, ведь Северный полюс покорялся многократно. Получили ордена Мужества на родине и в Книгу рекордов Гиннесса попали. Отмечу, именно в британскую, что важно, так как не так много достижений русских признаются на Западе. Но более важно то, что нам удалось зафиксировать заметное позитивное свершение под российским флагом. Это отчасти сравнимо с тем, когда наши соотечественники получают золотые олимпийские медали, ставят мировые рекорды. Кроме того, есть польза чисто прикладного характера: испытываются оборудование, снаряжение, изучаются возможности человеческого организма, психологические аспекты. И вот мы закончили путешествие 14 марта 2008 года, а 15 апреля я уже вернулся туда с детьми и мы провели с ними первую полярную экспедицию. То есть она была подготовлена буквально за месяц? Нет, пока мы со Смолиным шли по Арктике, здесь уже собиралась команда подростков из разных регионов: писали эссе, проходили тесты, тренировки. Много ребят хотят оказаться на вершине планеты. Привести группу подростков на Северный полюс — это достижение, но зачем это нужно делать в ежегодном режиме? Подобные вылазки предпринимались вами уже девять раз. Интерес не падает у вас лично? Лично для меня… интерес не падает. Каждый раз — новые вызовы, новые испытания, да и маршрут новый: те льдины, которые были в прошлом году, они уплыли далеко к Гренландии… И важно, что каждый год — новая команда. Ребята съезжаются из разных регионов, городов, объединяются в одну команду, доходят до Северного полюса, достигают вершины планеты. Только вдумайтесь! Вот вы стоите на этой точке, и для вас даже альпинист, покоряющий Эверест, находится где-то далеко внизу. Но смысл не в этом. Покорив вершину мира, дети возвращаются в свои школы, районы, города уже другими. Становятся такими камнями, которые падают в свою среду, и от них идут правильные круги. Эти ребята распространяют то, чему они научились сами: уважение к товарищам, навыки принятия решения, умение бороться за достижение поставленных целей и многое другое. Но такое можно сказать и об эффекте от обычных походов: лидерство, ответственность, трудолюбие. Только отчасти. Бассейн же это не море, хотя тоже вода, в которой можно учиться плавать. В обычные походы идут все. В нашу экспедицию идут отобранные дети, у которых эти качества и навыки уже существуют и развиты на определенном уровне благодаря обычным походам, а полюс возводит это все в степень. Достижение полюса оказывает волшебное влияние. А не бывало по-другому, чтобы после путешествия на полюс молодой человек впадал в апатию, не хотел возвращаться к обычной жизни, строить какую-то обычную карьеру? Не думаю. Хотя, признаюсь, не слежу за всеми участниками девяти наших экспедиций — это 63 человека. Но те ребята, о которых мне удается узнать, однозначно идут вверх, не в плане только карьеры, но именно как разносторонне развитые люди, правильные личности. Юбилейная, 10-я экспедиция ведь должна была пройти не в этом, а в прошлом году? Да, и она не состоялась. По разным причинам. Теперь пришло понимание, что и сам прежний формат путешествий уже себя исчерпал. Хочется реализовать что-то более сложное, амбициозное. Что именно? Будучи директором московского учреждения в системе городского образования, я получил новые интересные возможности и… предложил превратить детскую полярную экспедицию в масштабный образовательный проект. Но все же именно московский? Речь идет об эксперименте, который реализуется в тесном взаимодействии между несколькими административными структурами, при встречном желании руководства города, что в таких случаях имеет ключевое значение. Попробуйте сделать такое сразу в федеральном масштабе! Сегодня эксперимент происходит на столичной площадке, а дальше ничто не помешает его расширить, если в этом заинтересуются федеральное правительство и сами регионы. Значит, к тушенке и смене белья в рюкзаки участникам экспедиции положат учебники с тетрадками? Проект называется «Большая арктическая экспедиция» по аналогии с Великой Северной экспедицией, проведенной в XVIII веке Берингом, Прончищевым, Лаптевым, Челюскиным и другими великими людьми. Мы, конечно, не претендуем на то, чтобы повторить их подвиги. Но, как и тогда, будет привлечено максимально возможное число участников. Сейчас это уже 1609 московских школьников. Для начала, чтобы стать членом экспедиции, нужно всего лишь написать специальный диктант, который опубликован на определенном ресурсе в интернете. Маленький ребенок, большой ли это сделает — неважно. И всех на полюс поведут? Как и в той исторической экспедиции, у нас есть разные отряды, у которых, соответственно, разные задачи. Один из них называется «Полюс», и он будет состоять из семи ребят в возрасте 16-18 лет, которые пройдут те самые 100 километров на лыжах. Второй отряд — «Борнео» — будет заниматься научными исследованиями на самой дрейфующей станции. В чем их общая цель? Наша общая с ребятами цель — превратить Арктику в некое образовательное пространство, которое можно соединить с пространством школы. Это сложно пока представить. Для этих целей формируется специальная детская научная программа. Наука «понарошку»? Нет, почему. Детская не значит бутафорская. Ребята, как и взрослые полярники, будут вести блоги, мерить толщину льда, исследовать микроорганизмы, получать спутниковые снимки и расшифровывать их, то есть сравнивать увиденное из космоса с тем, что происходит под ногами. Полученные данные будут передаваться в Москву, где их изучат члены, скажем так, третьего отряда — сотни и тысячи детей, которые сами не улетели на Север, но все равно являются важной составной частью проекта. А ученые и педагоги будут наставлять юных полярников с Большой земли? Я сам могу и стараюсь по мере возможности, пока мы идем на лыжах, рассказывать ребятам о том, почему Солнце не заходит и лед не ломается, о том, что касается практической жизни в полярных условиях, об океане и местной фауне. Однако для нынешней экспедиции этого недостаточно. Так у нас в команде появился замечательный парень Иван Смирнов. Он учитель биологии, ставший прошлой осенью учителем года в Москве. Тридцать с чем-то лет, суперпозитивный, весь погруженный в свои пробирки — Иван сам делает какие-то переносные лаборатории в чемоданчике. Вот он и составляет сейчас научную программу. Вы с ней еще не знакомы? Нет, мы в постоянном контакте. Так что я знаю о том, что в программе уже содержится. К примеру, метеорологические наблюдения с помощью портативного оборудования, изучение солености и кислотности льда, сбор фито- и зоопланктона, изучение особенностей теплопотери. Будет ли в этом польза взрослому мировому научному сообществу? Арктика — это настолько труднодоступное и удаленное место, что любые новые данные ложатся в общую картину наблюдений и могут быть использованы кем угодно и для чего угодно. Ценными также будут данные о физическом и психологическом состоянии самих подростков, попавших в Арктику. Их будут изучать, к примеру, школьники из столичных медицинских классов. Есть желание по максимуму привлекать и ребят из инженерных, а также других специализированных классов, школьников с ограниченными возможностями по здоровью. Участие в экспедиции бесплатное? Да, бесплатное. Мы стараемся сделать так, чтобы все наши проекты были доступны для разных детей, вне зависимости от их финансовых и физических возможностей. То есть не обязательно иметь здоровье как у космонавта? Лежачих больных на полюс не повезут, но ведь большинство ребят с инвалидностью остаются подвижными и энергичными. Просто к ним требуются особое отношение и специальное оборудование. У меня с друзьями большой опыт вовлечения в туризм ребят из коррекционных школ и классов. Проводим для них соревнования, отправляем путешествовать в Карелию, Краснодарский край. В трех из девяти полярных лыжных экспедиций также принимали участие такие школьники: с задержкой развития, слабовидящие, слабослышащие. Давайте перейдем к другой теме. Последние годы с высоких трибун в России говорится о масштабном развитии, освоении Арктики. Называются солидные суммы. Можно ли ее уже рассматривать как еще один регион страны, в среде прочих, или это по-прежнему некий космос? Это сложный вопрос. Арктика — это еще космос, но уже ближний. Люди живут там круглый год, конечно, и в принципе там можно создать комфортные условия, но это сложно. Сейчас собираются строить новые сверхбольшие и мощные ледоколы. А еще есть такой проект, когда платформа с атомной электростанцией пришвартовывается возле поселка, и она может полностью обеспечить дешевой и экологичной энергией всю окрестную территорию. Вот с распространением таких платформ жизнь на Севере полностью изменится, ведь вопрос с обеспечением энергией там ключевой. В советское время это были бочки с топливом, тысячи и тысячи. От них сегодня Арктику очищают. В 90-е вообще никакой энергии почти не было и территория стала безжизненной. А в будущем... Отрасль туризма в Арктике должна развиваться, добывающая отрасль тоже. Мы вот будем превращать эту снежную пустыню в образовательную площадку. Есть прогнозы, что лед в Арктике полностью растает, причем довольно скоро. Если бы мы были уверены в этих прогнозах, то не строили таких мощных ледоколов. Климат меняется постоянно и не по прямой, как многие думают, ни в одном каком-то направлении: есть существенные колебания в плюс и минус, измеряющиеся несколькими десятилетиями. Я вообще не разделяю взглядов о том, что весь лед в Арктике может растаять. Вы не представляете себе, как его там много! Как изменилась степень риска нахождения человека в окрестностях Северного полюса за последние десятилетия? Легче ли туда стало добираться? На пути к полюсу человек встречается с теми же опасностями и сложностями, что и 50, и 100 лет назад. Пурга была, она и остаются. То же самое с холодом, торосами, полыньями и белыми медведями. Изменилась только степень подготовленности к этому всему. Есть более совершенное оборудование и снаряжение, позволяющие сделать экспедицию безопаснее. Более совершенное снаряжение позволяет ставить и достигать более сложные цели. Вот как мы со Смолиным прошли в 2008 году тысячу километров в полярную ночь. Раньше такого и представить себе было нельзя. Нужны были космические снимки, спутниковая связь. И появилось некоторое прикрытие. Да, если станет совсем плохо, то можно позвонить по спутниковому телефону и за тобой прилетит вертолет. При летной погоде. Раньше такого не было. Раньше человек был обречен, но и сегодня полярники себе носы обмораживают. При раздолбайском отношении. Эксперты по туризму на Северном Урале рассказывают, что граждане теперь ставят себя под угрозу и гибнут из-за беспечности: покупают мощные снегоходы, нагружают их дорогим снаряжением и чувствуют себя Беарами Гриллсами. Есть ли такая проблема и как с ней бороться? Я с таким не сталкивался, но новые технологии действительно действуют на человека усыпляюще. Люди перестают тщательно подходить к планированию путешествий, тренировкам, переоценивают свои силы. Бороться с этим сложно. Взрослого человека перевоспитывать? Лучше больше внимания уделить работе с детьми, прививать им основные туристические навыки. А как вы отвечаете на вопрос о необходимости государственного регулирования туристической сферы? Любые туристы — и 20, и 70 лет назад — были и остаются свободолюбивыми людьми. Им тесно в стенах городских квартир, они рвутся на открытые просторы, чтобы увидеть горы, реки, бескрайние ледяные поля. Эту историю мы никогда и никуда из нашего общества не уберем. Каким-то образом ее точно надо регулировать, но как? Если идти путем санкций и запретов, то люди начнут уходить в тень и будет только хуже. Регулирование должно быть сложным, индивидуальным и исходить от самих профессиональных сообществ. Как, к примеру, с той же «Турпомощью», когда сами туроператоры скидываются и страхуют своих клиентов. Взрослый подход. Но в определенных случаях, как, к примеру, с детьми, без государственного контроля не обойтись. Стало быть, возникает проблема коррупции или избыточного давления на бизнес. Вспоминается трагедия на Сямозере. Произошли ли какие-то позитивные перемены после того случая? На организаторов детского туризма после трагедии на Сямозере насели чиновники, что вынудило их сплотиться и забыть на время о конкурентной грызне друг с другом. Пришлось полностью переоценить основные принципы отрасли, убедиться самим и убедить клиентов в том, что качество — это не допфункция, а главная черта бизнеса, связанного с риском. Теперь качество учитывается и при заключении госконтрактов, для чего были внесены необходимые нормативные поправки. Это не значит, что никаких сложностей больше нет. Активный туризм не может быть дешевым, но большинство граждан еще этого не понимают. Какую долю от профессиональной туристической сферы занимает организованная с вашим участием ассоциация СОДАТ, которая утвердила некий минимум требований по качеству услуг, предоставляемых компаниями-членами? Небольшую. Но она только год назад зарегистрирована. Регионы видят, что стандарты (наличие спутникового телефона, взаимодействие с МЧС, один инструктор на пять детей и так далее) несут пользу, что это современный подход, и идут нам навстречу. Через пару-тройку лет, думаю, ассоциация серьезно прибавит в количестве участников. Ваши коллеги любят говорить, что весь этот туризм с палатками, байдарками и лыжами не приносит прибыли, сетуют на бюрократов, но ведь есть и проблема беднеющего населения, вынужденного экономить на всем? Даже если все россияне вдруг разбогатеют, организация активного походного туризма все равно останется сферой социального предпринимательства, то есть сверхприбылей тут никогда не будет. «Затягивание поясов» в последние годы, конечно, имеет негативные последствия для отрасли, связанной с отдыхом, но едва ли не больший вред приносит общий негативный фон в СМИ, где аккумулируются жалобы как хозяев турфирм, так и их клиентов. На самом деле любая сфера жизни при близком рассмотрении полна нерешенных проблем. А нашу туристическую все же отличает обилие энтузиастов, не преследующих корыстных целей. Они сами по-хорошему двинутые и естественным образом притягивают к себе юношей и девушек, еще не утративших романтического взгляда на жизнь, не разучившихся мечтать о чем-то возвышенном, а не о бытовых благах. Так было и, надеюсь, будет всегда.